Иллюзия Реальности

— Символ Сильвы, — прошептала одна из девушек, заметив, как я разглядывала отличительный знак, — Теперь мы в отряде.

— Я думала будет зверь.

Девушка, заговорившая со мной, была юна. Не старше Розмари. Хрупкая и нежная смуглянка. Она из пустынных жительниц, но точно не из Сильвы. У нее жадный взгляд. Так смотрела я сама, изучая здание и людей.

— Я Дина. А ты?

— Эмбер.

— Рада познакомится. У меня здесь нет друзей, а муж на службе. Будем помогать друг другу?

Совсем как ребенок. И карие глаза блестели от волнения. Мы как раз подошли к выходу. Пара девушек прошли вперед, особо не обращая на нас внимания, я затормозила у выхода. Там дождь льет и уже не получилось бы ответить.

— Конечно. Мы ведь в одном отряде!

— Ты волнуешься? Я да.

— Я впервые еду к бреши. Конечно волнуюсь. Будем держаться друг друга и обязательно справимся.

Она закивала, а сама, несмотря на смуглую кожу, бледна. Не стоит с таким настроем ехать на войну.

Прогремел гром, раскат молнии осветил небо. Я пообещала Дине, что все обойдется и мы выдвинулись в сторону штаба. Там, на проходной, собралось немало добровольцев и Мита громко раздавала указания.

— А, вот еще опоздавшие! Теперь все? Так, строимся по трое и выходим. Направо, под навес в три ряда и чтоб ни звука. Мы едем в центральном грузовом фургоне. Без моего приказа никто не садится. Это понятно?

Более чем. Я отозвалась, как и другие, а уже через десять минут мокла под навесом в третьем ряду. Толку от тента, когда ветер хлещет стеной дождя порывом ветра со всех сторон. И молнии бьют так близко, что, казалось, следующая точно убьет.

Ждать пришлось не десять минут и не двадцать. Мы сели в фургон через час. Вымокли только колени, руки и лицо. Я поняла это только когда забралась на свое место. Форма прекрасно защитила от воды, но плохо от холода. Будет тяжело. А хуже всего то, что я так и не увидела Адама. Думала, что он зайдет в фургон перед отправлением, но двери закрылись. Мы простояли еще пол часа, после чего колонна тронулась к бреши.

Черное небо теперь серое, тяжелое, вьющее клубами дыма. Облака так быстро меняются, будто волны бьются о скалы. Раскаты молний, точно иголки удаляют в землю. Мы проехали совсем немного построек и выбрались на объездную дорогу, ведущую к лесам. Они бескрайние, высокие, уходящие вверх по горам. До этого я даже не представляла, насколько массивными могут быть насаждения. Это не Черные топи и не тот клочок земли, где я и Адам укрывались от преследователей.

Могучие деревья стянулись в огромные ряды, протягивая острые руки-ветви к небу и переплетаясь друг с другом. Горная местность за пределами Пустоши не покорилась рукам человека. Уничтожить лес на равнине одно, но забраться наверх сложнее. Лес выжил только благодаря скалам и лишь крохотный отголосок остался в Диалоне в виде массива над временным госпиталем. Леса полны животных, монстров, со слов Розмари. Там же живут и отверженные. Те, кто мечтают уничтожить Андарион и имеют поддержку в лице повстанцев. В лице Итана.

— Смотрите, там все пылает! — Завопила одна из девушек. Все разом переметнулись в ее сторону. Кто-то прижался к окну, а кто-то, как я, наблюдал со стороны.

— В такой ливень?

— Никогда такого не было в сезон дождей?

Дина обернулась ко мне за ответами, но я только плечами пожала. Как и она, я здесь новенькая.

— Сядьте, эй! — Громко обратилась к собранию Мита, — Вы чего?

— Там все пылает?

Военная поднялась с места и принялась растаскивать любопытствующих зевак.

— Не ваша забота. Расселись, девоньки. Машина на ходу. Вы чего?

— Ты посмотри, как пылает, Мита!

— Сядь, Линда, и остальных успокой! Не первый день в добровольцах, а ведете себя как дети.

— Хорошо.

— Отлично. И чтоб ни звука!

Молчания не случилось. Девушки еще долго перешептывались, обсуждая пожар. Да и пламя вдалеке и правда было огромным. Как будто случилось что-то плохое. Но я новенькая. Что я знаю о том, что нормально, а что нет?

Мы добирались час. Пейзаж почти не менялся. Машина петляла по бездорожью, пока мы не выбрались на более-менее укатанную платформу. По ней добирались всего минут десять, после высадка на место дислокации. Палаточный лагерь цвета хаки. Много шума, ливень и построение. Все, что я увидела — грязь под ногами, палатки, под которыми горит свет и бесконечный грохот со стороны темнеющего леса, где несколько минут назад разгорался пожар.

После того как Мита нас выстроила, к нам вышел мужчина в незнакомой мне форме. Возможно, он из лекарей. Он повторил то, что говорил Руфус — мы незаметные птицы и наше дело маленькое — помогать. Никто не рискует собой, не рвется к окопам и не тягает раненных. Для этого есть медики.

— Ситуация серьезная! Требуется предельный контроль и соблюдение норм. К основному регламенту вы должны усвоить следующее — если ранят вас, в обязательном порядке оставляете на себе маячок! Постарайтесь не двигаться, дожидайтесь помощи. Если сможете ползти — ползите. Не вставать, это понятно?

Мы соглашаемся хором. Но среди добровольцев зарождается легкая паника. Что-то выходит за рамки обычного.

После построения нас провожают в палатку для добровольцев медицинского отряда. Почти как настоящие лекари, мы носим с собой сумки и проверяем по указанию содержимое. Для каждой девушки выделена раскладушка, тумба и там же в палатке установлено пара боксов уборных и душевых. Условия шикарные, если вспомнить, где мы.

— Это и есть Брешь? — Поинтересовалась я у Миты, когда та раздавала паек в поля, после проверки сумок. Девушка кивнула.

— Да, там, впереди. Это единственное место, где скалистые породы почвы не дают нам прокопать рвы. Участок километров в двадцать растянулся. Плюс крутой скат горы и плотный лес. Повстанца постоянно прорываются через этот крохотный участок. На другой территории рвы обеспечивают контроль наступления.

— Почему они нападают?

— Тебе бы хорошо жилось в лесах? Хотят получить блага, — усмехнулась Мита, — Ненавижу их. По мне пусть бы весь лес сожгли, так бы мир поскорее очистился от смрада.

Она усмехнулась, а у меня ком в горле встал. Изнутри выжигала пробудившаяся ненависть и обида. Зачем она так говорит? Там ведь люди? Такие же, как и мы?

Но мое дело помочь солдатам, а не спорить. На своем опыте я испытала, что правда понятие относительное. Для каждого она своя.

— Эмбер?

Я обернулась на голос, уронила булочку, завернутую в бумагу, и побежала к Адаму, бросившись ему на шею. За спиной ахнули, но здесь супруг не опасался быть собой. Он крепко обнял меня, а затем посмотрел в глаза, поглаживая по волосам.