Игры мажоров. Хочу играть в тебя

— Больно? — спрашивает он нахмурившись. Не выдерживаю и смеюсь.

— Наоборот! Приятно. Ты меня специально возбуждаешь?

— Конечно, — его тон меняется, становится тягучим, завлекающим, — мы же только начали, и такой облом.

— А что ты будешь делать дальше? — шепчу и насаживаюсь на палец с гелем, который уже хозяйничает внутри меня, вызывая короткие пронизывающие спазмы наслаждения.

Никита хмыкает и, не разрывая зрительного контакта, сползает вниз с обещающим видом.

Из моей груди вырывается шумный выдох, смешанный с протяжным стоном, когда его язык находит клитор.

— Все хорошо? — он возвращается ко мне, нанося на палец еще немного геля.

— Очень хорошо, Ник, только не останавливайся! — бормочу и выгибаюсь от удовольствия, когда палец Никиты размазывает очередную порцию геля. Кружит вокруг входа и как будто случайно соскальзывает внутрь. Его язык теребит клитор, втягивает, лижет.

Оргазм, уже который за последние сутки, накатывает оглушительной волной. Запускаю руки в волосы Никиты и двигаюсь бедрами навстречу его языку.

Мне кажется, каждый мой оргазм сильнее и ярче предыдущего.

— Теперь я, — говорит хрипло Никита, подтягивая к своему члену мою ладонь, но я сопротивляюсь и качаю головой.

Он не успевает ничего сказать, я наклоняюсь ниже и ловлю губами головку.

— Маша, стой, — он рывком тянет меня за подбородок. Отталкиваю руку и вбираю член в рот, насколько получается.

Глава 37-1

— Маш, ты очень расстроишься, если мы не поедем в Гранд каньон? — сонно бормочет Никита, зарывшись в мои волосы. Лениво улыбаюсь и тянусь чтобы поцеловать его в плечо.

— Вообще не расстроюсь.

Он просовывает под меня руки и вжимает спиной в живот.

— Поспим и поедим или поедим и поспим? — от его усыпляющего голоса у самой тяжелеют веки.

— Спи, потом позавтракаем, — целую еще раз, и через минуту за спиной раздается мерное дыхание. Но руки не разжимаются.

После моего неумелого минета Никита кончил так же красиво и ярко, как он это делал во время секса. Очень хочется верить, что он не притворялся.

Так не притворяются. Не целуют перемазанный спермой рот. Не доводят языком до сумасшедшего оргазма, от которого судороги продолжаются до сих пор.

Мы оба не притворяемся, я это точно знаю. Никита слишком бережно обращается со мной, чтобы мне оставалось еще что-то додумывать.

Честно? Больше и не хочется. Я сама все чувствую.

Мы не трахаемся. Это не просто секс. Мы занимаемся любовью.

Не могу объяснить, это что-то неуловимое, непередаваемое. Которое витает в воздухе, сквозит в каждом взгляде. В каждом движении и жесте.

Даже все эти грубые словечки, которые любит Никита, звучат по-другому.

Теперь это не только его. Это наше общее. Чувства и ощущения, секс, любовь и оргазмы. Все смешалось в один невообразимо яркий коктейль, который мы с ним выпиваем вдвоем. Вместе.

Мы словно вернулись в прошлое и с разбегу бросились в свою любовь, из которой три года назад выбирались поодиночке, раненые и переломанные.

Проворачиваюсь в руках Никиты, обнимаю за торс и прижимаюсь щекой к широкой грудной клетке.

Так нельзя любить. Мне даже немного страшно, кажется, что сердце не выдержит и разорвется. Стараюсь даже медленнее дышать, чтобы его успокоить.

И когда засыпаю, всплывает в подкорке: если бы я знала, что больше не проснусь, то выбрала бы для этого любимые объятия Никиты.

О том, что Ник может выбрать то же самое, подумать не успеваю.

***

— Ты где был? — сонно моргаю, глядя на снимающего джинсы Никиту.

— Надо было съездить по одному делу, — он стягивает боксеры, ложится сверху и гладит ладонями бедра. — И завтрак в номер заказал. Или ты хотела выйти?

— А ты хочешь?

— Хочу. Тебя.

— И я тебя...

— Меня час не было. А голодный такой, будто год не ебался.

Он говорит это с такой жадной улыбкой и горящими глазами, что заводит меня с пол-оборота.

Я нахожу его член, накрываю ладонью. Размазываю по головке сочащуюся влагу, и тону в ощущениях. Потому что мое собственное возбуждение уже собирают твердые пальцы, а настойчивый язык уже облизывает ноющие соски.

Пальцы ныряют внутрь, их сменяет горячий возбужденный член. Раздвигает набухшую плоть, врывается в узкий вход и дарит долгожданное чувство наполненности.

В рот проталкивается такой же горячий язык, и это самое правильное и естественное наше состояние. Мы сплетены телами, соединены по максимуму. Большее проникновение невозможно.

Снова комната наполняется пошлыми звуками шлепков тела о тело. Возбужденными стонами и исступленными криками настигающих оргазмов. Хриплым мужским «Не могу... Не могу от тебя оторваться, Машка...»

И дальше все по новой.

***

— Давай останемся еще на один день, — Никита гладит мою влажную спину.

Мы после душа, я лежу на нем, и мы увлеченно целуемся, как будто не занимались любовью сутками напролет.

— Давай, - пробегаюсь пальцами по стриженому затылку, — а как же самолет?

— Арендуем частный.

— Это дорого!

— Нормально, расслабься, — он растрепывает мне волосы и опрокидывает на спину. В живот упирается возбужденный член. — Ты как хочешь трахаться?

— Все равно, — цепляю губами его губы, — лишь бы видеть, как ты кончаешь.

Ему это тоже важно, я поняла. Никита хочет видеть мое лицо в момент оргазма. Мы уже попробовали разные позы, и если он сзади, для этого у нас есть зеркало.

Мой оргазм всегда первый, Никита слишком быстро меня изучил. Он догоняет через еще один мой. Мы оба на коленях, он глубоко во мне сзади. Локтем держит за шею, вторая рука накрывает клитор.

Хочет третий. Я утонула в ощущениях. Соски горят от укусов, твердый член мерно вколачивается снизу. Палец кружит по клитору в такт толчкам.

Они отзываются во мне жаркой вибрацией, волнами разгоняются до кончиков пальцев.

Мы кончаем одновременно, я оборачиваюсь назад для поцелуя. Ударяемся зубами и сплетаем горячие языки.

Пульсируем оба на той грани, которая превращает секс во что-то потустороннее. Падаю на локти, Никита впечатывается сзади. Слышу как сквозь туман, или это хриплым голосом Никиты шепчет мое подсознание.