Император деревни Гадюкино
Шрифт:
Почему-то принято считать, что человек после пятидесяти лет не способен овладеть компьютером. Мне еще далеко до этого возраста, однако я редко использую в быту «умную машину», а вот Нина Пронькина превратила комп в своего архивариуса. Я обнаружила множество вариантов новогодних сценариев и до поздней ночи внимательно их изучала.
На завтрак я пришла около полудня, выпила кофе, попыталась найти Макса, но нигде его не обнаружила. Мобильный нахала отвечал: «Абонент не отвечает или временно недоступен, перезвоните позднее».
У меня было что рассказать Максу, но, с другой стороны, чтобы убедиться в правильности собственных догадок, следовало произвести один эксперимент. И лучше было экспериментировать в одиночестве: вдруг опыт завершится неудачей!
Подпрыгивая
Около шести вечера в мой номер постучали. Я бросила на кровать плюшевую собачку и закричала:
– Входите!
В комнату влетел Макс, за ним виднелась фигура мужчины в сером костюме.
– Ты впала в маразм? – заморгал нахал. – Решила компенсировать тяжелое детство? А зачем тебе электронные весы для кухни?
– У меня было замечательное детство, – ответила я, – конечно, всяких Барби и говорящих кошечек у меня не было, но маленькую Фросю вполне устраивали целлулоидные пупсы.
– Фросю? – растерялся Макс. – Это кто?
– Не обо мне речь, – отмахнулась я, – здрасте, Петр Аркадьевич, садитесь, вам идет борода. Я поняла, что Максим помчался к вам.
– Твоя сообразительность меня пугает, – пробормотал мажор.
– Спасибо, – вежливо улыбнулся Малышев.
Я радушно предложила:
– Присаживайтесь. Чай, кофе? Сейчас принесут.
– Не откажусь от американо с горячими сливками, – сказал Малышев.
Когда из ресторана доставили поднос, я протянула Петру чашку:
– Думаю, вы пьете кофе без сахара.
– Угадали, – кивнул он.
– Экстрасенс, – не упустил возможности съехидничать Макс, – девушка индиго.
– Верно, – согласилась я, – и я готова объяснить, что случилось с Ниной Пронькиной. Вам, Петр Аркадьевич, останется лишь подтвердить или опровергнуть мои слова.
Малышев вальяжно развалился в кресле.
– Если честно, я нахожусь в растерянности, прибыл сюда, гонимый любопытством.
Я встала и прислонилась спиной к балконной двери.
– Во всей этой истории было большое количество улик, указывающих на виновность Сони и Лиды. Их оказалось даже слишком много, а еще поражала откровенная глупость умных, молодых женщин. Они рассказывали невероятную историю про похитителя, который заставил Соню бежать на лужайку с драгоценностями, потом возвращаться назад, передавать украшения Лиде. Младшая сестра понесла их Светлане, к делу подключили Вадима... С одной стороны, все подтверждало насильственное исчезновение Нины. На тумбочке остался бюгель, ну какая дама выйдет из комнаты без зубного протеза? Еще она не прихватила нитроглицерин, с которым после кончины мужа никогда не расставалась. За пару часов до похищения Нина Олеговна упала в номере, сильно ударилась коленкой и попросила одну из дочерей привезти ей из лечебницы коляску. Свою просьбу старшая Пронькина мотивировала просто: нога травмирована серьезно, если ночью потребуется сходить в туалет, Нина поедет к унитазу на кресле с колесами. Правда, предложение Лиды отправиться в травмопункт мать решительно отвергла.
Лидия доставила в номер «Бентли» и пошла спать. Этот поступок характеризует госпожу Краснопольскую не с лучшей стороны: по-настоящему заботливой дочери следовало вызвать «Скорую помощь», но Лида не обратилась за медицинской помощью.
Еще раньше Нина Олеговна заглянула в комнату к практически незнакомой ей Евлампии. Едва сюда приехав, я стала свидетелем нападения на вдову медсестры Нади. Та обвиняла Нину Олеговну в убийстве некоего Факира. Ну, как поступит постоялица пафосного места, если на нее ни с того ни с сего налетит служащая? По меньшей мере помчится жаловаться хозяйке, но Пронькина попросила меня никому не сообщать о происшествии. А потом пришла в мой номер, рассказала историю про Малыша и сообщила: дочери меня убьют. Вот уж странное поведение! Если тебе угрожает опасность, беги в милицию или в службу безопасности банка, наконец, к адвокату.
