Иллюзия Реальности

Адам не оставался в сторону. Он выступал как организатор эвакуации. По версии командующего, граждане Сильвы перебирались из транспортных узлов, нарушенных действиями повстанцев. Все эти люди направлялись в Витрум, а военные, выехавшие с разведки на подмогу Сильве, приняли решение спасти людей от гибели в жаркие дни. Если бы все военные Сильвы выбрались из города, подобная легенда была бы провальной. Но выбралась только часть. Судьба остальных — не известна. Супруг говорил, что они спрячутся в убежище. Может им все же удалось спастись? — Мы можем ускорить процесс? — Я услышала, как Даттон твердо и настойчиво обратился к мужчине в военной форме. Так Адам рассчитывал на содействие в скором расселении гражданских. Но тот был намного старше и не скрывал презрения к молодому командующему, решившему указать ему как работать. Он даже не обратил внимание на воинский чин.

— Можем оставить всех здесь до открытия Витрума, если не терпится. А уже через три дня пообщаемся, проверим данные и расселим.

— Эти люди проехали огромное расстояние без еды и воды. Температура растет. Это может спровоцировать ухудшение состояния здоровья.

— Ничего, мы же терпим.

— Разве мы здесь не для того, чтобы обеспечивать мирным безопасность? — Холодным ровным голосом спросил Даттон. Я заметила, как военные Витрума становились расторопнее, — Мы с вами на одной стороне. Нельзя допустить жертв на пропускном пункте Витрума. Это портит престиж Андариона.

— Престиж Андариона портят солдаты, сдавшие Приграничье, парень!

Вот как они считают? В этот раз в глазах Командующего я увидела блеск, знакомый с детства. Боль предательства. Так же сказали и мне, когда мои родители погибли в Черных топях. Они шли бороться за лес, а получили пулю в висок и клеймо диверсантов. Это был мирный протест, запятнанный грязной ложью города под куполом.

— Оценивать бои в Приграничье очень удобно, когда сидишь за надежными стеклами Витрума, лейтенант.

Он ниже по званию. И только сейчас понял с кем говорил. Но это не мешало мужчине буквально выйти из себя. Его глаза налились кровью, а крупное лицо раскраснелось. Даже крохотный нос будто бы стал больше. Ответить военный ничего внятного так и не смог, а вот скорость проверки прибавилась. Я ликовала, позабыв о том, что мои данные остались в системе. И Эбена. Но где же он? Я не успела предупредить лекаря!

Я стала искать его взглядом, обернулась назад, вперед. Нигде и только до слуха донесся голос Миты. Пара стояла в стороне ото всех. Эбен что-то говорил девушке, а та кивала. Вид у нее был счастливый. Я не хотела им мешать, но пришлось. Я должна была успеть.

— Эбен? Мое присутствие рядом с ребятами создало неловкую паузу. Но скорее у Миты, нежели у брюнета. Он нисколько не смутился, посмотрел на меня и заботливо коснулся плеча.

— Эмбер, ты бледна словно снег. Как себя чувствуешь?

— Я? Не знаю…. Ох, да все в порядке. Не в порядке. И уже как несколько часов. Я устала. Очень сильно устала. А еще волненик сковало грудную клетку. Но это не важно. По крайней мере, сейчас.

— Прости, Мита, мне нужно предупредить его. Эбен, ты… Я ничего не сделала с тобой.

Прямо сказать я не могла, но темный волк понял. Пусть и не сразу. Я увидела по глазам.

— Понял. Придумаю что-нибудь.

— Уверен? — С опаской спросила Мита. Лекарь обернулся к ней, уверенно соглашаясь.

— Я последний человек, у которого могут быть проблемы в Витруме. Об этом можешь не волноваться.

В этой ситуации Мита не могла показывать свое волнение, пусть его и было легко прочитать во взгляде. Она расположена для общения и чего-то большего, чем дружба, но требуется время. Время, которого у нас у всех сейчас не было.

