Имитация

По своей природе животные не склонны к самоубийству: их предохраняет от этого один из самых сильных врожденных инстинктов – инстинкт самосохранения. Однако пребывание в стаде деформирует даже врожденные инстинктивные программы. Известны случаи, когда целое стадо, увлекаемое лидером, бросалось в пропасть, куда само по себе ни одно животное не прыгнуло бы.

Случай со стадом свиней, бросившимся в море, описан в евангелиях. Древние объясняли такие события вселением в несчастных животных злых духов. Если такое объяснение понимать аллегорически, с ним можно согласиться: действительно, иногда стадо или толпа ведет себя как одержимая нечистой силой.

Эта евангельская история – не выдумка, такое действительно случается, а причиной столь странного поведения животных является именно стадный инстинкт.

Один из таких случаев произошел в 2005 году в Турции, где полторы тысячи овец одновременно спрыгнули с обрыва в местечке Джевас в провинции Ван (Восточная Турция). Сначала в пропасть прыгнула одна овца, за ней последовали остальные. Только 100 овец выжили после падения, остальные разбились насмерть 30 .

30

Комсомольская правда, 12.07.2005.

Стадный инстинкт оказывает влияние не только на животных, но и на человека. Известный теоретик анархизма Пётр Кропоткин определял стадный инстинкт как естественную склонность человека к солидарности и к созданию социальных групп, а В. Троттер – как склонность людей присоединяться к социальным группам, их вождям и подражать их поведению.

Когда человек становится частью толпы, он перестает быть самим собой. Меняется его поведение и способ мышления. Его порог восприимчивости снижается, он становится менее критичен, более склонен соглашаться с чужим мнением, перенимать чужое настроение.

Принцип действия «эффекта толпы» прост: «делай как все», «подражай другим». То есть всё дело именно в подражании, но подражании неосознанном, инстинктивном, порой против своей воли, своих нравственных установок.

Пребывание в толпе возбуждает эмоции и ослабляет разум. Под влиянием толпы человек может совершить поступки, которых никогда бы не совершил, будучи предоставлен сам себе, и за которые ему потом бывает стыдно.

«Ты спрашиваешь, чего тебе следует больше всего избегать? – писал Сенека в одном из писем Луцилию 31 , – Толпы! Ведь к ней не подступиться без опасности! Признаюсь тебе в своей слабости: никогда не возвращаюсь я таким же, каким вышел. Что я успокоил, то вновь приходит в волнение, что гнал от себя – возвращается. <…> Нет врага хуже, чем толпа, в которой ты трёшься. Каждый непременно либо прельстит тебя своим пороком, либо заразит, либо незаметно запачкает. Чем сборище многолюдней, тем больше опасности. <…> Возвращаюсь я более скупым, более честолюбивым, падким до роскоши и уж наверняка более жестоким и бесчеловечным: и все потому, что побыл среди людей».

31

Сенека Л.-А. Нравственные письма к Луцилию. 7:1–3.

Евангелист Марк сообщал об иудейском обычае, придя с торга, совершать омовение (Мар.7:3,4). Очевидно, древние иудеи прибегали к этому магическому средству, чтобы избавиться от дурного воздействия толпы.

В XIX веке к тем же выводам, что и Сенека, пришел Поль Реньяр, исследовавший влияние толпы на поведение и сознание человека. В предисловии к книге «Умственные эпидемии» Реньяр писал:

«Даже в наших чисто психических проявлениях мы не бываем совершенно свободны, поскольку существует своего рода социальный миметизм 32 , увлекающий нас.

Ребенок воспитывается с помощью примера, он подражает родителям. В обществе люди подражают друг другу; и все эти условия подражания в совокупности составляют то, что принято называть уменьем себя вести. Сначала это делается сознательно, а впоследствии становится инстинктивным.

Подражание может быть неудержимым, заразительным, внезапным и иногда даже опасным. Возьмите людей благоразумных, вполне владеющих собой, и соберите их вместе – при этом нельзя поручиться, что вследствие увлечения они не совершат действий и не примут решений, в которых каждый из них будет раскаиваться, оставшись наедине с самим собой. Опуститесь ступенью ниже, наберите первых попавшихся людей и образуйте из них толпу, и тогда вы увидите, до каких излишеств они будут в состоянии дойти. Эта склонность к подражанию была уже давно подмечена законодателями всех времен; вот почему везде существуют законы, направленные против массовых собраний.

В области идей более возвышенных именно влиянием подражания следует объяснять принятие внезапных решений, которые вовлекают в войну, революцию или возмущение целые нации, в то самое время, когда в них самих, по-видимому, царят полнейший мир и покой. История кишит подобными внезапными пробуждениями, вызванными небольшой группой решительных людей, увлекающих массу своим примером.

Наряду с подражанием добру встречается и подражание злу. В истории бывают моменты, когда целой нацией словно овладевает недуг и она утрачивает свободу воли. Эта сильно свирепствующая эпидемия затем потихоньку утихает и сменяется периодом спокойствия, который может продлиться более или менее продолжительное время.

Существует и сумасшествие по подражанию. Наряду с физическими эпидемиями бывают эпидемии умственные. Сущность их всегда одна и та же, обстоятельства влияют лишь на формы эпидемий, которые обусловлены средой, первоначальным импульсом и окружающими условиями. Средневековые эпидемические сумасшествия основываются на том же принципе, что и наши, но, тем не менее, не похожи на них».

