Imago
Шрифт:
Они все мертвы из-за нее. По одной красивой дыре в телах на каждую пулю, что она пронесла с собой в сумке.
— Постой… — она замечает тень, насыщенную зеленцой. Она тянется за своим хозяином как приклеенная, ныряя под своды старого корпуса, где находятся процедурные. — Мистер Джей…
Она боится называть его Джокером. Сейчас, когда он свободен, ему страшно перечить. Или даже не так посмотреть.
— О, ты еще жива, тыквочка, — оглядывает ее Джокер, останавливаясь. У него больше нет пулемета, вместо этого пистолеты в кобуре, по одному на каждую руку. Красивые блестящие,
Его окровавленные руки тянутся к лицу Харли, проходятся по щекам и губам, словно запоминая каждую черточку, и мажут холодным красным. Теперь она под стать ему — вся в чужой крови.
— Пожалуйста… — она шепчет, сбиваясь, потому что ей слишком страшно. Он пугает ее.
— Пожалуйста, что? — переспрашивает Джокер.
— Забери меня с собой, — умоляет Харли. Его руки в крови, но они теплые. И гладят с такой осторожностью, будто она драгоценная вещь, которую страшно испортить. А еще сейчас он уйдет сквозь пролом в стене, затеряется в темноте Готема, и она его больше никогда не увидит.
Останется одна вместе со всеми этими трупами, ну и теми выжившими психами, которые с ней церемониться не станут. Придушат или изнасилуют. Или первое сразу после второго.
— Пожалуйста, — Харли, наверное, на колени стать готова, только бы он понял ее. Она боится Джокера, но еще страшнее остаться без него.
Джокер наклоняется вперед, обнимая ее. Он прижимает ее к себе, целует в макушку, в лоб, гладит по волосам грязной от крови пятерней, а потом отступает назад.
— Не-не-не-не, Нет! — рявкает он, и в его глазах танцует безумие. — Не хочу. Это место тебе подходит, куколка. Оно такое же, как и ты. Бесполезное.
Ее швыряет на пол, и Харли вскрикивает от боли — она ушибла затылок, и в глазах кружится. Более того, он назвал ее бесполезной.
— Что с ней делать, босс? — к тени Джокера, пляшущей на полу, подбирается другая, более жалкая, одного из его верных слуг.
Харли отрывает взгляд от пола и смотрит вверх. На нее скалится морда панды, непомерно большая для человеческого тела, плюшевая и потрепанная. Красные пятна и оскал придают маске чудовищный вид.
— Не знаю, мне нет дела, — Джокер раздражен и машет рукой, отворачиваясь, — что хотите. Можете позабавиться, или выбросить к остальным, какая разница.
— Ну, раз вы разрешаете, босс, — «панда» направляется к ней, на ходу расстегивая ремень брюк. Его, скорее всего только заводит ее порванная грязная одежда и черные пятна размазанной подводки. И беспомощность.
Харли пытается ползти назад, скребет шпильками по каменной плитке и все еще растерянно смотрит на Джокера. Про себя умоляя его повернуться и остановить весь этот кошмар. Забрать с собой.
Люди-звери в масках, ничуть не меньшие психопаты, чем те, что сейчас беснуются в новом корпусе, добивая врачей и санитаров, окружают ее в кольцо, глядя сверху вниз.
Она попалась в капкан.
— Какая же ты милашка, — один из них дергает Харли за волосы, подцепливая спутанную прядь,
которая сейчас выглядит розовой из-за крови. — Когда не дергаешься…Они хватают ее за руки и ноги, удерживая и не давая сбежать или отбиться. Харли мычит и стонет под рукой, крепко обхватившей рот.
— Пожалуйста… — слова рвутся и ломаются, оставаясь всего лишь нечленораздельным воем. — Джокер…
— Оставьте ее, — внезапно приказывает он, будто смог услышать ее. Сквозь рыдания и скулеж.
Мужчины останавливаются, но хватку не разнимают, по-прежнему держа ее распятой в середине.
— Но босс… — недоумевает один из них. У него голова свиньи, и сам он точно такая же жирная свинья. — Вы же разрешили…
— Вы же разрешили… — передразнивает его Джокер, кривляясь, хотя за кривой ухмылкой видно, что он взбешен. — Руки прочь. Пошли вон, все! Наружу…
Когда до них доходит, они тут же отпускают Харли, позволяя ей свернуться в клубок и наконец беззвучно зарыдать.
Последний желающий не успевает одернуть руку, и через мгновение в лоб ему влетает пуля.
— Ничего личного, тыковка, — Джокер смотрит на нее, наклонив голову, и она не может понять, о чем он думает сейчас. Может, собирается пристрелить ее следом за своим бывшим и уже мертвым помощником. — Они просто не понимают, как надо обращаться с девушками вроде тебя.
Он поворачивается, собираясь скользнуть в темноту по другую сторону тени и раствориться в ней, став частью ее.
— Подожди, — решается Харли снова и тянет руку. — Возьми меня с собой.
Ему же ничего не стоит схватить ее за ладонь и потянуть за собой. В другой мир.
Но Джокер только ухмыляется ей, сверкая кинжальными зубами, а затем уходит.
Ты мне не нужна — говорит за него безумный хохот.
Оставляя одну.
***
Она не знает, сколько времени проходит. Может, пять минут, а может, и целая вечность. В голове все еще порхают кроваво-красные мотыльки, и затылок болит, а за разрушенной стеной слышится вой полицейских машин.
Они пришли на помощь…
Харли вздрагивает. Когда они увидят записи с камер, то им будет все равно до того, что она врач. Ее попросту пристрелят. Как сообщницу, принесшую с собой ручной пулемет в сумке.
Так или иначе, она обречена.
— Черта с два! — Харли поднимается на ноги, шатается и заставляет себя собраться. В луже блестит острое ребро забытого Джокером пистолета, и это как раз то, что ей нужно.
Она отдала этому чертовому сукину сыну слишком много. Подарила ему свободу.
Так что они не доиграли.
На стоянке на заднем дворе полным-полно машин, но Харли направляется к черному байку, запаркованному у самого выезда. Если ее не собьют на выезде из Аркхэма, а этот монстр, урчащий под нею и взвизгивающий воем тормозов, способен, наверное, даже летать, то она успеет нагнать Джокера.
И дать понять, что ему не стоило играться с Харлин Квинзель.
***
Она летит по следу Джокера, и на самом деле это просто. Вывороченные столбы, сбитые машины, ставшие поперек дороги и много полиции, беспомощной и бестолковой. Они все следуют за ним, но у них нет ее ярости, помноженной на разочарование.