Иллюзия Реальности

Даже в темноте я распознала это выражение лица. Адам не ответил, я догадалась сама. И, несмотря на детское желание чуть ли не силой оставить супруга рядом, сдалась.

— В пять, верно? Но, ничего. Мы успеем позавтракать и собрать тебя.

— Эмбер, поспи. Я все сде…

— Я выспалась. Идем смотреть масштаб трагедии на кухне.

Другая женщина ужаснулась бы, увидев настоящий склад пыли, грязной посуды и просевшие дверцы гарнитура. Я же увидела в этом свою мраморную плиту, из которой создам «Давида». Это наш уголок. Надолго или нет, но я была готова создать здесь уют и отвлечься от бесконечного пути. Уборка это единственное, что точно принесет результат. Я готова была окунуться в нее с головой. А вот вопрос с завтраком мы решали на ходу. Нашли старые овощные консервы с действительным сроком годности, сухие лепешки в закрытом боксе многоразового использования, растительное молоко и дорожное питание в капсулах. С водой тоже туго. Адам запретил ее пить без специального фильтра, которого у нас пока не было. Все это будет решено за пару дней, а пока, мы будто два заблудших путника ели сборный странный завтрак за столом, сидя на одном единственном стуле. Вернее, сидел муж, а я у него на руках.

— Так и пойдешь?

Адам осмотрел себя, повернув встроенный замок. Система казалась древней в сравнении со сканерами.

— Все, что нашел. Ничего, даже в штатском меня опознают.

— А плечо? Надо было перебинтовать.

— Ерунда. Рана почти затянулась. Я сниму повязку в штабе, — отмахнулся парень, а затем наклонился ко мне, поцеловав в губы, — Не скучай. Буду часов через пять. Постарайся не выходить. Но, если вдруг, то…

— Ключи на полке, знаю. Не переживай, я останусь ждать тебя.

Он открыл дверь, нехотя заглянул в коридор, а затем еще раз поцеловал меня, перед тем как удалиться. Так я осталась одна и принялась за то, что обеспечило мне покой.

Я не стала спрашивать мужа о заключенных, не стала интересоваться могу ли связаться с Анной или с Эбеном. Пока рано. Может я зря волнуюсь? Уборка. Нужно убраться и гнать тревожные мысли прочь. Первым делом я собрала все белье в одну корзину. Затем включила свет везде, где это возможно и порвала одну из простыней на тряпки для уборки. Сама не заметила, как вытерла везде пыль, собрала мусор (вернее то, что считала мусором) в два мешка по сортировочным признакам, и сумела открыть окна. Это было непросто, но на кухне и в спальной непокорные створки поддались мне. Отмывать пришлось долго и осторожно. В пылу своей уборочной агонии я перемыла все, что можно было перемыть на кухне. Нашла отвертку и без проблем подкрутила дверцы шкафов. Опомнилась сидя в душе на полу, обнимая свои коленки. За дверью раздался хлопок и милый сердцу голос.

— Эмбер? Все в порядке?

— Да, — ответила я скоро. Поднялась на ноги, схватила полотенце, добытое из шкафа, и обернулась им, — Я в душевой.

Удостоверившись, что со мной все в порядке, Адам завозился в коридоре. Я слышала, как он тащит что-то на кухню. Наверняка пополнил дом продуктами. А затем скрипнула щеколда и дверь открылась. Парень шагнул внутрь, закрыв за собой, чтобы не пустить холод, и заполнил все крохотное пространство комнаты. Зеркало запотело, потолочная лампа светила слабо, а пар плясал вокруг нас.

— Новая форма?

Белоснежная кофта без пятен крови и песка, темные брюки, ремни и расстегнутый жилет. Адам смотрел на меня и хитро улыбался. Я немного смутилась, особенно когда он окинул взглядом фигуру в полотенце.

— Что такое?

— Я не узнал свой бокс. Ты трудилась весь день?

— Увлеклась немного, — пожав плечами, я почувствовала руки Адама на талии, — А как ты? Все в порядке.

Командующий уже не смотрел мне в глаза. Он вытащил заправленный конец полотенца.

— Адам?

— Я сделаю ужин. Я все сделаю для тебя… Ты очень красива, — прошептал блондин, склонившись надо мной тенью. Взгляд затуманен страстью, губы полуоткрыты. Полотенце упало, парень шагнул вперед в душевой каменный трап. Губы мужчины обожгли поцелуем шею, плечи, обнаженную грудь. Мы задели кран и сверху на головы полилась теплая вода, но это нисколько не остановило распаленное желание мужа. Его форма намокла и через пару минут была отброшена в сторону к полотенцу.

После парень действительно взялся готовить ужин. Я смеялась, слушая истории о том, как он жил здесь ранее. Истории первых походов в местные запрещенные, но существующие питейные заведения. Первые выходки и наказания за них. Все в жизни до того, как он дослужился до командующего.

