Икар

— Благодарю вас, только…

— Оставьте эти глупости! — с некоторой резкостью перебил его собеседник. — Мы же оба пилоты и знаем, что это значит. Мы обязаны всегда и во всем помогать друг другу, как обычно поступают моряки. Вы — человек-легенда в мире авиации и станете еще большей легендой, как только докажете, что водопад существует. Мне и некоторым другим людям, таким, как я, будет стыдно, что мы не пришли вам на помощь, когда вы в этом особенно нуждались.

— Но ведь я вам не помог, когда вы меня об этом просили…

— У нас были слишком разные цели, — сказал посетитель. — Вполне естественно, если учесть произошедшее с Диком Карри, что вы не захотели вновь взять на себя ответственность… — Он кивнул в сторону Мэри, которая молча слушала: — Мэри объяснила мне причины, и я понял. Я знаю, что вы вовсе не собирались «красть» у меня мой водопад: вы его нашли, потому что так распорядилась судьба… — Он взглянул на него в упор: — А теперь скажите, сколько вам нужно?

— Я не…

— Джимми!

На этот раз его прервала жена; в ее тоне слышался укор.

— Но Мэри!.. — начал было он.

— Не будь же таким гордецом! — одернула она его. — И не валяй дурака! Если бы тебе грозила опасность и другой пилот, рискуя жизнью, тебя бы спас, ты бы отнесся к этому как к чему-то естественному, поскольку сам готов сделать то же для другого. Но когда тебе предлагают деньги, ты не хочешь их принять. — Она возмущенно фыркнула. — Вы, мужчины, такие странные: придаете больше значения деньгам, чем собственной жизни.

— Как же вы правы, сеньора! — сказал испанец, захлопав в ладоши, и тут же повернулся к Королю Неба: — Поймите же, это не я вам их предлагаю. Как я уже сказал, собралось несколько приличных людей, которые считают, что с вами поступают несправедливо. Кое-кто из журналистов называет вас безумцем, комедиантом и «мусью», и что особенно выводит меня из себя, так это их презрительный тон, каким они называют какого-то гринго-галисийцем или «мусью». Два года назад меня тоже называли галисийцем и «мусью».

Воцарилось долгое молчание. Американец, насупившись, размышлял, а его жена с испанцем выжидательно на него смотрели.

Наконец его осенило.

— А что, если нам организовать общество? — предложил он. — Вы меня финансируете и…

— Да пошел ты, гринго! — со смехом ответил испанец. — Меня прислали помочь тебе осуществить мечту, а ты заводишь речь об обществе. За кого ты нас принимаешь? За банкиров? Адвокатов? Мы мечтатели, а не деляги.

— Хорошо сказано!

— Спасибо, сеньора! С вами мне легче найти общий язык, чем с этим остолопом, за которым вы замужем.

— Что значит «остолоп»?

— Это человек, который летает на желтом самолете и курит трубку.

— Ну ладно, хватит! — взмолился Король Неба. — Я просто предложил. — Он подлил себе кофе, чтобы выиграть время. — Не могу отрицать, что мы, как здесь говорят, «уже дошли до ручки», — все-таки признался он. — Наши сбережения ушли на горючее, масло, запчасти и аренду дома. Все, что у нас есть, это самолет, но без горючего от него толку мало. Может, когда дождь прекратится и я смогу доставить кого-нибудь к водопаду, чтобы засвидетельствовать, что он существует, положение изменится, но сейчас оно по меньшей мере вызывает озабоченность.

— Так-то лучше! — воскликнул Феликс Кардона, извлекая из верхнего кармана рубашки коричневый конверт и аккуратно кладя его на стол. — Здесь деньги Фримана, Агерревере, Густаво Генри, Мундо, Амарала, Лопеса Дельгадо и некоторых других. Это вовсе не подаяние. Это — чтобы ты добыл доказательство, что водопад существует и что в нем тысяча метров. Доставь туда нотариуса, привези фотографии, делай что хочешь, только сделай это, — бодро сказал он, дружески хлопая собеседника по колену. — Когда-нибудь, когда дела пойдут лучше, свозишь нас посмотреть на это чудо, этого нам будет вполне достаточно… По рукам?

— По рукам!

Когда они вновь остались одни, Мэри Эйнджел села напротив мужа, который задумчиво курил, глядя на конверт, все еще лежавший на столе.

— О чем ты думаешь? — спросила она.

— Не знаю! — неуверенно ответил он. — С одной стороны, меня трогает небезразличие незнакомых людей, с другой — огорчает, что приходится принимать деньги, которые, как ни крути, являются подаянием.

— Я так не думаю, — совершенно искренне сказала она. — Я смотрю на это дело по-другому: по крайней мере кто-то признает твои заслуги. Представь себе, будто это премия, присужденная тебе венесуэльским правительством.

— Не говори ерунды! — не выдержал муж. — Какая еще премия! Эти деньги лишний раз доказывают, что, хотя мне тридцать два года и я тысячи раз рисковал жизнью, мне не удается обеспечить наше будущее. Что будет с тобой, если я вдруг разобьюсь?

— Я вернусь на прежнюю работу и буду благодарить Бога, что Он позволил мне столько времени наслаждаться счастьем. А это больше того, что многие люди достигают за всю свою жизнь.

— Умеешь же ты повернуть все так, что сложные проблемы превращаются в простые, — сказал он.

— А они и есть простые, — беззаботно ответила Мэри Эйнджел. — До знакомства с тобой я была совершенно заурядной девушкой, а если учесть, что я намного моложе тебя и знаю, что профессия у тебя очень опасная, я понимаю, что, скорее всего, ты умрешь раньше меня. А значит, наша с тобой совместная жизнь — это лишь какой-то отрезок моего существования, и я желаю, чтобы она продолжалась как можно дольше и была как можно насыщеннее.

— Несмотря на то что тебе приходится жить в халупе у черта на рогах?

— Это вовсе не халупа. Это наш дом. И стоит он не у черта на рогах, а в преддверии последнего действительно нетронутого уголка планеты, где находится еще и «твой» водопад. Так что кончай скулить, потому что, говоря по правде, в глубине души я горжусь тем, что группа незнакомых людей признала заслуги моего мужа.

— У тебя всегда на все готов ответ. И тебя все радует.

— Естественно! У меня была однообразная и скучная работа в холодном, неуютном городе, и вдруг ты взял и наполнил мою жизнь любовью, мечтами и фантазиями, и я оказалась на берегу величественной реки в жаркой экзотической стране. Я бы вполне заслужила пинка под зад, если бы вздумала выражать недовольство. Конечно, мне очень страшно, но, когда становится совсем не по себе, я стараюсь вспоминать, что тебя не зря зовут Королем Неба.

— Король Неба! Король Неба! — насмешливо воскликнул он. — Король, у которого нет других подданных, кроме уток и цапель!.. — Он взял конверт и, открывая его, добавил: — Посмотрим, сколько здесь и насколько нам хватит!

Денег было не так уж много, поскольку невелики были финансовые возможности людей, которым явно пришлось приложить усилия, хотя никто их об этом не просил. Однако теперь, по крайней мере, можно было разделаться с самыми срочными долгами, привести в порядок «Де Хэвиленд» и достать пару покрышек, ведь старые представляли собой заплатку на заплатке.