Игры с богами

– Спасибо. – буркнул я. – Ты так просто отказываешься от науки, которой отдал большую часть своей жизни?

– Я не отказываюсь от науки. Просто, глупо полагать, что наука открыла уже все законы природы. Мы, только, краешком коснулись сути мироздания и возомнили себя великими знатоками. А узнать нам предстоит очень многое. Поэтому со счетов сбрасывать таких шаманов, как Темичи, нельзя. Такие особенные люди, кстати, по всему миру встречаются. Кто знает, может они, сами того не зная, научились использовать ещё не открытые законы физики или химии. Ведь, в тех же сказках о волхвах, или колдунах, не всё вымысел.

***

Выходили сразу после завтрака. Гостеприимные хозяева собрали нам провианта на дорогу и, глядя на количество продуктов, я всерьёз начал беспокоиться о том, что нас шаман этот собрался покружить по тайге. Мансыр порывался идти с нами, но мы его отговорили. Вполне хватает одного проводника. Когда заходили в лес, я напрягся, подсознательно ожидая увидеть медведя, но никого не было. Только на опушке был помят кустарник и Буран, обнаружив медвежьи следы, напрягся, глухо зарычал и вздыбил шерсть на загривке.

– Я же говорил! – обрадовался я и, тут же, испуганно обернулся, снова опасаясь, что из-за деревьев выглянет косолапый.

– Да верим мы тебе уже! – засмеялся Лёха. – Был тут медведь. Специально приходил с тобой поздороваться и пожелать тебе доброго утра.

– Тебе бы всё шутить.

– А куда без шутки? Без неё, родимой, жизнь уныла и безрадостна.

– Туда пойдём, – махнул рукой Адуш. – Идите за мной. В стороны не расходитесь.

– А, что, болота кругом? – поинтересовался я.

– Нет. Просто, тайга. Тут, на два шага отошёл и потерялся. А на сыпучку попадёшь, вниз покатишься. Лечи, потом, твои переломы. Всякое бывает. Так, что, все находитесь в пределах видимости.

Идти было легко, несмотря на то, что всю ночь шёл сильный дождь. Усыпанная многолетней хвоей земля быстро впитала лишнюю влагу и приятно пружинила под ногами. Буран, словно малый щенок, бегал вокруг нас, играясь и, то пропадал в густых кустах, то выпрыгивал прямо перед нами. Поначалу шли по тропинке. Неширокая, протоптанная, скорее всего, охотниками, она вилась между деревьями, огибала огромные валуны, неизвестно какой силой заброшенные сюда, забирала вверх, то круто, то полого и, наконец, вывела к озеру. Мы остановились у крайней сосны и с восхищением разглядывали панораму, открывшуюся нам. Небольшое озерцо с кристально чистой лазурной водой, изогнутое на манер бобового зёрнышка, с берегами из чистого золотистого песочка и с живописной горной грядой на заднем плане. Такое впечатление, что на открытку в каком-то журнале смотришь. Не верится, что такие места существуют на самом деле.

– Ух, ты! – кажется, в один голос воскликнули мы и уже собрались подойти поближе.

– Не надо, – остановил нас Адуш. – Нельзя.

– Как, нельзя? – удивился я. – Красота то, какая! Хоть умыться в такой водичке.

– Нельзя.

– Почему, нельзя? – спокойно, деловито, словно ничуть не удивившись, поинтересовался Игорёха.

– Нехорошее озеро.

– Правда?

– Да.

– Разве может такая красота быть нехорошей, – не унимался я.

– Может. В этом озере хозяйка воды живёт.

– Русалка, что ли?

– Нет. Злой дух, повелевающий водой, – пояснил Лёха.

– Не злой, – поправил Адуш.

– Как, не злой, если она людей в воду утягивает? Добрый, что ли?

