Иисус. Все мировые исследования

Шалом Бен-Хорин, 1913–1999

Шалом Бен-Хорин родился в Мюнхене, где носил имя Фридрих (Фриц) Розенталь. Его книга Bruder Jesus: Der Nazarener in j"udischer Sicht была опубликована в Мюнхене в 1967 году [120] . В 2001 году ее перевели на английский, и она вышла в США под названием «Брат Иисус: иудейский взгляд на Назарянина» [121] . Книга «Брат Иисус» похожа скорее на диалог, а не на ученый трактат, и адресована в первую очередь христианам. По мнению Бен-Хорина, Иисус – это брат иудеев, достойный уважения, хотя, что неудивительно, это трагический герой.

120

S. Ben-Chorin, Bruder Jesus: Der Nazarener in j"udischer Sicht (Munich: List, 1967).

121

S. Ben-Chorin, Brother Jesus: The Nazarene through Jewish Eyes (trans. and ed. J. S. Klein and M. Reinhart; Athens: University of Georgia Press, 2001).

Давид Флуссер, 1917–2000

Давид Флуссер, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, изучавший раннее христианство и иудаизм эпохи Второго Храма, родился в Вене. Среди его трудов особенно знамениты книга «Иисус» – биография Иисуса из Назарета, впервые опубликованная в 1968 году и, с изменениями (при участии Р. Стивена Нотли) в 1997 году; [122] а также сборник статей под общим названием «Иудаизм и зарождение христианства» [123] . Как считал Флуссер, Иисус был верным сыном и законопослушным иудеем – иными словами, моральным примером для современного общества.

122

D. Flusser, Jesus in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten (Hamburg: Rowohlt, 1968); idem, R. S. Notley, Jesus (3^rd ed.; Jerusalem: Magnes, 2001).

123

D. Flusser, Judaism and the Origins of Christianity (Jerusalem: Magnes, 1988).

Пинхас Лапид, 1922–1997

Ортодоксальный иудей Пинхас Лапид родился в Канаде, но рос в Вене. Прожив тридцать лет в Израиле, в 1969 году он переехал в Западную Германию. Еврейский специалист по Новому Завету и неутомимый вдохновитель диалога между иудеями и христианами, Лапид написал (нередко в соавторстве) ряд книг на немецком. Многие из них были расшифровкой радиопередач, на которых общались сторонники разных религий. Иисуса Лапид считал благочестивым богобоязненным иудеем и Спасителем язычников.

Геза Вермеш, 1924–2013

Геза Вермеш родился в Венгрии. Хотя он и был выдающимся исследователем Кумрана (или, быть может, в силу этого), Вермеш заинтересовался изучением «исторического Иисуса», когда на Рождество 1967 года его пригласили написать статью на близкие темы. В результате в 1973 году вышла его знаменитая книга «Иисус Иудей: Евангелия глазами историка». Два других труда: «Иисус и мир иудаизма» (1983) и «Религия еврея Иисуса» (1993) [124] завершили трилогию. С 1991 года Вермеш был директором Форума исследований Кумрана в Оксфордском центре гебраистики и иудаистики. После этого он написал «Изменчивые лики Иисуса» (2000) и «Подлинное Евангелие Иисуса» (2003) [125] . Иисус в представлении Вермеша был галилейским иудеем, приверженцем древнего хасидизма, харизматическим целителем и учителем, а кроме того, Вермеш уверен, что Иисуса невероятно влекла эсхатология.

124

G. Vermes, Jesus the Jew: A Historian’s Reading of the Gospels (London: Collins, 1973); idem, Jesus and the World of Judaism (Philadelphia: Fortress, 1983); idem, The Religion of Jesus the Jew (Minneapolis: Fortress, 1993).

125

G. Vermes, The Changing Faces of Jesus (New York: Viking, 2001); idem, The Authentic Gospel of Jesus (London: Allen Lane, 2003).

Джейкоб Нойзнер, 1932–2016

Джейкоб Нойзнер, знаменитый исследователь иудаизма I века нашей эры, родился в Коннектикуте. В 1993 году Нойзнер, представив, что ведет разговоры с Иисусом из Евангелия от Матфея, опубликовал книгу «Рабби говорит с Иисусом: диалог разных тысячелетий и разных вер». А в 2000 году вышла пересмотренная и расширенная версия книги под простым названием «Рабби беседует с Иисусом» [126] . В течение долгого времени Нойзнер был научным сотрудником кафедры религии и богословия Бард-колледжа и старшим научным сотрудником Института современной теологии. По мнению Нойзнера, Иисус был галилейским мудрецом, только его представления были ограниченными, а Тору он понимал неверно, несмотря на то что был законоучителем.

