Игры рядом

— Не всё. Но многое. Я не хочу открыто вступать с ним в конфронтацию — он, чего доброго, полезет в драку, а я сейчас не могу позволить себе давать отпор десятитысячной армии разленившихся крестьян. У меня просто нет на это времени. Армия Саймека законсервирована на Перешейке. Шерваль всё знает. Гийом тоже. Стоит им высунуться оттуда, и их перережут, как цыплят. Союз с Шервалем опасен. Он слишком влиятелен. Его ненавидят, но и боятся не меньше. Мне не всё равно, кто победит в этой войне. Если это будет Шерваль, дело значительно усложнится. Армия Саймека — это палка о двух концах, может сработать и как запасной вариант, и как дополнительный козырь при торге с Гийомом.

— С Гийомом?..

— Если договор с Шервалем не удастся. Я предложу королю голову брата в обмен на некоторые привилегии… для себя лично… и для тебя, если захочешь. — Он умолк, словно ожидая ответа на это более чем странное предложение, но я молчал. Тогда он продолжил: — Если он согласится — что ж, дело решится совсем просто. Если нет, можно будет использовать армию Рича как резерв… но уже, конечно, без Рича…

— Блестящий план, — с убийственным сарказмом похвалил я. — Значит, только личные привилегии? Это всё, что тебе надо?

— Конечно, — в его голосе впервые послышалось удивление. — А что же еще? Если дело выгорит, как думаешь, кто сядет на трон?

Меня передернуло. Я попытался отодвинуться, но рядом был уже частокол. От попытки представить себе этого молокососа в короне и мантии мне стало дурно — словно глупый сон или идиотское представление ярмарочных шутов.

— Проклятье, Кайл, да зачем тебе этот трон?! — выдавил я, почти смеясь. Он помолчал, потом ответил:

— Ты вряд ли поймешь.

Я осекся. И правда. Он ведь не требовал объяснить, зачем я угробил шесть лет и множество чужих жизней в отряде арбалетчиков. У каждого своя игра. Мы все играем рядом… но у каждого своя игра.

— Прежде чем предлагать Гийому голову Шерваля, ее надо добыть, — жестко сказал я. Так вот, поразвлечемся, отбирая чужие игрушки… Я ухмыльнулся этой мысли, но ухмылка вмерзла мне в лицо, когда Урсон ответил:

— Она уже добыта.

Я круто развернулся к нему. Так круто, что едва не свалился вниз. Урсон молниеносно перехватил меня за плечи и рванул к себе, прочь от разверзшейся внизу пропасти. Я упал прямо на него, рефлекторно выставив руки вперед и уперевшись ладонями ему в грудь. Мы оба распрямились, тяжело дыша, стоя лицом друг к другу: он — спиной к двору, я — спиной к бездне, но Урсон не отпустил меня. Одно его движение, подумалось мне, и я лежу снаружи форта с раскроенным черепом. Ветер поменял направление и снова бил мне в лицо.

— То есть? — выдохнул я, стискивая кулаки и безуспешно пытаясь отодвинуться от него. Его детские руки оказались очень сильными.

— Шерваль здесь. В подземелье форта. Он приказал наступать на запад, но сам отправился туда не сразу. Хотел подождать, пока возьмут Даллант. А тем временем — разобраться со мной… Он думал, я решу, что он пошел вместе со своими войсками. Но недооценил мою агентуру.

— Ты взял Шерваля, — потрясение проговорил я. — Проклятье, Кайл, да ты ведь теперь можешь всё. Всё что угодно. Его армия парализована, а Гийом даст многое за своего брата… Ты держишь в руках всю страну.

— В настоящий момент, — сказал Урсон, — я держу в руках тебя.

