Императорские изгнанники

Они достигли конца пропасти и выбежали из ущелья, продираясь сквозь деревья и огибая валуны, а враг неуклонно сближался. Сердце Катона бешено колотилось, а уставшие ноги горели от напряжения. Бросив быстрый взгляд через плечо, он увидел, что разбойники отставали от них уже метров на тридцать. Сквозь деревья впереди он разглядел лагерь и расположение когорты ауксиллариев.

Вдруг копье пролетело над головой с тихим присвистом и воткнулось в землю.

– Виляй!
– Катон подтолкнул Аполлония, и римляне начали метаться то в одну, то в другую сторону, чтобы сбить прицел своих преследователей. Еще одно копье ударилось о землю рядом с Катоном, острие вонзилось в рыхлую почву. Аполлоний вырвался вперед и теперь что есть мочи закричал ауксиллариям.

– Ко мне! Ко мне!

Они оглянулись на него, и на мгновение замерли от удивления, прежде чем вскочить на ноги, выхватить щиты и копья и броситься навстречу двум офицерам и быстро приближающемуся к ним врагу.

– Давай, Катон!
– крикнул Аполлоний.
– Еще один последний рывок!

В этот момент Катон почувствовал скользящий удар в бок, когда еще одно копье прошло под его рукой и отлетело в сторону, потеряв инерцию. От удара его слегка развернуло, достаточно, чтобы его нога споткнулась об его же ногу. Он тяжело упал и перевернулся, дыхание вырвалось из его легких. Пока он поднимался на ноги и нащупывал свой гладий, Аполлоний развернулся, выхватил оружие и бросился вперед, чтобы оказаться между Катоном и врагом. Разбойники, обрадованные тем, что сбили Катона с ног, издали торжествующий вопль и бросились вперед, но затем неуверенно остановились, увидев Аполлония, который стоял на ногах, держа меч наготове в одной руке, а другой выхватывал кинжал.

– Давай, Катон! Беги! Я задержу их!

Для Катона не было времени на размышления, только восприятие: взгляд на бегущих к ним ауксиллариев, клубящуюся пыль, розовеющую в косом свете заходящего солнца, мрачное выражение лица агента и разбойников, несущихся вперед с поднятым оружием. Он выхватил меч и присел, борясь за дыхание, готовясь к бою.

Трое повстанцев стояли в нескольких шагах впереди своих спутников. Двое были вооружены копьями, а третий нес тяжелый изогнутый меч. Этот последний двинулся на Катона, когда другие два повернулись к Аполлонию с нацеленными на него остриями копий. Катон увидел, как его товарищ ловко парировал первый выпад своим мечом и, рванувшись к противнику на расстояние вытянутой руки, острым краем кинжала ранил его в руку, рассекая плоть точным разрезом. Он продолжил атаку, поворачивая бедро и плечо, и острие кинжала ударило в бок второго человека, которого слишком далеко занесло, чтобы ударить копьем.

В этот момент мечник дико замахнулся на Катона, клинок пронесся по сверкающей дуге, когда острие поймало лучи умирающего солнца. Катон поднял острие своего меча и отвел клинок в сторону, блокируя удар. Оружие столкнулось с резким металлическим звоном, полетели искры, когда более тяжелый меч отбросил Катона на шаг назад. Ему удалось сохранить равновесие, и он вытянул левую руку, чтобы схватить нападавшего за запястье и притянуть его к себе и вниз, опустив острие оружия и вогнав его в живот мужчины, пронзив его овчинный мех и плоть под ним. Выкрутив лезвие, он вырвал его, затем отпустил запястье мужчины и ударил его по лицу тыльной стороной ладони. Разбойник попятился назад, ошеломленный и истекающий кровью из раны, и один из его набегавших соратников грубо отпихнул его в сторону.

На этот раз шансы были явно не в пользу Катона. Ухватив покрепче топор, разбойник выставил вперед щит и бросился вперед. Катон нанес удар по голове варвара, но его противник поднял щит и принял удар на обод. Когда клинок Катона отклонился в сторону, разбойник взмахнул топором, и его широкая кромка пронзила воздух и устремилась к грудной клетке Катона. Действуя инстинктивно, он бросил свое тело вперед, выставив левое плечо вперед. Когда он врезался в своего врага, предплечье мужчины безвредно ударилось о спину Катона, и лезвие топора не достигло цели. Катон продолжил наступать, отбрасывая мужчину назад, заставляя его спотыкаться и отступать, пытаясь устоять на ногах.

