Игры с темным прошлым

Она проснулась, почувствовав, как ее обнимают.

– Ольга, я там замерз, на твоем дурацком диване… Не подумай чего, просто я хочу к тебе под одеяло… Машка бы поняла.

Он был теплый, сонный, натянул на себя почти все одеяло, зарылся в него с головой и, притянув Ольгу к себе, уснул.

9

Роберт оказался плохим собеседником, мы поужинали холодной жареной рыбой и местным сыром. Яблоки печь в камине мой гость, к счастью, отказался, сказав, что хочет спать, и я, обрадованная тем, что мне не придется всю оставшуюся ночь отбиваться от ухажера, вымыла посуду, постелила ему постель на диване (он тотчас уснул, словно только и ждал, чтобы ему постелили) и уютно устроилась на кровати перед телевизором. Роберт похрапывал, а я, немного успокоенная, снова и снова пыталась понять, почему же Стефана отдала мне деньги. Конечно, мне бы хотелось поговорить с Робертом о своих страхах, рассказать о призраке Валентины, о Стефане, о некрологе с фотографией моей родной сестры, но, подумала я, раз Роберт уснул, значит, так тому и быть, может, это даже и к лучшему: а вдруг бы он счел меня сумасшедшей?

Утром я проснулась первой, тихо, стараясь не разбудить, встала и, увидев сладко спящего Роберта, подумала о том, что это было в первый и последний раз, что больше я никому не дам повода усомниться в моей репутации и что теперь отныне ни один мужчина не переступит порог этого дома… Уж не знаю, почему, но мне было неприятно, что на диване в этой девственно-чистой монашеской келье спит польстившийся на дармовщину британец… И как вообще могло такое случиться, что я раскисла и сама пригласила его переночевать в своей комнате? Вот что делают с впечатлительной беременной женщиной ночь и холодный воздух чужбины…

Мне хотелось закрыть глаза, чтобы потом, открыв их, обнаружить, что никакого Роберта и не было. Что на диване лишь подушка да сложенный аккуратно красный мамин шарф…

Как бы то ни было, закон гостеприимства заставил меня приготовить завтрак. Я сварила на плитке кофе, сделала бутерброды. Роберт не просыпался. Я начала нервничать. Вспомнился вдруг некролог. Я позвонила Ольге, выйдя в прихожую, чтобы в случае, если мне удастся все-таки до нее дозвониться, Роберт меня не услышал. И была очень удивлена, когда после долгих гудков вдруг услышала голос нашей дворничихи…

– Мне Олю, – пробормотала я в замешательстве. – Где она? Почему вы берете трубку?

– Какую еще Олю?

– Ольгу Ветрову! – вскричала я. – Это же ее телефон!

– А кто ее спрашивает? – важным голосом, не торопясь и словно издеваясь надо мной, спросила наша дворничиха. Или та, чей голос сильно смахивал на ее голос.

– Это сестра, – процедила я сквозь зубы. – Маша. Что с ней? Почему ее телефон у вас?

– Маша? Так это ты?

Ну, слава богу, это действительно была дворничиха. Но каким образом у нее оказался телефон моей сестры?

– Зинаида Петровна, это Маша, что с Олей?

– Оля? Так ты еще ничего не знаешь, Машенька? Нашли ее, вернее, тело нашли, – чеканила она мне в ухо, словно забивая гвозди. – Где-то за городом, в посадках нашли… Ее застрелили. Мы уже и похоронили ее. Родители приезжали, поминки устраивали. Так что убили нашу Олю… А я думала, ты знаешь…

Я в сердцах швырнула телефон на пол, он больно стукнулся о темный плиточный пол и завертелся на месте. Я вернулась в комнату и принялась тормошить Роберта. «Ну, вставай же ты, вставай!»

Он спросонья уставился на меня, сел на постели и натянул одеяло до самого носа. От него по-утреннему кисло пахло. Меня начало поташнивать.