126

J. Neusner, A Rabbi Talks with Jesus: An Intermillennial, Interfaith Exchange (New York: Doubleday, 1993); idem, A Rabbi Talks with Jesus (2^nd ed.; Montreal: McGill-Queen’s University Press, 2000).

Юджин Боровиц, 1924–2016

Юджин Боровиц родился в Нью-Йорке. Долгое время он был заслуженным профессором педагогики и иудейской религиозной мысли на кафедре Зигмунда Фалька в Еврейском Юнион-колледже и Еврейском институте религий, где преподавал с 1962 года. Он написал множество статей и книг, включая труд «Современные христологические представления: еврейский ответ» (1980). Боровиц понимает, что исторический Иисус непостижим, и предлагает уникальный, хотя и необычный, подход к его изучению, к которому его подтолкнул один партнер по иудео-христианскому диалогу. Он опасается Иисуса, скрытого в тени, и выступает за Иисуса, «озаренного светом». Правда, Иисус-иудей, которым восхищается Боровиц, бросает вызов Церкви.

Семь разных иудейских точек зрения на Иисуса призваны помочь как иудеям, так и христианам взглянуть на Иисуса по-новому, под иным углом.

Проявление мозаики

В течение завершающих десятилетий ХХ века в исследованиях жизни Иисуса произошли обнадеживающие изменения – исследователи наконец-то увидели, что этот поиск нацелен в первую очередь на Иисуса как иудея, и стали яснее понимать последствия… В конце концов настал тот час, когда на фоне множества исторических неопределенностей мы можем с полной уверенностью заявить, что Иисуса воспитывали как религиозного еврея.

Джеймс Данн. «Иисус, оставшийся в памяти»

На основании важнейших источников Сэндмел, Флуссер и Вермеш создали сходные, но в то же время различные портреты Иисуса. Получился мозаичный триптих, на каждой части которого написан убедительный образ: Иисус назорей – и культурный символ; Иисус наггар – и возлюбленный сын; Иисус цадик – иными словами, галилейский хасид.

Сэндмел поставил скромную цель и был растерян, не сумев преодолеть ограничения текста и приблизиться к постижению Иисуса [127] . С учетом этого нам легче уловить в его первых попытках образ еврейского назорея, человека, посвященного Богу, в чем-то подобного Самсону или Гиллелю, но погибшего смертью мученика [128] . Тем не менее образ Иисуса, с которым знакомят евреев в наши дни – совершенно иной по сравнению с образом Иисуса-назорея у Сэндмела. Для современных евреев Иисус – это скорее символ западной культуры, с которым иудеи встречаются случайно и к которому можно относиться вполне приемлемо [129] . Иудей может ценить живопись Моне или симфонии Моцарта – и в том же духе, как к ценному культурному явлению, он может относиться и к Иисусу или даже испытать на себе его влияние.

127

Сэндмел ведет долгую борьбу со своим все более подозрительным отношением к критике форм и разочарованием в ней из-за ее склонности к чрезмерной ясности и субъективизму. См.: Sandmel, The First Christian Century in Judaism and Christianity: Certainties and Uncertainties (New York: Oxford University Press, 1969), с. 143–158.

128

Sandmel, We Jews and Jesus, с. 121–122.

129

Там же, с. 112.

Сэндмел не решается критически исследовать важнейшие источники, но Флуссер этого не боится – и с оптимизмом проясняет и толкует образ Иисуса в рамках иудаизма, «в контексте его времени и его народа», и так возникает новый образ Иисуса – иудейского наггара, ремесленника: плотник Иисус.

