Иллюзия Луны

– А ты уверена?.. – явно уже не в первый раз шепотом выспрашивал совсем не сонный мальчик.

– Уверена, уверена, – нетерпеливо, но тоже тихо отозвалась девочка. – Ты давай, мешай.

– Да я мешаю, мешаю, – засопел он и удвоил свои усилия в неизвестном деле, сопровождавшимся странными звуками. – Хорошо бы, что б он прямо посинел! Чтоб ему страшно до чертиков стало. И он бы вообще упал, свалился под стол. И все бы как заплакали…

Тут раздался вполне определенный звук подзатыльника.

– Эй, ты чего дерешься? – плаксиво протянул он.

– Ничего. Давай сейчас тихо, пока никто не проснулся и не пришел проверять – спим, не спим. Хватит болтать. Мешай лучше.

– Да я мешаю, мешаю, – вздохнул мальчик.

Кир, если бы и хотел проснуться, уже не смог бы и со спасительной мыслью, что вся эта подозрительная возня – лишь плод его воображения, глубоко вздохнул и растворился во сне.

Не доехав до дома, Игнат свернул в знакомую арку и тут же припарковал машину. В темноте светилась вывеска «Продукты 24 часа». Игнат осмотрелся: кругом никого, только этот надоевший до смерти снег – и толкнул дверь.

Внутри его встретили тепло, свет и ласкающие глаз плотные ряды бутылок со спиртным. Игнат прищурился, выискивая среди них свою единственную на сегодняшний вечер, но отвлекся на шорохи и шепот из угла. Он прислушался. Возбужденная женщина, захлебываясь, рассказывала.

– …ну он и застукал свою ляльку с этим типом. Тому морду набил, а ее изувечил. Шумели так, что соседи милицию хотели вызывать.

– Да ты че? – ахнули в ответ.

– Ну! Потом вроде разняли их, успокоили, разошлись, а утром, слышь, всех троих нашли мертвыми, – нагнетала невидимая рассказчица.

– Ой, не могу…

– Ну! Насмерть полегли. Непонятно, от чего.

– Как это непонятно? Переубивали друг дружку, вот и все.

– А вот и нет. Говорят… – тут голос сник почти до шепота. – К ним призрак приходил.

– Чего?

– Страшное существо. Вроде женщина, а вроде и не поймешь кто. Появляется, когда разлад в семье и все такое. Сначала следит, а потом приходит ночью, нападает и забирает всех. А самое страшное… – рассказчица взяла драматическую паузу.

– Ну что?! Говори же! – взмолились под прилавком.

– Так вот, я говорю, самое страшное, что призрак этот…

– …участковый Васькин!!! – В небольшом помещении вдруг звучно рявкнул густой мужской голос.

Бабы завизжали так, что бутылки, соприкасавшиеся боками, зазвенели в ответ. Игнат уже и не рад был, что пошутил. Он успел подумать, что если они сейчас начнут метаться, то разнесут здесь все к чертям. Однако перепуганные женщины, видимо, были не в силах сойти с места и орали в своем углу, не вылезая из-под прилавка.

– Эй, эй, дорогие дамы! Алло! Ахтунг! – Игнат не знал, как перекричать этот вой и привлечь к себе внимание. – Все в порядке. С нами божья сила!

После этих слов, как по команде, все стихло, и вскоре между бутылками минеральной воды, расставленными на прилавке, появился подмалеванный синими тенями перепуганный глаз.

– Ой, Господи, батюшки святы, прости, спаси-сохрани, матерь-владычица, пресвятая Богородица… Да как же вам не стыдно, молодой человек! – Оценив ситуацию возмутилась рассказчица. – Что же это вы вытворяете такое? Напугали женщин до смерти! Все, Динар, вылезай. Отбой, – скомандовала она. – Клиент хулиганит.

