Император Юлиан

Что еще осталось у меня в памяти от этого времени? Немногое. Я частенько играл в шашки с Анатолием. Мы любили играть на открытом воздухе за складным столиком, расчерченным под шашечницу. Рядом, в палатке Анатолия, трудились не разгибая спины писцы - императорская канцелярия в походе работает так же четко, как в Константинополе. Каким бы отчаянным ни было стратегическое положение, государь должен аккуратно отвечать на письма.

Как-то раз, когда мы с Анатолием сидели за шашками, Виктор во весь опор проскакал по лагерю во главе колонны легких конников, и поднятая пыль запорошила нам глаза.

– Это он специально!
– вскричал разъяренный Анатолий.
– Он знал, что мы здесь сидим!
– И он протер глаза краем плаща.

– Что с него взять, галл он галл и есть, - бросил я наживку. Анатолий многое знал о борьбе придворных партий, но помалкивал.

– Он много хуже любого галла. А главное - высоко метит.

– На трон?

– Не могу сказать.
– Анатолий многозначительно поджал свои тонкие губы.

– Но что-то тебе известно?

– То, что известно мне, известно и Августу.
– И Анатолий замолчал. В этой партии я выиграл четыре серебряные монеты, которые так и не получил… И о чем только я пишу? Неважнецкий из меня историк!

Юлиан Август

19 мая

Мы снова ночуем в одном из дворцов персидского царя. Он еще красивее и роскошнее, нежели тот, что в охотничьих угодьях. Дворец окружен большим парком из кипарисовых деревьев, а местность кругом покрыта виноградниками и плодовыми садами. Лето в самом разгаре. Отличный сезон для войны.

Виктор доложил мне, что дошел до самых стен Ктезифона и никто его не остановил. Городские ворота оказались заперты, но стража на стенах не выпустила по ним ни одной стрелы. По слухам, персидская армия все еще в нескольких милях к югу, так что нам придется поспешить. Как только столица падет, Шапур запросит мира и война окончится. В худшем случае он решится дать генеральное сражение, но персы, подобно сарацинам, отличные мародеры, но не славятся умением вести открытый бой.

В пиршественной зале я дал обед для Максима, Приска, Анатолия и Хормизда. Этот зал особенно хорош: его стены расписаны фресками, изображающими охоту Шапура на львов и кабанов. Все фигуры выглядят как живые. Это мне особенно нравится, хотя мой художественный вкус оставляет желать лучшего. Так или иначе, после того как два месяца у тебя перед глазами маячила одна лишь полотняная стена палатки, эта красота радует глаз.

Я не без удивления узнал, что Максим, оказывается, отлично разбирается в искусстве! Утром он обошел все закоулки дворца, советуя Анатолию, что именно следует упаковать и отослать в Константинополь.

– Кстати, Август, ты заметил, что у всех росписей одна и та же тема? Убийство. Люди убивают животных на охоте, люди убивают друг друга на войне, звери убивают друг друга в драке между собой.

– Я не обратил на это внимания, но Максим прав.

– Дело в том, что убийство для нас священно. Это для нас естественная потребность, и мы не мыслим без него жизни, - объяснил Хормизд.

– Мы, кстати, тоже, - отозвался Приск.
– Только мы притворяемся, что оно нам омерзительно.

Я промолчал. Мое настроение и тогда и сейчас слишком приподнято. Помывшись в мраморной царской ванне, я надел одну из тонких полотняных туник Шапура. Похоже, мы с ним одного роста. Во дворце мы нашли железный сундук с драгоценностями персидского царя, в том числе золотой шлем в виде головы барана с царским вензелем.

– Привыкай, - сказал я и вручил его Хормизду. Взяв шлем, он упал на колени и поцеловал мне руку.

– Персидский царствующий дом навеки тебе благодарен.

– Достаточно будет и мира для одного поколения, - сухо ответил я, а сам раздумывал: скоро ли персидский царь Хормизд поднимет восстание против Рима? Люди - существа неблагодарные, в особенности цари. Хормизду еще ничего об этом не известно, но я решил постоянно держать в Ктезифоне армию.