С последним мощным ударом Катон отступил назад, к Аполлонию. Агент к тому моменту уже сразил двух копейщиков, и теперь перед ним стояли трое разбойников со щитами, заставляя агента поворачиваться и смотреть на каждого по очереди. Разбойники, впрочем, также не решались напасть на последнего. Воин с топором пришел в себя и осторожно начал вновь сближаться с Катоном, затем остановился, глядя мимо него, и нахмурился. Он рявкнул приказ, и его люди отступили на несколько шагов, а затем повернулись и рысью припустили ко входу в ущелье, оставив своих сраженных товарищей позади. Человек, которого ранил Катон, убрал в ножны свой клинок, зажал рукой кровавое пятно на своей овчинной шкуре и поспешил за своими товарищами.

Катон и Аполлоний стояли, выпятив грудь, капли крови капали с их оружия, когда сзади раздался топот армейских калиг. Первый из ауксиллариев пробежал мимо, преследуя врага.

– Оставить их...
– прохрипел Катон, затем сделал более глубокий вдох и крикнул: - Отставить преследование!

Ауксилларии остановились и неохотно развернулись, построившись в защитную линию перед Катоном и Аполлонием. Последний быстрыми ударами в горло прикончил двух лежавших на земле копейщиков, хрипевших в предсмертной агонии, затем они с Катоном вытерли клинки и убрали оружие в ножны.

– Теперь мы знаем, - сказал Аполлоний.

Катон кивнул.

– Мы прижали их…

*******

Как только он вернулся в расположение лагеря, Катон отдал приказ вырыть ров и возвести вал, чтобы перекрыть вход в ущелье, достаточно далеко от скал, чтобы его люди были вне досягаемости любых метательных снарядов, выпущенных по ним сверху. Как только лагерь был закончен, две центурии вышли в сумерки, чтобы начать работу над укреплением, в то время как Катон совещался со своими старшими офицерами в командной палатке.

Плацин и Массимилиан сидели на походных табуретах на противоположной стороне складного стола. Полог палатки был свернут, чтобы обеспечить дополнительное освещение, пока Катон делал наброски вражеской обороны по памяти. Аполлоний стоял в стороне, опираясь на столб палатки, и наблюдал за происходящим.

– Есть два препятствия, - Катон указал на свою схему, - здесь, у входа в ущелье, и здесь, где они построили стену. Через первое могут пройти только двое наших людей одновременно, и мы будем уязвимы для камней, стрел, копий, и всего остального, что они решат сбросить вниз со скал по обе стороны. После этого встает вопрос о штурме стены и ворот.
– Он сделал паузу, чтобы вспомнить оборонительную структуру.
– Я бы сказал, что стена не менее четырех с половиной метров от земли до частокола. Она сложена из неотесанных камней и кажется основательной. Деревянная сторожка – единственное слабое место, но у нас не будет возможности проверить это с помощью нашего онагра, поскольку его невозможно поднести достаточно близко, чтобы опробовать. Поэтому единственным средством атаки является лобовой штурм с использованием лестниц. Учитывая узкий фронт, на котором мы будем сражаться, я сомневаюсь, что те, кто переживет обстрел в ущелье, смогут взять стену штурмом. Похоже, нам придется морить врага голодом. Как только передовая линия осады будет построена, и мы засеем подступы триболами, мы зажмем их. Затем мы будем ждать, пока они сдадутся или попытаются вырваться.

Плацин почесал челюсть, размышляя над этим.
– Есть ли другой вход в долину?

– По словам нашего пленника, нет. Но он может лгать, поэтому я отправлю Аполлония и разведчиков с первыми лучами солнца.
– Катон повернулся к агенту.
– Я хочу, чтобы ты обошел эти холмы. Ищи любые признаки другого пути в долину и доложи как можно скорее. Будь внимателен, мы не можем позволить себе ничего упустить.

– Я позабочусь об этом, господин. Если есть другой проход, я найду его.

– Да уж, постарайся это сделать. Рим будет недоволен, если мы позволим разбойникам ускользнуть от нас, как это уже было много раз до нас. Их сопротивление закончится здесь. Чего бы это ни стоило.
– Он сделал паузу и прочистил горло.
– Есть еще один вопрос, который мы должны прояснить. Враги захватили Клавдию Актэ. Там могут быть и другие заложники. Я хочу, чтобы их вернули живыми, если это возможно.

Массимилиан посмотрел на него.

– Если у врага не хватит припасов, есть высокая вероятность того, что они не будут беспокоиться о заложниках. Если мы попытаемся уморить разбойников голодом, это наверняка приведет к тому, что заложники умрут от голода первыми, или враг может убить их, чтобы не кормить больше ртов.

– Я понимаю это. Будем надеяться, что до этого не дойдет. Я поставлю ультиматум перед разбойниками – для них путь только капитуляция, как только будут закончены передовые укрепления.