Их новогодний подарочек

— Здрасти, теть Тень, так мы это, мать навестить заехали, — невозмутимо ответил Даня, продолжая улыбаться. Демид же в свою очередь внезапно стал очень серьёзным. Лицо парня не выдало ровным счетом ничего. Помнится, он и в детстве не очень-то мою маму жаловал, говорил, что злая она и никого не любит. Я тогда не слишком обращала внимания на слова девятилетнего мальчишки, по-детски оправдывая свою мать, наивно полагая, что раз меня не любят, значит я сама виновата.

— Понятно-понятно, — закивала мама, а потом обратилась ко мне, — так и будешь столбом стоять или наконец в дом войдешь?

Я только ладони в кулаки сжала и зубы стиснула. Ничего-ничего, надо потерпеть несколько дней, а потом найду квартиру и пробкой отсюда, пробкой!

— Вы извините, Татьяна Анатольевна, это мы нашу Лену задержали, сто лет не видели ее, — заговорил Демид и, подхватив чемодан, понес его вверх по лестнице. Тон его при этом был настолько ледяным, что, растерявшись, мама не нашлась с ответом. Впервые за всю свою жизнь я видела, как Пронина Татьяна Анатольевна впала в ступор.

— Ладно, Ленок, бывай, еще увидимся, — все также весело попрощался Даня, когда парни внесли чемодан в квартиру. Демид предпочел промолчать, только кивнул сдержано. Он и в детстве был такой, больше молчал, и смотрел исподлобья.

— И почему так долго? — уперев руки в бока, выплюнула мама крайне раздраженным голосом.

Господи, дай мне сил это пережить.

— Наверное, потому что все вокруг снегом замело, и ни один таксист не захотел ехать в эту…

Я чуть было не повторила слова таксиста. В общем-то он был прав: жопа мира она и есть жопа мира.

— Ты мне еще поогрызайся, совсем от рук отбилась, не пороли мы тебя в детстве, а надо было.

Совсем от рук отбилась я, на минуточку, в двадцать четыре года.

— Так все, мам, не начинай, я устала и… завтра поговорим.

— Ишь какая, слово не скажи, совсем в своей столице зазвездилась, — не успокаивалась мать. — Ты лучше скажи, долго ты собираешься ерундой маяться?

— В каком смысле? — разувшись, я пошла в ванную. Мама последовала за мной, не отставая они на шаг.

— В прямом! Что за выходка? Собрала вещи, жениха бросила под Новый Год почти, мы с отцом к вам, между прочим, собирались. Ты, Ленка, давай не дури, твой Дмитрий — мужчина видный, профукаешь свой шанс и никому не нужна останешься.

Мама в своем репертуаре. Естественно, это Ленка дурит, а не Дима – мудак. А как иначе-то? Дима у нас успешный переводчик и владелец собственного бюро переводов, собственно, так мы и познакомились, я по своей глупости к нему работать пришла и позволила отношениям за рамки рабочих выйти.

Красивый, богатый, и очень завидный жених. А то, что он мне, как оказалось, изменял неоднократно с моей же коллегой, — это так, мелочь. Подумаешь, мужчины они же не моногамные создания. К слову, именно это я услышала по телефону от матери, когда по глупости позвонила ей в слезах. Дура, чего уж. Все на что-то надеялась. На любовь материнскую, на тепло, поддержку в конце концов.

— Мама, он мне изменял, понимаешь, изменял и не один раз!

— Ну и что, что изменял? Мужчины просто так не изменяют, а ты вместо того, чтобы бежать, могла бы и задуматься о причинах.

Я просто офигела, нет, не так, я офигеть как охренела от подобного выпада со стороны матери. Ох, глянула бы я на тебя, мама, посмотри отец налево. Вслух я, естественно, ничего подобного не произнесла.

— Так все, мама, хватит я сказала! Можешь себе забирать Димочку, раз он тебе дороже дочери, — рявкнула я на мать, потому что сил никаких не было. Отодвинув ее в сторону, я вышла из ванной.

— И чем ты собираешься заниматься? Учти, на нашей с отцом шее ты сидеть не будешь!

Вот тут меня словно переклинило. Развернувшись на пятках, я двинулась на мать, заставляя ее пятиться.

— А ну-ка, мама, напомни-ка мне, когда это я у тебя в последний раз на шее сидела? За все время учебы в универе ты мне ни копейки не прислала, ни копейки. Так что будь добра, угомонись уже наконец, через пару дней меня здесь не будет.

Мама сначала растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— И куда же ты пойдешь? — поинтересовалась она ехидно.

— А вот это уже тебя не касается.

— Да у тебя же даже работы нет, — прокричала она мне в спину, пока я направлялась в свою комнату.

— Есть, — гаркнула я, хлопнув дверью.

А потом оперлась на нее спиной и скатилась вниз. Сколько себя помнила, мать ни разу не встала на мою сторону. Повзрослев, я наконец смирилась с отсутствием у нее хотя бы доли материнской любви.

Насчет работы я не соврала, мне действительно ее предложили. Бывшая одноклассница — Василиса идею подкинула. У них на факультете нехватка преподавателей, «англичане» зашиваются, так что для меня местечко быстро нашлось, даже без опыта преподавания. Ничего, справимся, а этот предатель пусть к черту катится.

Смахнув скатившиеся по щекам слезы, я встала, подошла к окну, за которым крупными хлопьями валил снег. Где-то внизу мигнули фары, и я невольно подалась вперед. Здоровенный танк поприветствовал своих хозяев, появившихся во дворе.

Внезапно один из них обернулся и заметил меня, стоящую у окна. Кажется, это был Демид. Улыбнувшись, парень махнул рукой и двинулся к машине, а Даня и вовсе меня не заметил. И лишь когда машина отъехала на приличное расстояние, я поняла, что все это время не дышала практически, а сердце отбивало в бешеном ритме, пульсацией отдаваясь в висках.

Глава 3

Утро наступило внезапно. Потянувшись, я огляделась вокруг. Да, здесь совсем ничего не изменилось. Все те же старенькие обои, тот же деревянный шкаф, который уже пора было разобрать на доски и топить ими камин, того же времени старый и даже дряхлый стол.

Почти семь лет назад я, совершенно не жалея, оставила это место и рванула покорять столицу. Покорить не получилось, но место я свое нашла. Так я думала до тех пор, пока не застала своего жениха в его же кабинете, трахающего Нинку — переводчика с французского. А потом…

Нет, он не оправдывался, лишь посмотрел на меня холодно и равнодушно, словно ничего не случилось, и попросил не делать из этого трагедии. Потому что с Нинкой у них всего лишь секс, не более. Я в тот момент думала, что просто сошла с ума, и мне все это мерещится. Но нет, к счастью или сожалению, не сошла. Истерик я не закатывала, не стоило оно того, а свою боль… ее я спрятала поглубже, потом как-нибудь поплачу, сейчас не до того.

Диму я дождалась дома, хотела в глаза ему посмотреть, может изменилось что за несколько часов. Не изменилось. В его взгляде не было ни сожаления, ни раскаяния, зато я услышала о себе много нового. И, оказывается, я еще и бревно. Близко к сердцу принимать не стала, но определенной цели он все же добился, ударил побольнее.