Реньяр Поль. Умственные эпидемии. Предисловие.

32

Миметизм – (от греч. mimeomai – подражаю), здесь – подражание индивидуального члена социального сообщества поведению и образу мыслей большинства.

Сам по себе «эффект толпы» этически нейтрален. Он получает положительный или отрицательный заряд в зависимости от настроения толпы, от того, в какую сторону она повернет, или от того, в каком направлении её поведёт лидер. Настроение толпы может меняться молниеносно, подобно стае птиц, в одно мгновение меняющей направление полета. Толпу можно увлечь куда угодно, подвигнуть на добро – или на злодейство.

Этим свойством стадного инстинкта частенько злоупотребляли диктаторы. Мастерски владел им Адольф Гитлер: германский народ был настолько увлечён своим харизматическим лидером, что и не заметил, как оказался ввергнутым в пропасть самоубийственной войны против всего мира.

А почему бы не использовать «эффект толпы» в положительных целях? Посланники Бога – Моисей, Иисус, Будда, Мухаммед, и другие тоже собирали толпы людей, но учили их добру и истине. Если лидером народного собрания станет человек добродетельный, праведный, святой, стоящий на стороне Бога, если он провозглашает благую цель, может быть он сможет приблизить всё сообщество к этой цели?

Эта идея лежит в основе богослужения, в котором используется положительный эффект толпы. Цель его – приблизиться к Богу, достичь Бога и духовного мира. А средства – мультипликативное воздействие окружающих, наличие положительного лидера, усиливающая этот эффект визуализация цели в виде иконы или иного изображения объекта поклонения, а так же рассмотренный нами выше «эффект храма». Всё это, оказывая комплексное воздействие на сознание, может перевести его в необычное состояние, состояние мистического транса.

В текстах Ветхого и Нового завета люди часто сравниваются с овцами, нуждающимися в пастыре: такое сравнение встречается в двенадцати канонических библейских книгах. Так, Книга Чисел призывает: «Да поставит Господь, Бог духов всякой плоти, над обществом сим человека, который выходил бы пред ними и который входил бы пред ними, который выводил бы их и который приводил бы их, чтобы не осталось общество Господне, как овцы, у которых нет пастыря» (Чис. 27:16–17). «Народ мой был как погибшие овцы; пастыри их совратили их с пути, разогнали их по горам; скитались они с горы на холм, забыли ложе свое» (Иер.50:6) – причитает пророк Иеремия. «…Вы – овцы Мои, овцы паствы Моей; вы – человеки, Я Бог ваш, говорит Господь Бог» в книге пророка Иезекииля (Иез.34:31). «И поставлю над ними одного пастыря, который будет пасти их, раба Моего Давида; он будет пасти их и он будет у них пастырем» (Иез.34:23). Библейские авторы были осведомлены и о воздействии лидера на толпу: «Порази пастыря – рассеются и овцы!» (Зах. 13:7) – предупреждает ветхозаветный пророк Захария, а затем эти слова повторяют евангелисты Марк (14:27) и Матфей (Матф. 26:31).

Деятели церкви всегда знали о существовании «стадного инстинкта» и использовали его для оказания влияния на сознание верующих.

Об этом свидетельствует применяемая ими терминология: верующих они называют «паствой», то есть буквально – теми, кого пасут, стадом, а себя – пастырями, то есть пастухами. Епископский жезл, атрибут церковных иерархов как в Западной, так и в Восточной церквях, изображает собой посох пастуха.

Насколько сильное воздействие коллективное богослужение может оказывать на психическое состояние человека, можно судить по известному явлению кликушества. Сегодня об этом явлении приходится слышать не часто, что объясняется, по-видимому, инфляцией веры. Кликушество представляется нам далёким архаизмом. Но еще каких-нибудь 100 лет назад с ним мог столкнуться едва ли не каждый.

Кликушами называют людей (по большей части этому явлению подвержены женщины), у которых публичное богослужение провоцирует припадок, сопровождаемый причитаниями, выкриками, иногда – нецензурной бранью, бурной жестикуляцией, судорожными движениями, появлением на губах пены и т. п.

Первое известие о кликушах, появившихся в Перми под именем икотниц, относится к 1606 году, но разрозненные известия о бесноватых мужчинах и женщинах встречаются с XI в. и особенно усиливаются в XVI в. В XVII – XVIII вв. распространение кликушества достигает своего апогея. Протопоп Аввакум в своем автобиографическом «Житии» оставил описание кликуши, которая «нападе на нее бес, учала собакой лаять [пёс в народных воззрениях – образ дьявола], и козой блекотать, и кукушкой куковать».

Светские и пытались бороться с кликушеством репрессивными методами, хотя и не понимали природы этого явления. Пётр I видел в кликушестве «притворное беснование» и указом 1715 года предписал: «ежели где явятся мужеска или женска пола кликуша, то, сих имая, приводить в приказы и розыскивать» (т. е. допрашивать под пыткой). По-видимому, эта мера не дала должного результата: в указе от 1737 года отмечалось, что «в Москве являются по церквям и монастырям кликуши, которым в той притворной шалости свобода дается» и настоятельно (под страхом извержения из сана) рекомендовалось архиереям таковых разыскивать и предавать гражданским властям. Согласно Своду Законов Российской империи 1842 года кликуши подвергались наказанию плетьми, а Уложение о наказаниях 1845 года требовало для них «за сей злостный обман» заключения в смирительном доме от 6 месяцев до 1 года.