Иммигрантка в западне щеголя

Когда за Владиславом захлопнулась дверь, Сюзанна, не вставая, обернулась, и ее взгляд заметно оживился, словно даже сквозь одежду ей удавалось просматривать спортивное телосложение, подкаченную грудь, объемные мышцы и широкие плечи. Владислав поздоровался и на ходу снял пальто, Сюзанна продефилировала по палате и с обольстительной улыбкой кокетливо пролепетала:

— Рада знакомству, Владислав, — она протянула руку, и он вынужденно пожал ее суховатую ладонь. — Сюзанна! Можешь называть меня Сьюзи!

— Ну, что же, Сьюзи, признаюсь, я рассчитывал встретить тебя здесь еще вчера. Неужто ты забыла о своем несчастном львенке? Ты посмотри, как он, бедненький, истосковался, все глаза выплакал, что его Сюзаньчик не приходит!

Лев приоткрыл глаза и снова опустил их, не комментируя насмешек брата.

— Я примчалась, как только смогла — я уезжала на показ мод в Таганрог.

— Братец, ты как? — Владислав прошел мимо Сюзанны и так ни разу и не улыбнулся ей, не удостоил пристальным вниманием, как она ни пыталась показать себя в лучшем свете, расправляя плечи, выпячивая грудь и втягивая живот. — Еще не проголодался? Сегодня в роли няньки я — Настю я отвез домой, а твоя несравненная Сюзанна, похоже, идет сегодня в клуб. Я прав? — он бросил на нее упрекающий взгляд, — или ты посидишь со Львом до восьми, а потом пойдешь развлекаться?!

Лев и Сюзанна переглянулись.

— На самом деле, я очень занята, — оправдывалась Сюзанна, — до твоего прихода, я все объяснила Льву. К тому же, как я погляжу, он не испытывает недостатка в няньках, если даже эта размазня из библиотеки все эти дни крутилась вокруг него.

— Это ты сейчас о Насте? — спросил Владислав и положил на тумбочку свою покупку. — Эта размазня, как ты ее называешь, варила для него бульончики, супчики и кашки, кормила с ложечки четыре раза в день, а ты для приличия хоть бы сока магазинного принесла вместо того, чтобы ее оскорблять.

— О! Так вы все спелись! Говорю же, я только приехала!

— Оставьте меня одного! — вскрикнул Лев и требовательно посмотрел на брата.

— Ок, братец, не волнуйся, я проведу твою несравненную Сьюзи и сам приду ровно в четыре, а ты пока отдыхай.

Владислав как истинный джентльмен помог Сюзанне одеться, открыл перед ней дверь и фривольно поклонился. На лице появилась ухмылка — так называемую занятость Сюзанны он списал на безразличие, потому что не увидел в ее взгляде ни капли любви и сострадания, а по манерам судил о самовлюбленности, тщеславии и жажде красивой жизни. Она даже не пыталась изобразить заботу и беспокойство, а ее флиртующий тон говорил о капризности, артистичности и желании привлечь к себе внимание. Таким как Сюзанна Владислав мысленно навешивал ярлыки «Ничего не нужно кроме денег», и ему захотелось убедиться в правильности своих предположений — он пригласил Сюзанну на чашечку кофе:

— Тут недалеко есть неплохое кафе. Там удивительно вкусный кофе! Не составишь мне компанию?!

Сюзанна ослепила его белоснежной улыбкой, сделала вид, что раздумывает над предложением, и согласилась:

— Почему бы и нет! У меня есть немного свободного времени, и я с радостью познакомилась бы с тобой поближе.

Они сидели за барной стойкой, официант дважды наполнил им бокалы красным вином, Сюзанна строила глазки и откровенно кокетничала, Владислав улыбался и время от времени делал комплименты по поводу ее волос, глаз и улыбки. Она цвела и пахла!

Владислав никому не позволял окутать себя колдовскими чарами, и если Сюзанне хотелось верить в свой успех и феноменальную внешность, то Владислав лишь подыгрывал ей. Обычно, со своей серьезной и замкнутой натурой, он не был склонен бросаться в объятия первой встречной, тем более Сюзанна не соответствовала критериям, на которые он основывался первостепенно.

