Их нежная возлюбленная

– Ты ведешь себя как трус. Эта женщина любит тебя. Она бы отдала за тебя свою жизнь. Сегодня она доверила тебе все, что у нее есть. Разве ты этого не понял?

– Нет, я все понял. Черт возьми, чего ты хочешь от меня, признать, что я чертовски сломлен? Хорошо. Я сломлен. – Торп схватил его за руку и зарычал ему в лицо. – Я не буду тратить месяцы или годы, разрушая ее, пока я пытаюсь взять себя в руки. Этого не произойдет. Я делаю ей одолжение.

Шон фыркнул.

– Не обманывай себя. Если ты уйдешь, то убьешь ее. И уничтожишь себя в процессе. Когда ты проснешься озлобленным, одиноким, я обниму ее крепче и скажу, как сильно я ее люблю. Ты заслужишь каждую унцию своих страданий.

Заслужил. Он больше не мог смотреть на Торпа – того, кого он считал… если не другом, то партнером в обретении Калли – и чувствовал себя преданным. Да, этот болван сказал, что не останется, но Шон отказывался верить, что кто-то может любить Калли так же сильно, как он, и все равно уйти.

Сверкнув глазами и вырвав руку из хватки Торпа, Шон повернулся, чтобы направиться обратно на камбуз.

– Подожди.

Голос Торпа дрогнул.

Шон не обернулся к нему. Ему было уже все равно.

– Мы закончили. Как только она будет в безопасности, я ожидаю, что ты свалишь.

– Свалю, – поклялся он. – Просто… позволь мне провести остаток вечера с ней.

Это заставило Шона обернуться с отвисшей челюстью.

– Ты в своем уме? Не может быть, чтобы…

– Я не прикоснусь к ней. – Торп поднял обе руки, растопырив пальцы. – Но она заслуживает объяснения. Я никогда никому не говорил, чем хотел бы с ней поделиться. Я не могу дать ей то, в чем она действительно нуждается, но я многим ей обязан. – Он с трудом сглотнул, сдерживая сожаление. – Пожалуйста.

Шону хотелось ударить Торпа, заставить его страдать, истекать кровью и встретить мучительную смерть. Он подошел так чертовски близко. Единственное, что его остановило, была Калли. Она бы разозлилась, будь проклято ее большое сердце. И для завершения ей понадобятся объяснения Торпа. Она не сможет двигаться дальше без этого.

– Я действительно ненавижу тебя прямо сейчас.

Торп посмотрел на небо, то ли в надежде на божественное вмешательство, то ли чтобы сдержать слезы, Шон не знал. И ему было на это наплевать.

– Я ненавижу себя больше.

Он казался таким побежденным. Если бы он был кем-то другим в любых других обстоятельствах, Шону было бы его жаль. Но…

– Ты же знаешь, через что она прошла за последние девять лет.

Его тон звучал так, словно это было обвинение.

– Я видел это последние четыре года. Если бы я был подходящим для нее мужчиной, я бы сделал ее своей еще в Далласе, и у тебя не было бы шанса. Так что не рассказывай мне, что она пережила. – Торп судорожно вздохнул. – Я никогда не смогу убедить тебя, что делаю то, что лучше для нее. Я глубоко сожалею. Она твой сабмиссив. Я больше не буду вторгаться в чужие владения. У меня есть твое разрешение объяснить ей?

Шон дышал короткими, яростными вдохами. Он изо всех сил старался поставить потребности Калли выше своей гордости. Его раздражало всеми возможными способами, что он позволил Торпу даже поговорить с ней сейчас.

– Тебе не нужна целая ночь наедине с ней в спальне.

Торп пожал плечами.

– Может, это не для того, чтобы произнести эти слова. Это для того, чтобы я мог обнять ее и передать все, что я не могу ей сказать.

– У тебя есть час. Потом она вся моя.

Он ворвался обратно в камбуз, захлопнув за собой дверь.

Калли уже выглядела так, словно знала, что вот-вот получит плохие новости, которые разобьют ей сердце. Шон поклялся, что сделает все возможное, чтобы собрать осколки и сделать ее целой.

***

– Мне нужно с тобой поговорить.

Торп протянул к ней свою большую руку, его влажные волосы все еще были зачесаны назад, щеки казались бледными после бритья. Несмотря на мрачное выражение лица, он был болезненно красив.

Калли знала, к чему это приведет. Она не могла не подслушать его разговор с Шоном с другой стороны двери. В ту минуту, когда намерение Торпа стало ясным, ее охватила глубокая печаль. Слезы жгли глаза, она смогла сохранить невозмутимое выражение лица. Тем не менее, она изо всех сил старалась подавить их. Все это время она смотрела на его руку, задаваясь вопросом… Если она не возьмет ее, он все равно разобьет ей сердце?

Наконец, он мягко приблизился к ней и вложил свою руку в ее.

– Пойдем со мной.

Она уперлась каблуками в пол.

– Ты собираешься бросить меня.

– Я собираюсь спасти тебя, – поклялся он, нежно потянув ее за руку.

– Нет!

– Не могла бы ты, пожалуйста, просто выслушать то, что я хочу сказать?

На этот раз он не приказывал ей. Он не использовал тот властный голос, чтобы требовать от нее повиновения. Она хотела бы, чтобы он это сделал, но нет. Вместо этого его голос дрогнул. Его голос звучал так, словно он сам разваливался на части.

У Калли не было возможности отказать ему.

Ошеломленная и распадающаяся изнутри, она позволила ему отвести себя в свободную спальню, где стоял старый компьютер. Ее мысли метались, пытаясь придумать способ удержать его от ухода. Боль от его ухода уже охватывала ее всю и распространяла изнуряющую агонию. Он был ее константой в течение четырех лет. Потерять его было все равно что потерять частичку себя.

Торп закрыл за ними дверь, затем подвел ее к кровати, сел и усадил к себе на колени.

– Не делай этого, – умоляла она. – Почему ты не можешь любить меня хотя бы немного?

Это прозвучало жалко в тот момент, когда слова слетели с ее губ, и она возненавидела свою слабость. Женщина, стоявшая за Калли Уорд и другими псевдонимами, была жесткой, никогда никому не позволяла проникнуть сквозь ее броню, не говоря уже о том, чтобы причинить ей боль. Где сейчас была эта женщина?

Исчезла. Глубоко влюблена. Погрязла в потере.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, – сказал он с болезненным сожалением. – Мне жаль.

Калли соскочила с его колен и встала на ноги. Она позволила себе влюбиться дважды, один раз в мужчину, который не мог ответить ей взаимностью. Так или иначе, она должна была взять себя в руки, собраться с силами и больше не умолять Торпа.

– Так вот оно что. Ты уходишь?

– Как только ты будешь в безопасности, да. Если все получится, к завтрашнему дню в это же время ты будешь свободна и снова станешь Каллиндрой Хоу.

И она так сильно этого хотела. Она хотела, чтобы весь мир знал, что она любила свою семью и никогда бы не причинила им вреда. Она хотела почтить их память. Но, черт возьми, она не была уверена, что это что-то значило бы без Шона рядом с ней… и Торпа с другой стороны.