Их общий секрет

— Хорошо, теперь сначала наложи правый конец на левый, а потом заправь его…

Гермиона улыбнулась и вернулась к горячей воде, которую пила.

***

Борьба с галстуком заняла больше времени, чем следовало бы, и Колин почти опаздывал в школу, однако когда дело было сделано, Малфой подошел к Грейнджер, положил здоровую руку ей на талию и поцеловал в щеку.

— Езжай осторожно, — пробормотал он. — И спасибо, что веришь в меня.

Грейнджер улыбнулась и кивнула.

— Идите, иначе, и правда, опоздаете…

Колин уже ждал ее у двери, в своей школьной форме, с завязанным галстуком и с сумкой в руке. Когда Малфой с Гермионой подошли к нему, мальчик бросился к Драко и врезался в него, обняв.

— Увидимся позже… пап? — ухмыльнулся Колин, как будто это была какая-то огромная шутка, а затем развернулся и убежал.

Взгляд Драко снова обратился к Грейнджер, но она лишь пожала плечами, все еще слегка смущенная от его поцелуя.

— Если тебе не нравится, чтобы он так тебя называл, скажи ему…

— Я не против. Просто… это неожиданно…

***

Когда Гермиона и Колин ушли, Малфой позволил себе горько-сладкую улыбку.

Чем дольше Драко думал о Грейнджер, тем больше хотел, чтобы она была в его жизни. Находясь рядом с ней, он боролся с отчаянием и тьмой; с тревогой за свое будущее без руки и с тем, как сжималось его сердце, когда появлялись мысли об Астории — о том, что она совершила, и какими для нее будут последствия…

Малфой все еще жил в боли, он по-прежнему чувствовал призрачное присутствия своих пальцев и то, как они болели в последние часы… и все же… приобретенные увечья заставили его видеть.

Драко налил себе еще чашку кофе и сел на диван, поглядывая на возведенную крепость. Гермиона удивительным образом сочетала в себе способность окружать его заботой, но при этом определенно не собиралась позволять ему раскиснуть. Он вспомнил, как испугался, когда Грейнджер предложила ему справиться с галстуком Колина, и какое удовольствие испытал после того, как все получилось.

Его женщины… две такие разные…

Малфой анализировал их с Гринграсс навсегда изменившиеся отношения. Скучал ли он по ней? Была ли в его голове несмелая мысль о том, чтобы найти ей оправдание? Оглядываясь назад, мог ли он предвидеть, что она причинит ему подобный вред?

И на каждый из вопросов Драко отвечал себе: — «Нет.»

Чуть больше, чем две недели назад, его привычная жизнь рухнула. Но все же, сидя сейчас в тишине своей гостиной, Драко думал о том, что он мог бы справиться со всем этим. По крайней мере, попытаться.

***

Оставив Колина в школе, Гермиона решила на время скрыться от средств массовой информации, заехав в Малфой Юнион. Она помнила, что нужно было сменить повязки Драко, но рассудила, что прежних хватит еще на несколько часов, чтобы она успела помочь Теодору, который мужественно пытался поддерживать в порядке их общую работу.

— Доброе утро, Грейнджер. Не ожидал увидеть тебя здесь. Я думал, ты будешь и дальше баловать своего любовника.

Гермиона не обиделась.

— Драко потерял руку, Тео, первое время ему не просто. — Она бросила взгляд на часы. — А у тебя разве не должен быть перерыв на завтрак в это время?

— Должен, — кивнул Нотт, — но поскольку тебя нет, кто-то должен держать ситуацию в своих руках. Малфой не расплатится со мной за сверхурочные!

— Спасибо, — серьезно сказала Грейнджер.

Она включила компьютер и начала с проверки своего почтового ящика, перенаправляя многочисленные запросы прессы в отдел по связям с общественностью Малфой Юнион, а на большинство внутренних электронных писем отвечая стандартной просьбой проявить терпение.

В какой-то момент в дверь их с Тео офиса настойчиво постучали, и, когда Гермиона подняла глаза, то обнаружила никого иного, как Люциуса Малфоя. Она переглянулась с напарником: владелец корпорации не часто — считай, никогда, — снисходил до того, чтобы спускаться со своего этажа-пентхауса.

— Мистер Нотт, могу я попросить вас? — Люциус взглядом указал на дверь, оставшуюся за его спиной.

— Что ж, похоже все-таки пойду перекушу… — Шаги Теодора отдалились по коридору.

— Мисс Грейнджер, сожалею, что недавние события потребовали отсрочки запланированной свадьбы. Я всего лишь хотел убедиться, что вы все еще понимаете необходимость, несмотря на недоразумение.

— Конечно, — кивнула Гермиона, заставляя себя сохранять самообладание. Потеря руки в ее сознании слабо укладывалась в понятие «недоразумение».

— Хорошо. Вам сообщат новую дату в ближайшие несколько дней.

— Вероятно, Драко нужно время на восстановление…

— Он выполнит то, что я скажу, не переживайте.

На этот раз самоконтроль Гермионы дал трещину. Она все еще трепетала перед Люциусом — бесполезно было бы отрицать, что этот человек буквально обладает даром подавлять окружающих, — но кто-то должен был сказать ему правду. Что в трагедии сына есть, в том числе, и отцовская вина.

— У Драко своя голова на плечах, и он в состоянии принять решение. Это должно быть так и тогда, когда он сам захочет.

Люциус пронзительно глянул на нее.

— Вы забываетесь? — старший Малфой снизошел до того, чтобы предоставлить ей шанс забрать свои слова назад.

— Знаете, что я думаю, Люциус? Вы хотели покладистого и удобного ребенка? И воспитали Драко таким. Но он вырос, а вы этого даже не заметили.

— Поучать меня вздумали?

— А есть шанс, что это возымеет действие?

Они долго смотрели друг на друга.

— Вам сообщат место и время, мисс Грейнджер. — С этими словами Люциус ушел, а Гермиона, только когда за ним закрылась дверь, поняла всю безысходность, с которой пришлось мириться Драко. Воспитанный одним властолюбцем и манипулятором, он позже попал в по началу ласковые руки другой, похожей. Если задуматься, то Люциус и Астория оказывались неожиданно одного поля ягодами…

****

После звонка Грейнджер, сообщившей, что она до обеда задержится в офисе, Малфой слонялся по квартире.

Находиться одному для него, определенно, означало иметь время на то, чтобы думать. О себе и об Астории.

Культя чертовски болела, но Драко удерживался от того, чтобы принять обезболивающее — он слышал как люди, перенесшие серьезные травмы, подсаживались на анестетики и постепенно превращались в зависимых. Малфой знал, что ему придется сделать это, когда терпеть станет невыносимо, но пока еще он справлялся с этим.