Зачем сидеть сложа руки в ожидании конца?Малышев кашлянул, а Макс попытался возразить:
– Мать очень любила своих детей, она не хотела причинить им вред.
– И поэтому разболтала незнакомой тетке про семейные тайны и свое будущее убийство? – ухмыльнулась я. – И ведь на первый взгляд сообщение Пронькиной о дочках, которые и шагу не дают матери сделать без присмотра, казалось правдой. Не успели мы разговориться, как материализуются детки. Сначала прибегает одна доченька и уводит мать, потом прискакивает другая и... сообщает о сумасшествии вдовы.
Когда я в погоне за чемоданом-скороходом вломилась в спальню к Нине, то не увидела там коляски. На кровати вроде кто-то лежал под одеялом. Но если Нина спит, то где «Бентли», который Лида предусмотрительно поставила для травмированной мамы? Из коридорчика раздался скрип, потом резкий щелчок, я спряталась за занавеской, а когда выглянула – в комнате царил беспорядок, постель была перевернута, халат и сорочка валялись на полу. Следовательно, похититель унес Нину Олеговну в полной темноте, пока я тряслась за портьерой. Но вопрос, как он сумел за пару минут, не зажигая света, одеть даму в бежевое платье с узором? И, главное, зачем ее наряжать? Зачем увозить из «Виллы Белла»? Зачем оставлять на лужайке? Сплошные «зачем»!
Есть лишь один правильный ответ на все вопросы. Нину Пронькину никто не похищал и не убивал. Дама узнала, что ее дочери лишили жизни своего отца, и захотела отомстить Лидии, Соне, а заодно и Вадиму. Молодежь ранила ее в самое сердце, отняла человека, ради которого Нина жила на свете. Пронькина умерла вместе с мужем – то, что она ходила по земле, ела, разговаривала, не играло никакой роли: тело существовало, а душа погибла вместе с Константином Львовичем.
– Хочешь сказать, что Пронькина подстроила свое убийство, сфабриковав улики против детей? – уточнил Макс.
– Да, – кивнула я, – вот в этом случае все пазлы встают на место.
Глава 34
– Оригинальное предположение, – хмыкнул Макс.
– Нина обладала буйной фантазией, – перебила я его, – в ее ноутбуке сохранилось множество сценариев для новогодних спектаклей. От рождения Нине Олеговне достался не только ангельский голос, но и способность к литературному творчеству, она с большим рвением писала пьески, готовя по пять-шесть вариантов развития сюжета. Судя по прежним записям, Нина Олеговна начинала думать о праздничной постановке уже в марте. Ранней весной составляла первый план, разрабатывала его, к августу у нее имелось несколько сценариев, а в начале сентября самодеятельные актеры приступали к репетициям. Но в этом году Нина ничего не придумала. Можно объяснить отсутствие пьес трауром: вдова не хотела веселиться на Новый год. Вот только я думаю иначе. Нина Олеговна знала, что она не доживет до прихода Деда Мороза. Ведь так, Петр Аркадьевич? Вы ей помогали?
– Я не знал подробностей, – мрачно ответил Малышев, – Нина сама все устроила. Максим по дороге рассказал мне про документы, которые вы на нас с Костей нарыли, и припугнул, что их опубликуют. Ну так я себя не стыжусь, что было в молодости, то быльем поросло, и государства того более нет, в СССР все друг на друга стучали. Костя на меня зла не держал. Да, я доносил Жоре о болтовне Проня, но зато пару раз Костику жизнь спас, когда на него с заточкой в бараке поперли и в ду€ше придавить хотели. Пронь был хитер, вывернулся из лап органов, они с Ниной по городам мотались, девочки у них родились. Хотелось осесть, но страшно им было, и тут перестройка! Страну перелопатило, зэков поотпускали, ментов повыгоняли, кому старые дела нужны! Развалилась система. Костик с Ниной в Москву вернулись, он на работу пошел, она девчонок пасла. А уж в начале девяностых, когда беспредел попер, Костя старую хованку вскрыл, затыренное золотишко добыл и банк основал. Ума у него было на пятерых, хитрый, изворотливый, такие тогда высоко взлетали. И время карьере способствовало, никто не спрашивал, с какой елки у тебя бабло.