Хотя сам Флуссер напрямую не пользуется еврейским словом naggar, он – как и Вермеш – понимает, что слово «плотник» часто употребляли в иудаизме в метафорическом смысле, с указанием не на ремесло плотника, но на ученость, свойственную еврейским мудрецам. Независимо от того, справедливо последнее утверждение или нет, Иисус в представлении Флуссера – вовсе не «милый и наивный простой работяга» [130] , а скорее – стойкий в вере и послушный Закону ученый раввин, подобный фарисеям. В согласии с Вермешем – хотя и независимо от него – Флуссер отводит Иисусу особое и уникальное место возлюбленного сына в харизматическом палестинском хасидизме. Такой древний «ученый еврей» может многому научить наших современников, и Флуссер рад стать его «глашатаем» для нынешнего века.

130

Flusser, Jesus, с. 33. Кроме того, Флуссер отмечает, что Лука не упоминает о профессии плотника, говоря об Иисусе или Иосифе. Еврейское использование слова naggar никак не связано с Евангелием от Луки. Достойно внимания то, что у Матфея Иисус представлен как сын плотника (Мф 13:55), и в этом может таиться неявный намек на то, что Иисус в первый сокровенный период своей жизни также занимался этим ремеслом. Хотя нельзя слишком многое строить на этом основании, метафорический подтекст слова «плотник» направляет ход наших мыслей. См. также: Vermes, Jesus the Jew, с. 21–22.

Вермеш, самый отважный из триады, пытается различить лик подлинного Иисуса, изучив ряд закономерностей, на которые указывали как синоптические Евангелия, так и важнейшие иудейские источники той же эпохи. В методике он полагается на типологию и историко-филологический анализ, и это проясняет его мысль и делает ярче образ Иисуса, затененный евангелистами. Новаторский научный подход Вермеша-историка содержит в себе и критику, и одобрение. Подобно образам Илии и Елисея в харизматической традиции иудейских пророков-чудотворцев – или образам подобных им современников Иисуса, скажем, Хони xа-Меагеля и Ханины бен Доса, – образ Иисуса из Назарета у Вермеша прочно вплетен в традиции древнего хасидизма [131] . Впрочем, Вермеш уточняет, что Иисус из Назарета, галилейский хасид и еврейский цадик – не просто один герой из ряда многих, но скорее «непревзойденный» среди них [132] .

131

Vermes, Changing Faces of Jesus, с. 271.

132

Vermes, Jesus the Jew, с. 224–225.

Бен-Хорин, Лапид, Нойзнер и (в меньшей степени) Боровиц творчески, хотя и нестандартно исследовали соответствующую литературу или (как Боровиц) упоминания об исторических личностях, чтобы с помощью интуиции или воображения воссоздать или получить из разных источников свои портреты Иисуса. Хотя все они уверенно и в позитивном (не считая Нойзнера) духе помещают Иисуса в рамки иудаизма, их портреты заметно отличаются.

Бен-Хорин и Лапид, играя роль миротворцев, работали среди иудеев и христиан, израильтян и немцев, и неудивительно, что можно найти важные параллели в акценте их работ. Оба они, воссоздавая образ Иисуса, устраняют из него штрихи, нанесенные христианами, преодолевают многовековое бремя иудейских запретов и диффамаций, и стремятся к восстановлению дружеских связей: modernen Heimholung Jesu in das j"udische Volk («современному пересмотру отношения к Иисусу со стороны иудаизма»). Бен-Хорин, полагаясь в своем толковании на интуицию, воспринимает Иисуса как своего земляка, странствующего учителя, подобного фарисеям; впрочем, Иисус у него – «не талмид хахам, “ученик мудреца”» [133] , а женатый раввин. Иногда Бен-Хорин непоследователен: то он отказывает Иисусу в признании, то вдруг таинственным образом утверждает, что Иисус – боговдохновенный провидец в традиции древнего хасидизма. Для Бен-Хорина Иисус – и «мошель мешалим, тот, кто говорит притчами», и мученик, по давнему обычаю иудейских националистов. Он с симпатией относится к Иисусу как к своему собрату-еврею, брату всех людей, трагической фигуре – и видит в нем совершителя революции сердца [134] .

133

Ben-Chorin, Brother Jesus, с. 10. Этим он отличается от Флуссера, который видел в Иисусе молодого талмудиста. Вермеш в этом плане не столь оптимистичен: да, он прославляет Иисуса как великого учителя, но не считает его знатоком иудейского закона.

134

Цит. по: Ben-Chorin, Brother Jesus, с. 73. См. также: Ben-Chorin, «Image of Jesus», с. 412.