ИМАГО (Phasis imago)

Не доходя до кромки шагов десять-пятнадцать, ведущий повернул вправо и двинулся вдоль бурой, возносящейся ввысь метров на двадцать, стены.

Минут через пять ведущий остановился, поджидая всех, кто следовал за ним. Артем украдкой скосил глаза – таковых насчитывалось с десяток, включая и его с Таном. Остальные, числом вдвое больше, остались у кряжа и пещеры. Чем они там занимались было не разглядеть, да Артем и опасался откровенно пялиться. Что-то заставляло опускать глаза. А вот Тан, напротив запрокинул голову и поглядел в небо.

В тот же миг сразу несколько хранителей синхронно заорали; Артем поневоле тоже обратил лицо к небу и с немым изумлением успел заметить пронесшегося совсем низко над головами летателя. Он пролетел сначала над покоящимся на поверхности Листом, потом над стоящими рядом с ним людьми и теперь стремительно удалялся, одновременно добирая высоты.

Артем явственно разглядел торчащий чуть впереди головы летателя гриф гитары.

"Дасти!" – понял он, пытаясь сообразить чем это может помочь.

Тан успел сжать руку Артема у запястья, прежде чем один из хранителей, такой же огромный, как и сам Тан, даже, наверное, крупнее, потому что был уже в возрасте, грубо отпихнул Артема в одну сторону, Тана в другую.

Но взглядами они успели обменяться.

"Дасти знает, что нас схватили хранители, – подумал Артем. – И мы наверняка знаем, что он знает. Но что это дает?"

Теоретически Дасти может позвать кого-нибудь на помощь. Но кого? Вряд ли люди обычного мирного клана отважатся выступить против хранителей.

А остальные вряд ли станут помогать сказочнику.

Тем не менее осведомленность Дасти об их судьбе порождала слабую надежду – сказочник парнишка умный, возможно что-нибудь и придумает.

Если только его самого не схватят. Но поди схвати летателя в воздухе, особенно если учесть, что с Листа, находящегося внизу, невозможно взлететь и пуститься в погоню.

Только Артем это подумал, над головами пронесся еще один летатель, на этот раз обладатель черного плаща. А потом и второй.

"Черт!" – мысленно выругался Артем.

У хранителей все-таки нашлись люди и в воздухе. Остается надеяться, что сказочника они не догонят.

Тем временем ведущий хранитель шагнул вплотную к кромке Листа и коснулся ее обеими ладонями.

А затем исчез.

Артем не успел даже удивиться – его снова пихнули в спину, точно к месту, где только что стоял хранитель.

Секундой позже Артем понял что произошло: этот хранитель никуда не исчезал, он просто шагнул в вертикальную щель, зияющую в теле Листа.

Она была узкой, широкоплечему человеку пришлось бы входить в нее плечом вперед, но Артем втиснулся и обычным способом. В целом щель походила на аварийный трап где-нибудь в служебном твиндеке космического лайнера, даже ступеньки были такие же, узенькие и крутые. Только не до такой степени твердые, поскольку ступеньками служило тело Листа, каким-то образом измененное под лесенку.

Поднимались минуты две, Артем даже запыхался. Кроме того, он измазал рукава и частично штанины в соке, который сочился по стенам.

В конце подъема обнаружилось небольшое округлое помещение – Артем сказал бы, что это полость, только незакрепленная, потому что сока здесь было еще больше, по щиколотку. Вертикальная щель выводила наружу – на одну из полянок между хвойной и лиственной зонами.

Такая же глотка, только побольше размером, поглотила некогда его посадочный бот. Правда, Артем не помнил никаких ступеней, в тот раз раскрытая глотка выглядела просто как коническая дыра в Листе, обрывающаяся в пустоту.

Дальше двинулись через лес, насколько Артем мог судить – в сторону кормы, вглубь лиственной зоны. Но недалеко, всего лишь до главной полости. Это место на любом Листе сразу узнаешь: такого обширного купола над полостью нигде больше нет. В отличие от обычных полянок или полянок с глотками проплешина над главной полостью заметно выше, чем уровень леса. В среднем – по колено взрослому человеку, а в самом центре почти по пояс.

Артема и Тана провели мимо, в редколесье, где располагалось несколько обычных, жилых полостей. У входа в одну из них, расположенную по центру стойбища, велели остановиться. Внутрь нырнул один из хранителей, некоторое время провел там, а потом вышел наружу, освободил пленникам руки и выразительно качнул головой.

Не дожидаясь толчка в спину Артем спустился в полость. Шагнул раз, другой и остановился, ожидая пока глаза привыкнут к полумраку, царящему внутри. Тан остановился рядом и в тот же миг свет, льющийся от входа, померк. На вход набросили шкуру и, кажется, чем-то сверху для надежности привалили.

– Влипли, – тихо произнес Тан.

– Надеюсь, Дасти удерет от погони, – ответил Артем угрюмо.

– Я тоже надеюсь. Он хороший летатель. И весит немного, а в воздухе это важно.

– Зато у него гитара…

– Дасти с гитарой весит все равно меньше взрослого мужика. А эти все как на подбор, немаленькие.

Слабое, конечно, утешение, но на что еще оставалось надеяться пленникам?

– Это все из-за меня, – сокрушенно вздохнул Артем.

– О, началось, – хмыкнул Тан (не особенно весело, правда) и хлопнул Артема по плечу. – Брось. Вместе влипли, вместе и выбираться будем.

– Выбираться? – насторожился Артем. – Как?

– Пока не знаю. Но не сдаваться же этим? Они отобрали у меня меч, но решимость-то отобрать не могут.

– Главное – понять что им от нас надо, – сказал Артем.

– Скоро узнаем, – напророчил Тан. – В этом не сомневаюсь ни секунды.

*** *** ***

Кормить пленников никто не собирался, а вот попить однажды принесли.

Одну долбленку на двоих. То ли с водой, разбавленной каким-то соком, то ли наоборот, с соком, куда влили воды. Разбираться не стали, по очереди напились, да и все. И почти сразу обоих сморил сон.

А проснулся Артем в одиночестве. И, кажется, в другой полости, но точно такой же – совершенно пустой и со шкурой на входе.

Сколько он проспал – Артему было неизвестно. И голова была какая-то подозрительно тяжелая.

"Черт возьми, в питье наверняка подмешали какой-то дурман, – запоздало понял он. – Опоили и разделили, гады!"

Вдвоем было бы легче, но тюремщики тоже сознавали это в полной мере, нет сомнений.

Вдобавок к раскалывающейся голове Артем отлежал бок, что было странно: спать на шкурах ненамного мягче, чем на полу закрепленной полости.