Я пила горячий чай с травами из гарнизона, сидела в полотенце и наблюдала за супругом с взъерошенными влажными волосами и в набедренном полотенце того же белого цвета, как у меня, танцующем над блюдом у тонкой надставной плиты.

Из чистых окон виднелось, как всегда, черное небо с огнями станций. Пожар давно погас. А дома пахло травами. Это простое счастье, к которому я так долго стремилась. Но где-то в груди все равно свербело от тревоги. Тревоги потерять это…

Прошло три дня. Я провела их дома, встречая Адама по вечерам и провожая ранним утром. Этого времени хватило, чтобы немного обжиться и привыкнуть к новому дому. Супруг решил проблему со светом, питанием и бытовыми нуждами. На мои плечи свалился быт, который был приятен после стольких поездок. Уютное гнездышко куда приятнее бесконечных скитаний.

Все эти дни мы ни с кем не связывались и никого не предупреждали о том, где находимся. Информация о назначении в город лесорубов хранилась в тайне.

А вот выбранное Адамом назначение в приграничные зоны Пустоши принесло свои плоды для местных войск. Толковых руководителей в Сильве не хватало. Многие перспективные командиры рассредоточились по наиболее безопасным и, в какой-то мере, богатым секторам.

Супруг получил под командование большой отряд солдат. Они патрулировали границы, облачаясь в маскировочную зелено-черную форму, боролись с диверсантами и тренировались на полигонах, повышая боевые навыки подвезенных с границ Андариона новобранцев. Адам чувствовал себя здесь отлично. От раны на его плече остался только шрам. Все выглядело так, будто пулевое ранение мужчина получил пару месяцев назад, а не пять дней. Он был в своей среде, привычной и знакомой. Мужу в Сильве дышалось легче, несмотря на частый смог дыма и откровенно сложные условия существования. Не знала бы о том, что идет война, сказала бы, что Адам счастлив. За пределы бокса, устав от постоянного однообразного вида из окна на три дома и чернеющие леса за их крышами, я вышла утром четвертого дня. Адам не был против. Он знал, что не сможет прятать меня в стенах постоянно. Поэтому выделил время до обеда и провел мне настоящую экскурсию, показав, где находится продуктовый склад, где найти штаб, в какой части Сильвы построены рабочие сектора и как вообще устроен город лесорубов. Со вчера поднялся сильный ветер. Стало прохладно. Я вышла в город в новой одежде, добытой Адамом. Очередной набор вещей, подошедших мне по размеру и вписывающихся в местный колорит — коричнево-черная одежда с зелеными элементами, имитирующими направление деятельности сектора. Может, когда-то, здесь люди действительно видели зеленые леса, но не теперь.

Одежда с отличиями Сильвы по цветы, в остальном походила на те, что носят в Диалоне — широкие многослойные легкие штаны, белая тонкая кофта с укороченным рукавом и вторая сверху тонкая, темная с шарфом-капюшоном, которым можно было укрыть лицо от пылевой бури. Мне нравилось сливаться с местными, нравились их костюмы и то, как они относились к камням. Почти у всех девушек висели шнурки на шее со своим камнем. Подобно им, я не снимала свой.

Одно я сделала иначе — предусмотрительно перевязывала запястье с кодом, чтобы более никто не мог опознать меня как бывшую сестру Дома Мира. До сих пор знак отличия не приносил мне ничего, кроме проблем.

— А там что? Площадь?

Мимо нас пронеслась тяжелая военная машина. Ранним утром на улицах было немало военных, а простые гражданские пережидали дома. Они появлялись позднее, когда становилось тише. Мы шли по прямой улице вдоль одинаковых многоэтажек серого цвета и одинаковых дворов, устроенных в каждом квартале. Единственное, что выбивалось из общей гаммы — светлая, почти белая площадь впереди.

— Да, — Адам крепко держал меня за руку, а я пыталась удержать капюшон на голове. Ветер усилился, пыль летела в глаза. Впервые за все время, проведенное в Пустоши, я увидела облака на небе. Они проносились в сторону леса, — Главная площадь Сильвы. Здесь проходя митинги, демонстрации, оповещение населения сектора, суды и показательные казни.

— Казни?

— Город на границе Черного леса порой требует запугивания.

Я поморщилась от услышанного. Мы как раз вышли на широкую площадь, вымощенную белым камнем. Справа возвышалось двухэтажное здание с колоннами и большой площадкой с мелкими ступенями вверх. Перед ней стояли два высоких столба с обелисками в форме летящих к небу космических кораблей. Сами столбы и статуи настолько белые, что на фоне черного неба они выглядят подсвеченными изнутри. Можно поверить, что оба вот-вот сорвутся с платформы и устремятся к звездам. Монументальное величие вызывало чувство восхищения и страха одновременно. Подобная архитектура создана для поддержания величия власти или веры. Второе я так и не вспомнила. Во что верят люди Пустоши? И кому молится Андарион?