– Роберт, спасибо вам, что вы переночевали у меня, но теперь вам пора идти. На столе завтрак, кофе… Поднимайтесь, я очень вас прошу…

И тут он заговорил. Я не сразу сообразила, что происходит, но, когда поняла, волосы на моей голове зашевелились. Роберт говорил на французском языке. Он был чем-то возмущен, быстро встал, оделся и заметался по комнате в поисках неизвестно чего.

– Роберт, – почти плакала я, – брось валять дурака, ты же вчера отлично разговаривал по-русски… ну? Приди же в себя! Посмотри, – уже ревела я, не в силах сдерживаться: – Меня зовут Маша, мы с тобой познакомились в старом городе, мы сначала искали ресторан, где бы можно было поужинать, а потом я сказала, что меня мучают кошмары, и попросила тебя переночевать в этом доме, помнишь? Что вообще происходит?

Роберт смотрел на меня так, словно видел в первый раз. Он произнес длинную и, как мне думается, нелицеприятную тираду и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Еще один идиот.

Я закрыла за ним дверь, подняла с пола телефон: он, к счастью, был еще жив. Я снова хотела позвонить Ольге, но что-то удерживало меня… А вдруг снова трубку возьмет Зинаида и скажет, что мою сестру застрелили, как и Валентину? Все поплыло перед моими глазами, и стены превратились в прозрачные окна с видом на море…

Когда пришла в себя и открыла глаза, я увидела сидящую в двух шагах от меня незнакомую молодую женщину, внимательно наблюдавшую за мной. Лицо ее выражало озабоченность, любопытство и легкую насмешку. Она была в черном свитере, джинсах, белые ухоженные руки ее покоились на коленях. Карие глаза, красный рот и рыжие волосы, забранные в высокую прическу, довольно красивая и совершенно непохожая на болгарку.

– Вы тоже принесли мне деньги? – спросила я сердито, не желая ни минуты оставаться в этом, полном фантомов и сумасшедших городе. Мысленно я уже садилась в самолет и летела поближе к родным берегам…

– Какие еще деньги? – спросила женщина на чистом русском языке. – Разве мы с вами знакомы и я уже успела вам задолжать?

Не могу сказать, что мой вопрос сильно удивил ее, она продолжала разглядывать меня, как тяжелобольную, к которой возвращается сознание. Я надолго замолчала. Хотелось спросить ее, где она меня нашла, потому что память, постепенно возвращаясь, напомнила мне о Роберте, о том злом англичанине, внезапно, всего лишь за ночь превратившемся во француза или в бельгийца, который, даже не попрощавшись, покинул меня, хлопнув дверью… Кажется, после этого я потеряла сознание и должна была лежать на холодном полу. Но я лежала на кровати, обложенная подушками, под одеялом, сверху которого лежал мамин шарф.

– Я вижу, что вам не очень хорошо… Не знаю, чем я могу вам помочь. Хотите, я приглашу доктора? Вы совсем бледная. Вы помните, что с вами было?

– Помню, но рассказывать не стану… просто не могу, вы сочтете меня ненормальной…

– Да не расстраивайтесь вы так, мы все немного ненормальные. С нормальными, знаете ли, скучно… Может, выпьем кофейку и поболтаем? Знаете, я так обрадовалась, когда услышала, что вы заговорили по-русски… Я и раньше вас видела, вчера вот, к примеру, отметила еще про себя, что вы не похожи на местную жительницу… Вас как зовут?

– Маша. – Мне тоже было приятно услышать в этих ставших для меня чужими стенах русскую речь. Да и лицо женщины показалось милым.

– А меня Лена.

– Как вы вошли сюда?

– О, это было легко. Все двери были открыты… Вообще-то, я должна извиниться за вторжение, здесь это не принято, чтобы вот так, запросто… Но я подумала, что хозяева где-то поблизости, в холле или на лестнице, раз дверь открыта… – Лицо ее порозовело от смущения. – Словом, Маша, я живу в соседнем доме, и у меня тоже вид на море… Я повесила сушиться косынку, и ее ветром сорвало и унесло в ваш садик… Она до сих пор там… Сами понимаете, когда я увидела вас лежащей на полу, мне уже было не до косынки… Я подняла вас, уложила на кровать, укрыла, и буквально через несколько минут вы пришли в себя… Что с вами?