Икс-команда

Пока еще нельзя сказать, какова продолжительность их жизни (впрочем, маленькие цифры следует сразу же отбросить), а неимоверная мощь их мозга просто поражает. Может быть, принцип “чем меньше, тем больше” вполне справедлив. И очень даже может быть, что в ближайшем будущем нам придется позаимствовать кое-что из подобной технологии для самих себя. Видоизменить людей.

– Я к тому клоню, - продолжал он чавкать шоколадом, - что мы в конце концов возвращаемся к первоначальному вопросу: что надо проделать с биологическим видом, чтобы он, изменившись, сделался именно таким, как теперь? Допрос этериалов, как вам известно, задачка не из легких, однако когда мы пытаемся выяснить, откуда же они сюда заявились, то всякий раз с завидным постоянством получаем либо некие расплывчатые картинки, либо туманные описания чего-то тусклого, темно-темно-красного, очень холодного и пустого… А что, если их родная планета вращается вокруг необычайно древней звезды? Одной из тех, что по астрономической классификации попадает в категорию N или даже R - всего лишь сгусток остывающего газа? На подобную трансформацию у звезды уйдет громадное количество времени, и если доминирующий на планете вид создал достаточно высокоразвитую цивилизацию, он вполне способен начать производить изменения своей собственной биологии - чтобы выжить. Безжалостно выбросить все органы, которые уже не являются жизненно необходимыми. По мере того как планета начинает постепенно умирать вместе со всей своей дикой природой, разумный вид живых существ приступает к уничтожению отдельных частей своего тела, которые уже невозможно обеспечить энергией. Еды почти не осталось? Нет ничего проще: поднапряги свое серое вещество и изобрети новый способ транспортировки энергии к клеткам собственного тела, а потом избавься от пищеварительной системы, поскольку в ней уже нет нужды. Солнце окончательно остывает и в твоем мире больше не осталось тепла? Опять-таки отыщи новый источник энергии и методы ее утилизации - воспользуйся, к примеру, какими-нибудь электромагнитными или гравитационными полями. То же самое и со светом: разработай новый тип органов чувств и избавься от своего прежнего глаза. Таким образом можно приспособиться даже к жизни в безвоздушном пространстве. Уже те ранние стадии данного направления-эволюции, что я только что изложил, резко сократят потребность в кислороде, сделают дыхание поверхностным и замедленным.

– Живое существо, подвергшее себя стольким изменениям, - заметила Жанель, - сохранит довольно мало сходства со своими прародителями.

– Верно. Однако оно выживет… А во вселенной имеет значение только процесс выживания. То, что не сумело выжить, уже не значит ровным счетом ничего.
– Тренчард взглянул на зажатую в руке плитку “Таблерона”.
– Посмотрите-ка вот сюда. Этот вопрос давно уже не дает мне покоя. Как может человек, создание столь высокоорганизованное, заниматься производством столь примитивной пищи?

Тренчард швырнул шоколадную плитку в ящик стола и извлек оттуда салфетку.

– Все дело в том, - продолжал он рассуждать, - что наше собственное солнце тоже в конце концов медленно, пережив несколько кратковременных вспышек, начнет остывать, если только оно не взорвется, сделавшись сверхновой, а это весьма маловероятно; звезды в данной части галактики редко переживают подобные катаклизмы. Чтобы человечеству пережить подобные перемены (а это еще спорный вопрос, переживем ли мы их или нет), ему придется в корне изменить свою анатомию и физиологию. Вполне вероятно, что мы кончим именно тем, что уже успели проделать этериалы.

– Но если мы на это пойдем, - задумчиво проговорила Жанель, - останемся ли мы людьми после подобных метаморфоз?

– Ответ зависит от того, что именно вы понимаете под термином “люди”, - ответил Тренчард, бросая скомканную салфетку в корзину для бумаг.
– Но мы, по крайней мере, останемся живы. Проделав такие процедуры, мы выиграем время и сможем потом “сделаться людьми” в каком-нибудь другом месте. А может быть, даже и здесь. Сегодня “быть людьми” означает вовсе не то, что это означало десять, или двадцать, или пятьдесят тысяч лет тому назад. Мы постоянно практикуемся в генной инженерии на самих себе - прямо или косвенно. Всякие там переселения народов, смешанные браки, войны и стирание племен с лица земли на протяжении многих тысячелетий делали свое дело. Точно так же мы обрабатываем и все прочие виды живых существ на Земле. Возьмем, например, бактерий. Некоторые из них одомашнены, приспособлены для наших нужд - ну, скажем, те, что производят сыр или вино. Другие уничтожены, как возбудитель черной оспы, третьи видоизменены так, что сделались менее опасны и ими теперь можно управлять - биологическое оружие, например. Иной раз у нас это получалось неумышленно. Вспомните хотя бы, как вирус СПИДа и туберкулезные бациллы, взаимодействуя друг с другом, породили новую, куда более смертоносную разновидность туберкулеза. Вспомните теперь одомашненных коз, овец, свиней и иже с ними - все они созданы нами на основе очень ограниченного числа диких видов. Нужные качества оставлялись, ненужные отметались. Все это как раз и есть генная инженерия. Да посмотрите хотя бы на шесть сотен пород собак, каждая из которых происходит от одного-единственного общего дикого предка. Все они разные. Но перестали ли они от этого быть собаками - каждая из искусственно созданных пород?

Жане ль медленно покачала головой.

– Понятия не имею, - неторопливо проговорила она.
– Лично я принадлежу скорее к семейству кошачьих.

