Игры Сильных. Акт I: Исключение

Мчусь по второму ярусу шоссе под сто сорок. Бесшумный двигатель набирает такую прыть за жалкие четыре секунды. Интерфейс нецензурно вопит о шкалящем пульсе и сильном нарушении скорости. Вместо привычной крови в жилах кипит адреналин. Что со мной? Не помню, когда последний раз был в таком гневе. Чтобы сжимал руль до хруста в пальцах, и прокусывал губы до крови.

С трудом видно трассу - снегопад заметно окреп, и огромные хлопья застилают обзор. Так недолго влететь в ограждение. А если неудачно задеть топливные ячейки... Стабилизаторы у немцев на уровне, но технология только увидела свет. Зачем дразнить судьбу? Вот разлетятся мои кусочки по дороге, и поставит производитель галочку - доработать. Только кое-кому будет уже всё равно.

Внезапный порыв ветра ударил в борт и легковушку понесло. Такси в соседнем ряду шарахнулось в сторону, и водитель погрозил кулаком в открытое окно. Пульс отдаётся в висках с усердием раскалённого автомата. В правой части обзора пылают огненные цифры биения личного моторчика. Помощница картинно проснулась и назвала меня злостным лихачом. Новый манёвр, и девушка пригрозила отобрать права. В сердцах я зашвырнул очки куда подальше.

Проекция Светы заново зажглась над приборной панелью уже в реальном мире:

– Ярослав, ты ведёшь себя не красиво, - надула губки обиженная голограмма.

– Утихни, моралистка.

– Принято, - подтвердила помощница, сменив гнев на типовую улыбку. Бездушные программы...

Не успел я закончить фразу, как блондинка изобразила губами трель. И вот зачем я научил её этому трюку? Глупо как-то. А раньше казалось забавным.

Девушка проговорила:

– Входящий вызов. Это мама, Ярослав.

– Прими, конечно!

Лицо помощницы погасло и на его месте зажглось другое, куда более дорогое моему сердцу.

– Сынок, родной! У меня чудесные новости!
– этот голос я рад слышать в любой ситуации. Даже скорость автоматически сбавил.

– Привет, мам. Рассказывай! А то мой день пока что не задался, но это так, текучка, - изобразил счастливую мордашку. Не хватало ещё вываливать свои проблемы на родителей.

– Германия ответила. Представляешь, они берутся! Славочка! Твоя сестрёнка будет жить!
– даже на смутном голографическом изображении видно, как увлажнились мамины глаза. Слёзы и улыбка на уже не молодом, но таком родном лице.

– Я знал! Это лучшая клиника. Они обязаны вылечить Алису даже с таким редким случаем. Что по условиям? Дорого?
– радостная новость незаметно вытеснила дурные мысли.

– Ей необходимы четыре недельные процедуры с перерывами. Стоимость... Это же Европа, ты понимаешь? Там всё очень дорого... Кроме того, кто-то должен быть с ней. Отец никак не вырвется с кафедры. Но я обязательно возьму отпуск, даже за свой счёт. Я не брошу мою девочку, Слава! Ей всего-то двенадцать! Только нужно вылетать уже второго числа. Боже, как я переживаю!
– родной голос задрожал. Проекция маминого лица отразила тревогу.

Всего два человека на свете называют меня Славой. Вернее, уже один.

– Уверен, всё будет хорошо. Я обещаю! Мы сделаем что угодно, ты же знаешь. Сколько нужно?

– Славочка, это огромная сумма! Триста двадцать тысяч немецких марок! Это больше стоимости нашей квартиры в пять раз! Как хорошо, что процедуры оплачиваются частями. Мы с папой собрали все имеющиеся сбережения, очень кстати пришлись те деньги, что ты прислал в начале месяца. Первый взнос мы отправили. Хотя это капля в море. Осталось ещё больше трёхсот тысяч. Но... Родной мой, она будет жить!
– мамина проекция тихо заплакала и спрятала лицо в ладони.

Я от переживаний с трудом вписался в поворот. Гололёд даёт о себе знать. Но сам виноват, не надо было отключать автопилот.

– Мам, послушай. Совсем скоро у нас запустят три крупных проекта. Ты же помнишь, я рассказывал? Новейшие технологии. Серьёзный инвестор готов вложить баснословные суммы. Он считает, что минимум одна из этих задумок перевернёт мир!
– рассказываю и стараюсь придать голосу максимально уверенный тон. Только я могу вселить надежду в самую близкую для меня женщину.
– Деньги будут и очень скоро. Мы полностью оплатим лечение Алисы. Просто верь мне!

– Конечно, милый. Я знаю, что ты всегда добиваешься задуманного. Ведь ты наш сын!
– сколько же гордости за своё чадо в мамином взгляде.

– И между прочим, мам. Один из проектов направлен на лечение именно онкологии. Остался месяц на проверки, и технология пойдёт в массы. Партнёры были против, но мне удалось их убедить. Ради здоровья родных я готов рискнуть. Если Германия не даст результата, у нас будет второй шанс. Чуть позже мы ещё созвонимся, хорошо? Сейчас нужно решить срочные дела. Целую.

– Сынок, ты наш спаситель! Мы тебя очень любим. Береги себя!
– произнесла мама, и проекция погасла.

Теперь я не имею права на ошибку. От моих действий зависят сразу две жизни - если мы не спасём сестру, мама вряд ли это переживёт... С её-то сердцем.

А вот и знакомый район с приникшими к улице старинными домами. Вокруг окончательно воцарилась зимняя полутьма, отступающая под напором мощных фонарей. Ожившая Света предложила припарковать автомобиль, и я с радостью согласился. Вышел на морозный воздух древней столицы. Нужно срочно переключить мысли, уйти от личных проблем.

Пока девочка выкручивает руль и выбирает оптимальный угол парковки, я осмотрелся кругом. Лет пят назад мэрия ввела строгие ограничения на рекламу в центре города. Больше не встретишь огромных иностранных надписей на крышах, не увидишь растянутых баннеров, даже магазины и кафе стилизовали под ушедшие века. Всюду уютные здания в три этажа, украшенные лепниной и высокими окнами за коваными узорами. Кажется, что вот-вот из-за угла вынырнет тройка гнедых, увлекая за собой резные сани. Возничий свиснет во всю мочь, а барышня в экипаже улыбчиво помашет пушистой муфтой. Сквозь снежную круговерть разнесётся заливистый и звонкий смех, оставляя в сердце уютное тепло...

Сигнал робота-уборщика выдернул меня из волшебной сказки. Механический наглец грозно загудел и потряс ковшом, мол, освободи проезжую часть, мешок с костями. Вот она - первая агрессия машин в адрес людей. А завтра он объявит забастовку? Даёшь вкусное топливо, дизайнерский кузов, и двадцатичасовой рабочий день! Шутки шутками, конечно, но кто их знает...

Внезапно я вздрогнул, и взгляд приковала необычная картина. Ледяные мурашки промчались от макушки до самых пят. К одному из старинных фонарей прислонился рослый человек в чёрном кожаном плаще. Высокие сапоги и шляпа, бывшие в ходу лет двести назад. Скрещенные руки, на лицо падает тень от головного убора, так что детали не рассмотреть. Вот только глаза... Будто подсвечены изнутри. В таком наряде он смотрится как пришелец из прошлого. Неплохо дополняет антикварную атмосферу столичного центра. И всё бы ничего, если бы не взгляд. Цепкий, пронзительный, морозный. Субъект поднял правую руку, оттопырив большой палец и мизинец. А затем медленно приложил к уху, словно изображая старинный мобильник.