Имена

Хотя эстетика ленинградских дворов отличается в корне: руины мертвы; время сгладило углы и выветрило запахи, засеяло обломки цветами и привело все к законченному виду. Дворе же – не развалины, а место жительства живых людей, которые, как ни странно, могут существовать в темных каменных сотах.

Вернувшись после учебы в родной город, я сильно тосковал по Ленинграду.

Причем надо признаться, едва ли ни больше всех мучила меня нехватка именно этих, ужасных на сторонний взгляд, проходных дворов.

Которых, – я могу поклясться – нет больше нигде в целом мире. Подобными не может гордиться ни один другой город – ни большой, ни маленький; будь это хоть дочиста вылизанный Таллинн, хоть раскинувшийся одной гигантской помойкой Каир…

Проходные дворы – атрибут. Не просто атрибут… символ Ленинграда-Петербурга. Такой же неотъемлемый, как золотой кораблик Адмиралтейства. Или двусмысленно направленный свиток в бронзовой руке Барклая-де-Толли, стоящего на краю наркоманского скверика перед Казанским собором.

И я не могу передать словами радость и растроганность от нахлынувших воспоминаний, когда я впервые – совершенно случайно – познакомился с работами Игоря Громова-Дранкина.

(Нет, конечно. Слова о «случайности» – простое лукавство. Велик размах Фотолайна, но в общей массе складываются небольшие кружки людей, которых можно назвать близкими… Разумеется, я имею в виду близость не по уровню: с Громовым-Дранкиным вообще мало кто сможет сравниться. И даже не по эстетическим воззрениями – по чему-то трудно уловимому, неосознанно роднящему души и ведущему к взаимному вниманию. Это тонкое ощущение кажется мне самым важным. Хотя если судить объективно, отгородясь от эмоций, то мастера такого масштаба, как Игорь Громов-Дранкинъ, нельзя не выделить даже среди чудовищного разнообразия этого фотосайта. Как нельзя, бродя по изумительно цветущему лугу на холмистой равнине сдобренной перелесками, рано или поздно не увидеть настоящую горную вершину, сияющую над туманной синевой горизонта.)

Конец ознакомительного фрагмента.