Слова замерли у меня на губах. Я по-прежнему не мог видеть лица Урсона, но вдруг вспомнил его взгляд. Острый и тонкий, будто игла или осиное жало. Я не понимал его. Не понимал, чего он хочет. Или думал, что не понимаю. Думал, даже видя ясный взгляд женоподобного блондина, прислуживавшего Урсону за столом, думал, даже глядя в его раскосые глаза, даже ощущая его дыхание на своей коже. Я почувствовал стремительно подкатывающую тошноту.

— Пусти.

— Эван, перестань. Не бойся меня. Я ничего тебе не сделаю.

— Пусти, я сказал.

— А я сказал, перестань. Я могу сбросить тебя вниз, если захочу. И могу сделать своей правой рукой… если захочу. Эван, я хочу. Я про тебя слышал… я очень давно и очень много про тебя слышал. Я не хотел тебя видеть. Как будто чувствовал… как знал, что ты… такой… Чего ты хочешь? У меня сегодня хорошее настроение. Чего бы тебе хотелось? Я могу отдать Шерваля тебе. Как подарок. Или Саймека. Он говорит, что ты украл его людей, но ведь он сделал то же самое, верно? Тебе не хочется ему отомстить? А хочешь, провернем это дело вместе? Я всегда делал это только для себя. Мне иногда тоже хотелось… для кого-то… кого-нибудь. Хочешь? Сделаем это вместе. Ты и я… у нас получится…

Этот запах, приторный запах чего-то жуткого, был всё сильнее, всё резче, настырнее, и в тот миг, когда ладонь Урсона легла мне между ног, стал невыносимым. Я согнулся пополам, и меня вырвало Урсону на рубашку.

Он сразу отпустил меня и отступил. Я привалился к стене укрепления и отер губы тыльной стороной ладони. Мои плечи тряслись, в голове шумело, огоньки костров, вдруг ставшие очень далекими, прыгали под ногами, и я никак не мог понять, то ли расхохочусь сейчас, то ли разрыдаюсь. Урсон смотрел на меня молча. Я не видел этого, но чувствовал его взгляд.

— Прости, — вполголоса проговорил он. — Извини. Я не думал… Тебе не надо было сюда приходить.

«Это уж точно!», — мысленно простонал я, по-прежнему не выпрямляясь. Приступ прошел, и теперь мне просто хотелось остаться одному.

— Ты выбываешь из игры, — помолчав, тихо и очень жестко сказал Урсон. — Слышишь, Эван? Раз так, ты выбываешь. Запомни это… хорошенько.

Я услышал, как он спускается вниз, легко и быстро, прыгая через ступеньку. Я сполз на пол и прислонился к стене.

— Запомню, Кайл, — сказал я, но он уже не мог меня услышать.

Когда я спустился вниз, большинство солдат уже спали, только часовые хмуро поглядывали в ночь. На меня внимания никто не обращал. Золотисто-алые искры одиноко выстреливали во тьму и тут же гасли, не успев осветить лиц спящих солдат.

Я не без труда нашел оружейную и бесцеремонно растолкал кузнеца, подпиравшего широченной спиной запертую дверь.

— Нож и арбалет, — тоном, не терпящим возражений, сказал я. Кузнец захлопал сонными глазами, потер их кулаками, скривил рот, намереваясь разораться. И тогда я, всё еще смутно понимая, что делаю, но повинуясь какому-то странному, внезапному вдохновению, придвинулся к нему почти вплотную и легонько дыхнул ему в лицо.

Он отшатнулся, слово увидел на мне следы проказы, и побелел так, что это было заметно даже в темноте.

— Нож и арбалет, — без угрозы в голосе повторил я. — Быстро и очень тихо.

Оружейник встал, отпер свою мастерскую и меньше чем за две минуты принес мне требуемое. По правде, я не ожидал, что у них найдется арбалет, и это стало приятным сюрпризом. Я без единого слова забрал у оружейника протягиваемое оружие и, не оборачиваясь, зашагал вдоль стены. Оборачиваться было нельзя. Я это знал.