 Владислав расспросил ее о впечатлениях от поездки в Египет, дав возможность выговориться, и сам не отставал, нахваливая то райские пейзажи Мальдивских островов, то поэтичность озера Маракайбо в Венесуэле, то дивную реку Мараньон, протекающую в Перу на фоне Андов. Он с восторгом рассказывал о своих путешествиях: о прогулках на яхтах, о дайвинге, об обслуживании в пятизвездочных отелях, а также о своей работе в туристическом агентстве. По блеску ее глаз он убедился, что в мужчинах ее интересует в первую очередь кошелек. Всякий раз, когда он оплачивал очередной заказ, Сюзанна жадно смотрела на его руки, на дорогие часы, а позже на фотографии коралловых рифов в его Айфоне последней модели.

Обычно Владислав не афишировал своих финансовых возможностей, но перед Сюзанной предстал во всей красе: смеялся и беззаботно пил вино, не скромничал и не держался в рамках приличия, то и дело демонстрируя уровень своего достатка.

Они провели в кафе около часа, но Владислав не терял счет времени — ему нужно было идти кормить с ложечки брата, и он, не допив вино, собирался уходить, но Сюзанна, опьяненная не столько вином, сколько лестью и рассказами Владислава о путешествиях, клюнула на уловку и повисла на нем как банный лист. После еще одного бокала они жарко целовались в туалете, и Сюзанна, расстегнув ремень его брюк, опустилась на колени...

Больших доказательств своей правоты Владиславу и не потребовалось.

Глава XXV

На следующий день Владислав привел в то же самое кафе Анастасию. Играла та же музыка, тот же официант стоял у барной стойки, Владислав, как и в прошлый раз, уверенно предложил «по бокалу вина», но Анастасия с еще большей уверенностью, чем он предлагал, отказалась, и попросила «зеленый чай без сахара и пирожное с заварным кремом».

Официант узнал вчерашнего клиента — не каждый же день уборщица устраивает шоу возмущений из-за того, что посетители вдвоем закрываются в мужском туалете. Он с ехидной улыбкой натирал бокалы, словно ожидал повторения, но в итоге перестал надеяться на что-то подобное, потому что Анастасия вела себя скованно и не производила впечатления горячей штучки, как Сюзанна.

Владислав пил слабоалкогольный коктейль, рассказывал о своей работе, о том, что начинал работать в сфере туристического бизнеса с менеджера в небольшом офисе, но нелюбовь к начальству и нежелание подчиняться чьей-либо власти в скором подтолкнули его к созданию собственной фирмы. Владислав опускал подводные камни и рисовал для Анастасии картинку солнечными красками: все у него гладко и замечательно, нет причин жаловаться на судьбу — есть любимая работа и в прямом смысле работать не приходится. С восхищением он поведал в общих чертах о Мальдивских островах — воспоминания об отпуске все еще были свежи, но уже слегка притупились из-за времени; поделился планами на следующие поездки — он мечтал побывать в Малайзии, Индонезии и Сингапуре. Затем плавно перешел к слайдам с яркими фотографиями подводной фауны и показал хижины под кокосовыми пальмами и деревянные пирсы, уходящие в бирюзовое море.

Анастасия не без удовольствия рассматривала фото. «Я такую красоту только по телевизору и в глянцевых журналах видела, — говорила она восхищенно, — даже не представляю, какие у меня были бы эмоции, если бы я увидела этот рай в реальности!» Но она о таких поездках даже не мечтала — зачем себя расстраивать, если заранее знаешь, что тебе они не по карману.

Владислав видел в ее глазах грусть, скрывающуюся за милой улыбкой, и отчасти знал причины, которые и затрагивать не хотел, а тем более обсуждать и заострять на них внимание. Так всего за один вечер Владислав узнал от отца о несчастье Малевских, о вынужденном переезде и утрате практически всего имущества, нажитого за долгие годы. Он не испытывал жалости, как Лев на первых порах знакомства, но чувство сострадания было настолько велико, что он проникся к Анастасии дружественной нежностью и с чуткостью реагировал на каждую мелочь в жестах, мимике и случайно оброненных фразах. Что-то его настораживало, что-то нравилось, но многого он не мог понять.

Например, его интересовало, настолько ли разные Сюзанна и Анастасия, насколько кажется на первый взгляд; действительно ли Анастасия бескорыстно встречалась со Львом, случайно ли забеременела и не строила ли планов удачно выйти замуж, получить прописку, а в будущем и неплохое наследство. Его часто обманывала внешность. Даже будучи далеко не школьником, он неоднократно убеждался, что некоторые девушки лишь строят из себя порядочных и скромных, а мыслят точно так же, как и те, у кого на лице написано, кто она и что ей нужно.