– И не добрый. Просто дух. Хозяйка воды водой повелевает. Весной превращается в огромного зверя и взламывает рогами лёд на реках и озёрах. Она может и в воду затянуть, и помочь. Тут, как она захочет. А это – её дом. Близко нельзя подходить, чтобы не потревожить её.

– И, что, никто не тревожит?

– Нет. Видишь, тропа до озера не доводит. Сюда, даже, зверьё на водопой не ходит. Смотри на Бурана. Даже из-за деревьев не показывается.

Собака, действительно, осталась за толстой сосной и тревожно смотрела на нас. Адуш повернулся и пошёл по опушке, оставляя озерцо с правой стороны. Мы двинулись за ним, временами поглядывая на такую красивую, но опасную в своей иррациональности, природу. Они вышли из-за камней, когда мы, уже, почти обогнули озеро и приблизились к горной гряде на той стороне. Четыре волка, необычайно крупных, редкого белого окраса, оскаливших свои пасти и плотоядно смотревших на нас своими красными глазами. Красными? Почему красными? Я всегда считал, что у волков глаза должны быть жёлтыми.

Внезапно возникшее чувство опасности, не такое, какое было ещё минуту назад, а раскалённое, ослепляющее и, почти лишающее воли, паническое по своей сути, неожиданно сильно обострило зрение. Я, совершенно чётко, видел каждый волосок на морде зверя, стоящего напротив, его жёлтые клыки, с которых на прошлогоднюю хвою и выступающие из земли камни падала белая пена, прижатые к голове острые уши и эти красные злобные глаза с, почему-то, вертикальными зрачками. Что-то мешало мне, не давая сделать шаг. Я бросил взгляд вниз и увидел прижавшегося к моей ноге Бурана, оскалившего клыки, но, даже не делавшего попытки броситься на врага.

Игорёха вскинул карабин и выстрелил. Звук выстрела вывел меня из состояния оцепенения, и я тоже выпустил пулю прямо в эту клыкастую морду. Что за чёрт? Не мог же я разучиться стрелять? А стрелял я хорошо в своё время. Сейчас, я готов был поклясться, что тяжёлая пуля калибра 7,62 миллиметра, вошла точно в оскаленную пасть. Но волк стоял, как, ни в чём не бывало, только ниже пригнув голову к земле, и глухо, угрожающе, зарокотал горлом. Я выстрелил ещё раз, и ещё, безрезультатно. Над ухом грохотал карабин Игорёхи. Судя по его растерянным возгласам, у него, похоже, то же самое. Лёха, даже не стал стрелять и опустил карабин, видя всю бесперспективность этого занятия, и обернулся к Адушу, который даже не снял с плеча своё ружьё, а вместо этого, зачем-то принялся шарить по карманам.

– Что за ерунда? – поинтересовался Алексей.

– Бесполезно, – покачал головой охотник. – Их обычной пулей не возьмёшь. Тут специальную надо, над которой кам обряд провёл.

– А у тебя есть такие?

– Нет.

Волки не приближались, внимательно разглядывая и, видимо, никуда не торопились. И правильно. Куда спешить? Мы уже здесь и никуда нас не денемся.

– И, что делать теперь? – я был близок к панике.

– Сейчас, – Адуш достал из глубин своей брезентовой куртки жестяную круглую баночку из-под монпансье, поддел кривым ногтем и снял крышку, взял щепотку бурого порошка и, дунув, распылил его в сторону волков.

Зверюгам порошок не понравился, и они, глухо заворчав, отошли назад на два шага, а, потом, переглянувшись, развернулись веером и принялись нас окружать. Я, вскинув карабин, прицелился в одного волка, потом в другого, прекрасно понимая, что стрелять – только патроны тратить, и краем глаза наблюдал за охотником. А тот, словно в раж вошёл. Точно так же дунув порошком вправо, влево и назад, он извлёк из кармана резную палочку, потемневшую от времени, с привязанными к ней истрёпанными перьями филина и клыком какого-то хищника и принялся очерчивать вокруг нас круг.