– Однако рано или поздно, - снова заговорил Тренчард, - если, конечно, человечество достаточно долго протянет, на подобный вопрос нам все-таки придется отвечать. Сколько “человеческого” мы намерены в себе сохранить? Настолько ли мы не желаем поступиться принципами, что не переживем изменений, которые само время диктует нашему миру, и уйдем в небытие? Или же все-таки согласимся расслабиться и покориться неизбежному?

Жанель улыбнулась и встала со стула. Через -несколько минут отходит очередное судно в Андермат, и, если поспешить, она на него вполне успеет.

– Неизбежность, - заявила она, - это термин, пригодный лишь для пассивного зрителя.

Жанель двинулась к дверному проему, помахала на прощание рукой и, уже уходя, услышала из-за спины:

– Расскажите об этом госпоже энтропии.

ГЛАВА 6

Вернувшись на швейцарскую базу, Жанель позволила себе на следующее утро подольше поспать - единственная маленькая роскошь посреди тяжелых трудовых будней - и не поднималась почти до девяти часов. Предыдущей ночью системы слежения не засекли ни одного НЛО и ни одной боевой группе не пришлось вылетать на перехват. “Хвала небесам за это маленькое благословение”, - подумала Жанель, сладко зевая и потягиваясь.

Все утро она посвятила осмотру второго этажа ангаров, где полным ходом шли строительные работы, телефонным звонкам и переговорам по рации, а потом до самого полудня осуществляла “бумажную часть” командирской деятельности. Когда рабочий стол наконец опустел и все сегодняшние папки переместились на пол - по возможности в самые углы кабинета, с глаз долой, - Баррет переоделась в гражданское и, оседлав служебный вагончик, отправилась в город.

День выдался чудесный. Солнце так и сверкало на ярко-синем небе, а потому весь городок оказался переполнен бесчисленным множеством лыжников, во весь голос перекликавшихся друг с другом не то на трех, не то на четырех различных языках. Агрессивно яркие лыжные комбинезоны так и бросались в глаза. “Я, наверное, не доживу до того благословенного дня, - сказала себе Жанель, - когда через пару лет мода все-таки переменится и на смену этой свистопляске красок придут мягкие, приглушенные тона или какая-нибудь палитра землистых оттенков - все что угодно, но только не это”.

В городском офисе Комиссии ООН тоже выдался довольно тихий день. По крайней мере, по сравнению с предыдущими.

– Эти лыжники все, время путают нас с туристским информационным бюро, - первым делом пожаловалась Калле.
– Сегодня я уже объяснялась с тремя разными группами этих жизнерадостных людей в ослепительных одеяниях. Все они пытались добиться, чтобы я забронировала для них гостиничные номера. Начинаю уже подумывать: а не пробежаться ли действительно по здешним гостиницам и не собрать ли в нашей конторе по нескольку стопок рекламных брошюр каждого из этих заведений?

– Что ж, может, и стоит этим заняться, - улыбнулась Жанель, - если, конечно, администрация гостиниц не воспримет подобные деяния как вмешательство в их частный бизнес.

– Мне кажется, все пройдет нормально, - заметила Калле, - покуда мы не пытаемся продавать проездные билеты канатных дорог.

Жанель рассмеялась и вновь принялась за работу. Предметом исследований стали теперь внушительные стопки бумаг, большей частью написанные от руки жалобы и протесты местных жителей по поводу присутствия на их земле каких-то бюрократов из ООН. Руководство Икс-команды всегда требовало от своих замаскированных контор по связям с общественностью, дабы работали они именно так, как отделения тех организаций, чья вывеска красуется над парадным входом того или иного офиса. А потому Жанель приходилось либо писать самой, либо кому-то поручать составлять подробные ответы на каждую жалобу и каждый запрос, терпеливо объясняя, как поступило бы и настоящее представительство ООН, что может быть сделано ради разрешения той или иной проблемы, волнующей адресата письма. Или же (что случалось гораздо чаще) втолковывать этим людям, что сделать в данном случае что-либо просто невозможно. Часа два Жанель диктовала Калле все эти нудные письма, а потом, когда помощница отправилась на обед, уселась за компьютер сама. Подобного сорта работа давалась Жанель не слишком легко, особенно когда приходилось снова и снова расписывать людям многочисленные причины того, почему она совершенно не в состоянии им помочь. У госпожи Баррет возникло неудержимое желание расправиться с проклятой стопкой бумаг с помощью хорошей лазерной пушки.

Приложив все силы, дабы подавить его, Жанель все же завершила начатое и к концу почувствовала даже, что сделалась настоящим виртуозом составления многословных отписок. Когда Калле вернулась с обеденного перерыва, Баррет уже могла покинуть офис с чистой совестью и, оставив помощницу разбираться со всякими мелкими недоделками, отправилась сама перехватить сандвич-другой в небольшом заведении с вывеской “Delicatessen”, расположившемся как раз позади соседнего отеля.

Однако добраться до закусочной не удалось. Жанель остановилась на минутку возле широкой витрины книжного магазинчика рядом с гостиницей и, осмотрев местные печатные издания, уже поворачивалась, чтобы перейти улицу, когда заметила приближающегося Ули Трагера. На лице его читались одновременно ярость и следы только что пережитой трагедии.

– Герр президент!
– произнесла она. Трагер остановился и, будто не сразу придя в себя, посмотрел в лицо Жанель.

– Фрейлейн Баррет, - кивнул он, - ну как сегодня ваши дела?

Жанель призадумалась и решила, что осторожничание и прочие светские уловки с ее стороны, пожалуй, помогут Ули не больше, чем помогли бы прикованному к кровати Молсону.

– У меня, слава Богу, все в порядке, - ответила она.
– Но вот вы сами, Ули… Вы же выглядите так, будто только что потеряли лучшего друга! Что случилось?