Император и шут

Стоящие позади Калкора джотунны во главе с послом Крушором весело загоготали.

За плечами Шанди послышался горестный вздох Итбена.

— Что ж, как уже было объявлено, непосредственно сама Империя не затронута, — Он говорил громко, чтобы непременно обратить на себя внимание сенаторов. — Король Анджилки — наш верноподданный. Я повторяю, мы просто предлагаем свои добрые услуги как посредники, дружески относящиеся к обеим сторонам.

Грубый хохот джотунна заставил Шанди подскочить.

— Ну еще бы! — веселился Калкор. — А минуты через две-три тебе взбредет в голову какая-нибудь другая гениальная идея, не так ли? Ну же, давай, я жду не дождусь!

Сенат возмущенно зароптал.

В повисшей затем тишине консул Гумайз наклонился к уху короля Анджилки и что-то зашептал ему.

— Э-э, что? — глупо вытаращился толстяк. — О да! Послушай, Калкор...

— Тан! — рявкнул джотунн, резко развернувшись к нему.

Бедняга чуть было не упал.

— Э-э, тан. Да. Тан!

И в Круглом зале наступила вынужденная тишина: король, похоже, забыл то, что собирался сказать. Может быть, он забыл, что вообще намеревался что-либо говорить.

Калкор опять взглянул на Итбена.

— Странные у тебя друзья. — Пакостная улыбка змеилась по его губам.

Итбен усмехнулся, словно бы про себя, а Шанди почувствовал, как от ужаса у него задрожали внутренности. Такой смех он слышал, когда лежал, прижатый к письменному столу.

— Ты шокируешь нас. Не могу поверить, что ты всерьез вызываешь на дуэль человека со сломанной ногой!

Скрестив руки на груди, Калкор наконец-то перестал улыбаться и хмуро буркнул:

— Ни колченогий, ни двуногий, этот слизняк — мне не соперник. Я ожидал совсем иного! Но, похоже, мне навязывают этого увальня. Пусть ответчик назовет защитника.

— Прошу вас, ваше величество, — подбодрил короля Итбен.

Анджилки долго не откликался, а затем забормотал:

— О! Я? Э-э, да? — На большее короля не хватило. Толстое лицо стало пунцовым, на лбу вздулась и запульсировала вена, по вискам заструилась влага, и вся физиономия короля заблестела, оросившись каплями пота. В нарушение правил этикета Анджилки вытер лицо тогой.

Итбену вновь пришлось вмешиваться. Он заговорил медленно, словно внушал недоумку прописные истины:

— Ваше величество, тан Калкор согласен сразиться с защитником, которого ты выставишь вместо себя. Исход боя решит судьбу королевства. Все верно, тан, не так ли? Побежденный и его потомки теряют право наследования.

Мерзкая улыбка вновь заиграла на губах Калкора.

— Правильно. Но неужели ты думаешь, что он действительно способен произвести наследников?

— Если король Анджилки выставляет защитника, то тогда и ты вправе сделать то же самое.

Джотунн лишь плечами пожал и презрительно бросил:

— Не было у меня никогда защитников и не будет.

— Очень хорошо. — Итбен снова говорил своим любимым бархатным голоском. — Мы уверены, что обе стороны стремятся избежать войны. В свете этого мы согласны, что поединок — гораздо меньшее кровопролитие, чем столкновение армий. Мы предлагаем тебе согласиться, король Анджилки.

— О, правильно! Да, я согласен! — обрадовался толстяк. Он так энергично закивал, что весь затрясся. Наблюдать такой живой студень было забавно.

— Итак, Божий Суд? — переспросил Калкор.

— Да, — согласился регент, — поединок по обычаям Нордландии.

Тан Калкор вскинул голову и как-то странно дернул подбородком. Шанди от изумления чуть рот не разинул. С щеки Анджилки стекал плевок.

— Именем Богов Правды, — провозгласил тан, — я объявляю тебя лжецом; именем Богов Смелости — презренным трусом; именем Богов Чести — вором. Пусть Боги Боли скормят твои глаза воронам, Боги Смерти швырнут твои внутренности свиньям, а Боги Жизни оросят траву твоей кровью. Боги Человечества поддержат меня, Боги Справедливости отринут тебя, а Боги Памяти сотрут твое имя.

Никто не желал прервать затянувшееся молчание, повисшее в Круглом зале после грозного вызова на поединок. Герцог выглядел вконец ошеломленным. Не считаясь с этикетом, бедняга опять вытер вспотевшее лицо краем тоги.

Итбен усмехнулся и заметил:

— Как живописно! Теперь позволишь ты своей жертве назвать защитника?

— Настоятельно советую это сделать.

Взоры всех обратились к Анджилки.

— А-а. Да? Что? Мой защитник? Сейчас, это короткое имя... — Лицо короля из пунцового стало багровым.

Наблюдая, как мается Анджилки, Шанди гадал, отчего он такой дерганый. Может быть, у него внутри живут такие же злые кошки, как и у принца, и они безжалостно вонзают свои когти во все внутренности и дергают их... и дергают... дергают... Ко всем бедам добавилась жажда. Шанди казалось, что во рту у него пустыня, а на языке толстый слой песка. Принц сдерживался из последних сил.

На помощь Анджилки вновь пришел консул Гумайз. Выслушав его шепот, король заторопился:

— А! Да. Я призываю, э-э... Морда о’Грула... быть моим защитником.

Тирада для него, казалось, была слишком длинной, он провел рукой по лбу, размазывая бисеринки пота, и прямо-таки повис на своем костыле. Круглый зал зашумел, все были изумлены и заинтригованы.

Калкор с презрением покачал головой и разве что не сплюнул.

— Могу себе представить, кем окажется этот типчик — с таким-то именем. — Он исподлобья зыркнул на регента. — Когда мы увидим защитника? Сейчас или ты торжественно представишь его нам завтра утром?

— Ждать до утра? Не лучше ли поторопиться? Приготовления...

— К чему столько болтовни? — прорычал Калкор, скрестив на груди руки. — Ты согласился на Божий Суд, и поэтому мы связаны правилами древнего обычая. Подобные споры, как правило, выносятся на Круг танов в Нинторе, но я не представляю себе, как твой жирный приятель доедет туда; и потом, он уже принял вызов. По обычаю битва должна состояться на следующий день после вызова, в полуденный час на ближайшем подходящем клочке земли... О, что я слышу? Шагает его защитник!

Ротонда взревела и застонала от бури хохота. Никто не мог удержаться: ни сенаторы, ни горожане. Пользуясь общей сумятицей, Шанди рискнул бросить короткий взгляд на Итбена. Регент смотрел куда-то в сторону. Шанди стал смотреть туда же, пока не увидел западный проход и того, кто развеселил всех. Из-под западной арки шлепал закованный в броню великан. Он грузно переваливался с ноги на ногу, и Круглый зал сотрясался... нет, не от его тяжелой поступи, а от взрывов смеха присутствующих.