Там всхлипнули, и вскоре рядом с одной плечистой теткой в голубом нейлоновом передничке, встала вторая, с яркими черными глазами, легкой тенью усиков над губой и волосами, выкрашенными в какой-то невероятный цвет обожженной пчелы. На продавщице была надета кофточка, вся прошитая золотой ниткой, и золотом же сверкали зубы. Игнат подумал, продай она содержимое своего рта, запросто могла бы выкупить весь магазинчик и не стоять здесь в ночную, а спать дома в окружении такого же золотозубого мужа и детей, еще не подрастерявших природной эмали.

– Слава Аллаху, – она поправила сбившуюся прическу, враждебно глядя на ночного неверного. – Что ж это за люди такие пошли, я не знаю!

– Ладно, ладно, дамы, не сердитесь, вы-то тоже хороши, своими рассказами кого хочешь напугаете. Отгрузите лучше бутылочку, – Игнат подмигнул продавщицам.

Чернобровая мусульманка явно была новенькой, а с Варварой Филипповной он был знаком давно. Бывшая нянечка в детском саду, который снесли года три назад, она регулярно отпускала по ночам всяким мутным типам вроде Игната выпивку и закуску. Своих посетителей она считала людьми конченными, и в каком-то смысле была права. Глядя на ее широкие плечи и суровый лоб, Игнат подумал, что в общем нет никакой разницы между ней и проводницей с вокзала. Но, если Варвару Филипповну все-таки удалось постепенно приручить комплиментами, шуточками и сдачей на чай, то та оставалась диким крокодилом, необъезженным и опасным.

– Говорите, чего вам? – все еще дуясь, спросила Варвара.

– Давайте бутылку коньяка. Вон того. И колбаски. И сыру. И сигарет.

– Динар, давай, действуй. Коньяк наверху, лезь осторожней, – продавщица лихо пробила чек и сгребла деньги Игната.

– Сдачи не надо, – напомнил он.

– И не дам. За такое безобразие!

Варвара уже не сердилась, но все еще держала марку. Динара, исподлобья зыркая на посетителя, протянула пластиковый пакет, наполненный покупками.

– Спасибо, – Игнат подхватил его, – ну, бывайте, девушки! Спокойной вам ночи.

– И вам тоже, – вразнобой отозвались продавщицы.

Стоило Игнату скрыться за дверью, как обе опять нырнули под прилавок.

– А про этого, знаешь, чего говорят?

– Ой, чего?

– Я тебе расскажу, ты не поверишь…

Игнат был уверен, что они до утра будут переливать из пустого в порожнее, обсуждая все мыслимые и немыслимые перипетии его жизни. Но ему было все равно. Игната манил дом, постель и стакан коньяка на ночь. «Может, сегодня повезет, – с надеждой думал он, – выпью и засну как нормальный человек. Проснусь утром, и все будет по-другому». Игнат усмехнулся – мысли о желанном обновлении всегда предшествовали приему алкоголя.

Только в дверях он вспомнил, что оставил друга, спящим перед телевизором. «Надо же, совсем забыл…» – рассеянно подумал Игнат, осторожно скинул ботинки и, не зажигая света, просочился на кухню. Там быстро открыл коньяк, схватил стакан, плеснул в него и жадно, словно утоляя жажду, выпил. Перевел дух. Постоял. Подумал. Налил еще. Колбаса и сыр остались лежать нетронутыми, а Игнат с бутылкой и стаканом направился в спальню.

Оглянувшись на спящего Ивана, он помедлил и вдруг тихо заговорил.

– А знаешь, Вань, – его голос был едва слышен, – я тут недавно подумал и понял, что наша жизнь и есть тот самый ад. Может, я где-то прочитал об этом, может, услышал от кого-то – неважно. Подумай сам, собственное тело, как ловушка, ужас конца, вечная борьба, тоска, горе, болезни… Любовь, юность, счастье – все проходит. Мы все как будто выброшены сюда пожить и помучиться. Но раз так, значит, должно быть и что-то другое. А вдруг и правда после всего этого, как после крутого чистилища, нам достанется счастливая вечность?.. Может, продравшись через жизнь, как сквозь кошмарный сон, мы попадем в другие материи и там, как в райских кущах, не болит желудок, слез нет, не действуют законы физики? А, Вань?..