— Эй, вы! Чего встали? Идите сюда! — Крикнул Иван. Он решил быть замыкающим.

Я обернулась к лекарю, закусив губу. Насчет себя мыслей не было, но тревога о друге не стихала.

— Эбен, ты точно справишься?

— Да, точно! Не волнуйся! — Парень привлек меня к себе и аккуратно обнял. По телу пробежали мурашки. Сейчас казалось неправильным проявлять любой тактильный контакт, но лекарь преследовал свои цели. Он наклонился к уху и тихо прошептал, — Завтра в девять в холле на первом этаже. Надо поговорить. Наедине.

Когда Эбен отстранился, я еще смотрела в его глаза, пытаясь понять, что не так? Глаза у лекаря блестели, а губы напряженно сведены. Он отзывался на мою тревогу и это плохо. Было что-то такое, о чем Андерсон мог сказать только мне. Мита не видела его печали, ведь к ней брюнет обернулся уже с улыбкой. Он будто маску надел.

— Эмбер! Сколько могу звать? Идем скорее, — Иван взял меня за руку и потащил к солдатам со сканерами. Он торопился, потому что Адам попросил помочь. Супруг придумывал как решить вопрос с данными в системе по мне и отвлекал военных наставлениями. Он намеренно указывал на плохую работу, смещая фокус внимания на себя. Но его схеме не суждено было исполниться. Сделав шаг вперед, я почувствовала, как колени прогибаются, а земля стремительно приближается. Сильные руки мужа обхватили меня за талию…

— Эмбер, родная, нет! Эмбер… Сейчас, я помогу…

Темнота утянула меня в тягучий холодный сон. Озноб прошелся по всему телу, а проснулась я уже в светлой комнате под одеялом.

Я чуть приподнялась на локтях и осмотрелась по сторонам. У кровати сидел Адам. Он облокотился на самый край руками и уснул на них. Волосы пшеничного цветы были небрежно растрепаны, белая военная форма перемазана желтым песком, на руке частично виднелся код. Такой же, как и у меня. Наша брачная печать.

Сама комната оказалась маленькой. Около шести квадратов, не больше. Похожа на больничную палату. Я протянула руки перед собой. Догадка верна. На правой красовалась круглая красная лента, а под нее закреплена капельница. Дернись я чуть резче и конструкция полетела бы на пол.

За мной стена, а впереди как будто бы тоже, но это не так. На белом пятне виднелись полосы. Разделители стекол. И белый цвет вовсе не цвет, а свет солнца. Я считала, что в жаркие дни пустыня желтая, но солнце настолько яркое, что выбелило буквально все. А защитные стекла Витрума затемнены, чтобы мы беспрепятственно могли видеть то, что твориться за пределами башни.

В дверь постучали и Адам поднял голову. Светлые голубые глаза засияли. Он не сразу понял, но, когда проснулся, подался вперед, чтобы обнять меня. От огромного мужчины, подобного белому медведю, я рассмеялась, утопая в объятиях и спасая попутно свою руку.

— Пришла в себя? Прекрасно! Значит организм восстанавливается, — донесся знакомый голос.

Адам нехотя отстранился, но продолжил разглядывать меня, будто я не в обморок упала, а пережила военные действия в одиночку. Из-за его спины показался Эбен. Сейчас он выглядел иначе. Как в тот день, когда мы познакомились второй раз. Когда я полюбила его вновь. Но теперь любовь трансформировалась в теплое чувство благодарности. Ему шла голубая форма лекаря и убранные назад темные волосы.

— Эбен? — Улыбнулась я и перевела взгляд на мужа. Он так красив. Перебрался на кровать. Позволил себе подсесть на самый край, склонившись надо мной. Я убрала ему за ухо выбившуюся прядь светлых волос и улыбнулась, — Адам! Сколько времени я провела без сознания?