Иллюзии

– Вы правы, босс. Но мне интересно, вы играете мною или торгуете?

Гарриган улыбнулся ей в ответ. Вилли насторожилась. Больше всего на свете она не доверяла его хорошему юмору.

– Да нет, Вилли, все намного проще, чем вы думаете. Я просто хочу показать вам, как в нашей фирме ценят ваш талант и умение. Так что будьте добры, найдите время, чтобы посетить наш вечер.

– Ну что ж, я постараюсь, – ответила Вилли и вышла из кабинета Гарригана.

Не успела она как следует подумать о том, что у Гарригана на уме, как секретарша сообщила ей, что звонит мистер Ник Росситер – тот самый Ник Росситер, который написал массу неприятных слов в адрес ее клиента.

Она подняла трубку.

– Вы знаете, с кем говорите? – спросил мягкий глубокий голос.

– Еще бы. Вы тот самый человек, который сделал моего клиента притчей во языцех?

Смех Росситера был громким и искренним.

– Я очень польщен тем, что так высоко оценили мой скромный талант, но особенно меня поразило поведение Маддена после выхода статьи. Я понял, что ему самому до такого не додуматься. Ну что ж, вы победили. И как снисходительный победитель вы просто обязаны дать мне интервью.

– У меня совершенно нет времени, – принципиально ответила Вилли.

– Тогда я просто поселюсь под вашей дверью, – заявил ей Ник. – Я буду по крохам собирать ваше время.

Десять минут, когда вы закурите, пять, когда будете причесываться...

Вилли начала злиться на себя за пустую болтовню с этим человеком.

– Я не курю, мистер Росситер, и предпочитаю расчесывать свои волосы без свидетелей. Но мне стало интересно. О чем это вы собираетесь говорить со мной?

– На любую тему, которую вы сами выберете. Мое перо только и ждет ваших приказаний.

Вилли перелистала свой календарь. Если она воспользуется предложением Росситера, то сможет остановить всякого рода сплетни о ней в прессе и открыто выступить в печати. Ну что ж, это как нельзя кстати, подумала она и ответила:

– Хорошо. С человеком, который признал свою вину... я согласна поговорить. Только это может быть или завтра, или же через пару недель, не раньше.

– Я очень признателен вам за то, что вы смилостивились над побежденным. Много хлопот я вам не причиню.

Вилли подумала про себя: "Мы побеседуем, а что касается хлопот, я сама о них позабочусь".

Нику не хотелось откладывать их встречу в долгий ящик.

– Тогда завтра? Как насчет ленча в "Лайонс хед", он находится на...

– Я знаю, где это, – перебила Вилли. – Завтра, в. двенадцать тридцать увидимся там.

Разумеется, он должен был выбрать "Лайонс хед", подумала она. Это место в Виллидж было известно и любимо писателями и журналистами.

Вилли сидела в одном из роскошных кожаных кресел в кабинете Гарригана и приглядывалась к мужчине, который мог стать ее следующим клиентом. Харви Сильверстен был примерно такого же возраста, как и ее шеф Гарриган, но на этом их сходство и заканчивалось. В отличие от Гарригана, облаченного в темный шерстяной пиджак, клиент был одет в кричащий итальянский костюм, что выразительно говорило о его вкусах и стиле. Он не понравился Вилли с первого взгляда. Но, как часто любил повторять Гарриган, "если бы мы работали только с клиентами, которые нам нравятся, то давно уже очутились бы на улице".

Вилли слушала Гарригана, который объяснял суть дела. Клиент оказался директором корпорации, занимающейся производством и продажей вин, как на внутреннем рынке, так и в Европе.

– Я помогаю Харви в покупке итальянского виноградника, – говорил Гарриган. – Переговоры закончатся через пару дней, и я сказал ему, что вы лучше, чем кто-либо, справитесь с оформлением итоговых документов и организуете подписание всех необходимых бумаг.

Вилли взглянула на Харви, который, по всей видимости, был не в восторге от ее кандидатуры.

Вероятно, Френсис поймал рыбку, которую можно изжарить, думала она, и теперь он пытается внушить этому малому благосклонность к ней.

Достаточно уверенный в себе, Харви спросил:

– С какими клиентами вам приходилось работать? – Он говорил таким тоном, как будто просил продавщицу показать ему какую-то безделушку.

Вилли бросила взгляд на Гарригана. Может ли она говорить о своей квалификации?

– С разными, мистер Сильверстен, – ответила она с чувством ущемленного самолюбия. – И с такими солидными, как вы, тоже.

Сильверстен многозначительно кивнул и обратился к Гарригану:

– Ведь разговор идет о сделке в пятьдесят миллионов долларов. Да, я согласен, что она прекрасная девушка, но...

– Не беспокойтесь, – сердечно произнес Гарриган. – Что касается закона, то паша Вилли думает как мужчина, а в некоторых случаях даже лучше. В темном судебном деле – в совершенно безнадежном процессе она борется против всех и выигрывает, – засмеялся Гарриган.

Вилли еле подавила свой гнев. А Гарриган расхваливал ее, чтобы поколебать предубеждение Харви. Гордость требовала от нее встать и покинуть комнату, но она знала, что это не выход из положения. Закон все еще был бастионом мужского шовинизма, и единственный путь к признанию – делать все лучше мужчин.

– ... и вы завтра вечером летите в Рим, – очнувшись от размышлений, услышала она голос Гарригана.

Эти слова отрезвили Вилли. Она никогда не была в Италии. Между прочим, она не была нигде за пределами Соединенных Штатов. Френсис подмигивал ей, словно хотел сказать: добро пожаловать, Вилли, в наш мужской клуб. И когда она снова взглянула на своего клиента, то не сомневалась, что все, чего ей удастся достичь, она достигнет своим трудом.

Вилли основательно подготовилась к разговору с Ником Росситером. Он был похож на одного из парней типа Питера Пена, о которых постоянно предупреждали наивных девочек. Он не лез в карман за словом и был прост в обращении. Часто фотографируясь с соблазнительными женщинами, он имел в городе репутацию "своего парня". Затем начали появляться его статьи, из которых стало ясно, что он работает на определенных людей.

Оснащенная всеми своими предубеждениями, Вилли быстро доехала до "Лайонс хед". В двенадцать тридцать она уже была там. Спустилась в прохладный подвальчик. Приятно лилась музыка Джона Леннона. У стойки из красного дерева мужчины горячо обсуждали последнюю скандальную историю, касающуюся одного из членов городского совета. И среди них был Ник Росситер. На вид ему было около сорока. Среднего роста, с волнистыми русыми волосами и щетиной, которую он не брил, наверно, для того, чтобы показать окружающим, что он провел пару недель вдалеке от цивилизации. Он был одет в китайские брюки и вязаный серый пуловер, через плечо был переброшен плащ английского покроя.

– Даю голову на отсечение и еще десятку баксов впридачу, что не пройдет недели, как Д.А. предъявит свои обвинения, – сказал он, хлопая ладонью по стойке.

Случайно обернувшись к двери, он заметил Вилли.

– Мои приветствия, адвокат. – Он пригласил Вилли за столик.

Когда они усаживались, его вдруг осенило, и он, одарив Вилли лучезарной улыбкой, сказал:

– Мисс Делайе – наконец мы познакомились.

Она же в ответ обдала журналиста холодным взглядом, заранее готовясь не обращать внимания на все его комплименты.