Имажинали (сборник)

— Длинные запалы, — комментирует он, — но все равно в наших интересах убираться. Это шахтные заряды. Все сейчас обвалится.

И Ялмберик с Горелым Ртом быстро улепетывают, подгоняя впереди себя отставших, чтобы преодолеть как можно большее расстояние. Они уже довольно далеко, когда туннели за их спинами выдыхают громы и гарь.

Гора содрогается в коротком подземном спазме, лишая их всякой надежды на возвращение.

* * *

Отряд Диггенлау погружается все дальше и дальше в глубины Клюферфелла. Альвы и гномы спускаются по узким извилистым ходам, по галереям высотой едва ли выше роста мулов, по коридорам с грубыми стенами. Атмосфера удушающая. Скала выглядит очень темной; то там, то сям фонари выхватывают на стенах зеленые гранулы или отдельные насыщенно-синие вкрапления. Литтиллитиг оказался прав: песчаник испещрен кристаллами, которые высыпают вблизи месторождений меди. Несмотря на эти обнадеживающие признаки, Ялмберику не по себе, и он догадывается, что его беспокойство разделяют его спутники. Все задыхаются, у них землистые лица. Пламя фонарей ослабело, иногда оно мерцает, словно затухающая свеча. Воздух слишком разрежен; он застоялся, он густ и мертв, пропитан древностью.

Когда гномы и альвы выходят к более обширной области горных разработок, отряд делает зловещее открытие. Земля усеяна костями. Они рассыпаны в полнейшем беспорядке и загромождают мостовую — пары лучевых и локтевых, бедренных и берцовых костей. При виде этого зловещего нагромождения вся колонна останавливается. Ялмберик поджимает губы: он боится, что попал в самое сердце запретной территории, где таится многовековая опасность, но старается не заговаривать об этом. Неподалеку Скирфир с бранью отчитывает Литтиллитига:

— Куда ты привел нас, бритый? Думаешь, эти вот развалы, они так похожи на шахты?

Маленький бригадир не отвечает, он потрясен зрелищем. Позади него по рядам погонщиков несутся испуганные шепотки, и тан понимает, что должен вмешаться, если хочет избежать вспышки паники.

— Мы все еще в каменоломнях Вирмдейла, — уверенно бросает он. — Эти кости — не то, что вы думаете. Заброшенные каменоломни часто служат вместо некрополей. Древним, должно быть, пришлось выгрести свои хранилища в эти галереи, чтобы освободить место для новых покойников. В любом случае, мы не можем строить из себя разборчивых: если промедлим, то в конце концов засохнем рядом с ними. Так что вперед!

Он снова трогается, за ним следуют его хускерлы. Нигде свободно не пройти: остается только топтаться по ковру из костей. Хрупкие останки трещат и хрустят под тяжелыми подошвами и подковами мулов. Размер останков не оставляет сомнений в их происхождении: эти толстые, короткие кости явно принадлежали гномам. Посреди братской могилы виднеются металлические обломки; склеп усеивает покрытый ржавчиной лом, среди него порой можно признать обрывок кольчуги, ременную пряжку, наконечник копья или лезвие топора.

— Тут что-то ненормально, — ворчит Тэккр.

— Что, например?

— В этой мешанине одни тела. Но я не вижу ни одной головы.

Возможно, у Ялмберика этому есть объяснение, но он придерживает его при себе. Воины слишком скоро догадаются, что это значит.

Продвижение становится все труднее. Скоро придется пробираться через одну сплошную кладбищенскую свалку; альвам с большим трудом удается вести вперед мулов, которые временами проседают по грудь под тяжестью груза. Наконец, когда они выходят в особенно обширный зал, их гаснущие лампы открывают взгляду новое сооружение. В центре пространства возвышается молочно-белый холмик. Он составлен из чудовищной груды черепов. Из вершины этого жуткого трофея выпирает каменный зуб. Мигающее пламя выхватывает на колонне призрачные очертания надписи.

— Там что-то написано, — говорит Тэккр.

— Наверняка что-то древнее и неразборчивое, — бурчит тан.

— Может быть, мы сумеем ее понять, — решается маленький бригадир, — и найти какие-нибудь пояснения, где мы находимся.