Философы забавлялись диспутом, а тем временем мы с Хормизд ом в соседней комнате держали военный совет. На столе расстелили план Ктезифона, который Хормизд обнаружил в библиотеке Шапура; он считает, что этот план верен. Кроме Виктора, Невитты, Дагалаифа и Аринфея, на совете присутствовал командир саперов.

Я не стал тратить время на предисловия.

– По воде к Ктезифону не подойти, - показал я на карту.
– Мы находимся в треугольнике. К северу от нас Царская река, позади - Евфрат, впереди - Тигр. Вот здесь, неподалеку от Ктезифона, Евфрат и Тигр сливаются, но спуститься туда по Евфрату мы не можем: Ктезифон господствует над местом слияния этих рек. Раньше мы рассчитывали доплыть до Тигpa по Царской реке - она впадает в Тигр выше Ктезифона, - но часть канала пересохла. Теперь нам остается только один выход - пустить воду в канал Траяна.
– Я указал на пунктирную линию на карте.
– В свое время Траян вырыл канал от Евфрата до Тигра, следуя руслу старого ассирийского канала. Командир саперов уже два дня осматривает его и считает, что в принципе его можно восстановить.

Командир саперов с удовольствием перечислил множество трудностей, связанных с этим. Главной из них является каменная плотина, построенная персами для того, чтобы воспрепятствовать кому бы то ни было последовать примеру Траяна. Однако он уверял, что, как только эту плотину разрушат, канал снова станет судоходным. Последовала непродолжительная дискуссия, и я отдал приказ разрушить плотину.

Мои генералы пребывают в отличном настроении, особенно рвутся в бой Дагалаиф и Виктор. Хормизд волнуется: он так близок к осуществлению своей мечты! После окончания совета я отпустил всех, кроме Невитты, который попросил разрешения задержаться. Беспокоится. X.

Приск:О чем они говорили? Думаю, Невитта предупреждал Юлиана о заговоре, на что намекает слово "Беспокоится". "X" же означает христиане - не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы разгадать столь простой шифр.

24 мая в канал пустили воду, и наш флот, переправившись из Евфрата в Тигр, стал на якорь в полумиле к северу от Ктезифона. С нашего берега реки были видны только его массивные стены в полтора раза выше константинопольских. Они вздымались над зеленой долиной Тигра, как выложенная из кирпича гора, и казалось, под их весом вот-вот прогнется земля. Через равные промежутки из толщи стен выступали циклопические полукруглые башни. Между Тигром и городом простирается открытая долина, где в ночь на 25 мая выстроилась персидская армия.

Анатолий разбудил меня на рассвете. Мы вдвоем вышли из лагеря и спустились на берег, где половина нашей армии уже собралась и разглядывала противника. Нужно сказать, посмотреть было на что. В армии персидского царя насчитывалось до ста тысяч человек - так, во всяком случае, мы утверждаем. Узнать точную численность вражеской армии невозможно, однако военные всегда говорят, что она в три раза больше их собственной. На этот раз, возможно, так оно и было. Персы выстроились в боевом порядке за деревянным частоколом на крутом берегу реки, и любая попытка переправиться казалась чистым безумием.

Солдаты вокруг нас озабоченно переговаривались. Не нужно было быть поседелым в боях ветераном, чтобы понять, с какими трудностями сопряжена переправа под обстрелом, после которой предстояло кое-что еще похуже - взобраться на обрывистый берег и взять палисад штурмом.

Я взглянул на Анатолия, чье лицо выражало не меньшую обеспокоенность:

– Нам здесь не перебраться.

– Вероятно, император предполагает подняться выше по течению. Переправиться несколькими милями севернее и зайти противнику в тыл - ты же знаешь, это классический маневр Константина… - Анатолий был завзятым стратегом-любителем, но тут, побормотав еще немного, и он умолк. Почти час мы с персами угрюмо разглядывали друг друга, а потом появился один из глашатаев Юлиана и объявил общий сбор. Император собирался лично объявить приказ на сегодня.