— Бритый прав, — замечает Тэккр. — Давайте отправим его посмотреть.

— Нет! Только не Литтиллитига, — лает тан.

Он чуток призадумывается, понимая, что его вспышка застала всех врасплох. Он чувствует внутреннее недоверие к девизу, венчающему курган черепов, но не может объяснить это никому, кроме Радсвина, и ему все-таки нужны подсказки, чтобы понять, где именно он застрял. Поэтому он через силу выдавливает:

— Если так хочется, можешь пойти посмотреть, Тэккр.

Пока старый хускерл самым гротескным образом лезет, оступаясь, по крошащимся и раскатывающимся черепам, Радсвин покидает арьергард и присоединяется к Ялмберику.

— Что он там делает? — неодобрительно осведомляется Глашатай Закона.

— Собирается рассмотреть надпись на стеле.

— Мне это не нравится.

— Мне тоже, — соглашается тан, — но остальные не поймут, отчего это мы не пытаемся узнать, где оказались.

Наконец Тэккр, неустойчиво балансируя, взбирается на вершину груды. Он освещает эпиграф лампой, щурится слегка близорукими глазами на несколько остроугольных значков.

— Что там написано? — спрашивает его Скирфир.

— Мне оно мало что говорит.

— Вы узнаете письменность? — спрашивает Литтиллитиг, который весь, кажется, уже извелся.

— Ага, — отвечает Тэккр. — Это точно гномские руны. Но написано на забавном диалекте.

— Так читай вслух! — велит Скирфир.

И Тэккр наконец со старательностью школьника зачитывает:

— Зде в поношении тлеть пакости Дунъ-Эа’кнавана.

Большинство гномов выглядят озадаченными, но Литтиллитиг при этом восклицает:

— Дун-Эа’кнавана? Вы точно прочитали «Дун-Эа’кнавана»?

— Ну да, я же не слепой все-таки.

— Достаточно, — вклинивается Ялмберик. — Слезай со своего насеста, Тэккр. Эта тарабарщина нам ничего не дает.

С блестящими от возбуждения глазами маленький старшина все же склоняется перед таном Диггенлау.

— Сеньер, умоляю вас, дайте мне разрешение пойти и осмотреть эту стелу.

— Нет, — выкрикивает Ялмберик. — Это пустая трата времени!

— И все же. Сеньер… Если это Дун-Эа’кнаван, вы только подумайте!

— Тэккр неправильно прочитал. Он едва знает грамоту, а уж разбирать старинное письмо… Он все перепутал.

— Я так не думаю, — настаивает бригадир. — Эти слова мне напомнили устаревшие обороты, которыми пользовался кое-кто из старых альвов, когда я был ребенком… Они несомненно подтверждают…

— Захлопни свою чертову варежку! — обрывает Ялмберик, злобно выкатывая глаза.

Но Радсвин твердо кладет руку на плечо тана и спокойно объявляет:

— Нет, уже слишком поздно. Бритый должен выложить все, что у него на душе. Мы не можем оставить недоговоренностей, особенно если нам удастся достичь Веорбурга.

И, повернувшись к Литтиллитигу, он прибавляет:

— Давай. Говори начистоту, что ты, по-твоему, понял. Я — Глашатай Закона. Во имя традиции двух корон я выступаю перед твоим господином и развязываю твой язык.

Маленький бригадир переступает с ноги на ногу, внезапно тушуется, ошеломленный тем, что с ним происходит. Обычно Глашатаи Законов занимаются исключительно правосудием гномов; дела альвов решаются в частном порядке сеньерами, к которым они прикреплены. Подобное дозволение, выданное хранителем традиций, неслыханно. Оно только усиливает подозрения, которые его снедали с момента их прихода в Вирмдейл. Этого достаточно, чтобы подтвердить, что Тэккр не ошибся, и что он действительно прочел древнее имя Дун-Эа’кнаван на стеле среди черепов. Итак, маленький Литтиллитиг берет слово. Распрямив свой окостеневший позвоночник и обратив свое иссохшее лицо к двум сеньерам-гномам, он осмеливается высказать свое мнение.