Императорский отбор, или Его строптивое счастье
Шрифт:
Милли хлюпнула носом и дрогнувшим голосом ответила:
– Тогда я справлюсь. Обязательно.
Помолчав, подруги начали устраиваться на ночь. Хестер с некоторых пор раскидывала дополнительные охранные чары – это помогало Милиде уснуть. Сама леди Аргеланд прекрасно понимала, что ее колдовство и рядом не лежит с тем, что кровью вписано в камень Малого Дворца. Но после той истории с подставой, Милли успокаивалась только если видела, как Хестер зачаровывает окна и дверь.
– А с завтрашнего дня мы точно-точно всюду ходим вместе,- сонно проворчала Милли,- я не дам тебя в обиду,
– А Конфетка нас всех,- вздохнула Хестер и поправила одеяло,- только если нас троих поймают, то дело обставят так, что ты напала, а мы с волкой защищались.
– Но мы же расскажем правду!
– Если будем живы,- едва слышно хмыкнула леди Аргеланд.
Но этого Милли не услышала, она на редкость быстро засыпала. Особенно убедившись, что подруга все зачаровала. Такое доверие Хестер порой пугало. Никто в нее так не верил. Никогда. Отец… Отец знал, на что она способна. Римман восхищался старшей сестрой, наставники нещадно гоняли и высчитывали, на что еще хватит уникальной зверюшки. То есть, простите, носительницы редкого гена. А Милли верила.
«От этого тепла можно стать зависимой», вздохнула мысленно Хестер.
И, подняв невидимую в темноте руку, погладила кончиками пальцев теплый кожаный браслет.
«Моя личная разработка», пронесся в голове звучный, приятный голос Даррена Тиверрана.
– Моя личная разработка,- шепотом повторила Хестер и повернулась набок, подложив руку с браслетом под щеку. – Личная разработка…
Провалившись в сон, она вновь окунулась в тот день, когда она встретила своего истинного. Только в этот раз она, отведя с лица белые волосы, сняла маску.
И, закричав, проснулась.
Потому что во сне ее обезумевшее подсознание подарило истинному лицо Даррена Тиваррана, Императора Тройственной Элеарской Империи.
Прижав ладони к лицу, Хестер медленно выдохнула и, выскользнув из теплой постели, направилась в душ.
Больше всего ей было горько от той мимолетной радости, от искры счастья, что она испытала, увидев красивое, мужественное лицо Императора.
И теперь леди Аргеланд оч-чень на себя рассердилась.
Из-за этого, гневно фыркая, она на прогулке с волкой нагрузила себя вдвое обычного. А после, вернувшись в комнату, приняла ледяной душ – чтобы сознание устрашилось и больше таких подлянок не устраивало!
– Не хватало влюбиться в чужого истинного,- злилась Хестер и, одновременно, клацала зубами.
Проснувшаяся Милли испугалась:
– У нас кончилась горячая вода?! Ой мамоки-и…
– Н-нет,- выдавила Хестер,- эт-то мой лич-чный выбор.
– Какой ужасный выбор,- покачала головой купцова дочка и ушла умываться.
К завтраку леди Аргеланд отогрелась, но все равно пребывала в крайне скверном настроении.
Перед дверьми в обеденный зал подруги встретили Вайолин, которая, покосившись на Хестер, едва слышно заметила:
– И солнце сегодня какое-то гнусное, да?
– Угу,- отозвалась леди Аргеланд.
– Светит и светит своими гадскими лучиками,- хихикнула Милли.
– Угу.
– А уж эти придворные,- с трудом сдерживая смех
продолжила Вайолин,- ух эти рожи!Тут Хестер все же вынырнула из своих грустных мыслей и очень укоризненно посмотрела на веселящихся подруг:
– Я страдаю, а вы…
– А мы хотим подробностей,- в голос проговорили они.
Но леди Аргеланд только покачала головой:
– Не могу.
«Таким я ни с кем не смогу поделиться. Если бы наставник был жив, то, быть может, он смог бы объяснить, с чего вдруг мне привиделся Император», Хестер встряхнулась и натянула на лицо вежливую улыбку.
– Если надумаешь – не молчи. Я могу и клятву дать,- серьезно проговорила Вайолин.
– Не только ты,- фыркнула Милли.
Пройдя в зал, девушки сели за столик, на котором стояла табличка с их именами. Через несколько минут слуги начали разносить блюда. А Хестер все возвращалась и возвращалась мыслями к своему сну.
Она, нещадно терзая вилкой омлет, признавала, что в Императора безусловно легко влюбиться – огромный магический дар, привлекательная внешность и благородный характер – в такого влюбится любая.
«Но я – не любая. Аргеланды никогда не предавали своих истинных! Пусть хоть весь мир наплюет на узы, мы держимся за своих!», она так ткнула в омлет вилкой, что он вылетел из тарелки на скатерть.
– На нас ведь все смотрят,- ахнула Милли и поспешно накрыла кусочек омлета салфеткой.
А леди Аргеланд, устыдившись вспышки, прикрыла глаза и магией осторожно убрала последствия своего срыва:
– Прости, мне приснился крайне дурной сон.
– Сны бывают вещими,- глубокомысленно изрекла Вайолин,- даже если ты ни разу не пророк. Подумай, может что-то внутри тебя заставило этот сон прийти?
– Спасибо,- с горечью проговорила Хестер,- спасибо.
«Мне нужно избегать внимания Императора», твердо решила леди Аргеланд. «Тем более, что у меня нет на него никаких прав. И нет ни единой причины, по которой мы должны увидеться вновь».
– Как ты решилась отказаться от истинного? – спросила вдруг Хестер и прикусила язык,- прости.
– Ты не просто так спрашиваешь,- сощурилась Вайолин,- но мой случай тебе не поможет. Я всего лишь следую за своим сердцем. Этот жизненный принцип позволил мне получить свободу. Уверена, что и тебя не подведет.
– Мне этот принцип не принесет ничего, кроме боли,- покачала головой Хестер.
Завтрак был завершен, слуги забрали посуду и расставили на столах цветы. Виконтесса Эстальди вышла в центр и, засветив над собой огонек, громко и четко произнесла:
– Четырнадцатого архана состоится Большой Императорский Бал.
– Четырнадцатого?! – ахнул кто-то из девушек,- но когда же мы подгоним платья?! Ведь…
– На время бала на вас будут одинаковые платья,- осадила ее виконтесса,- сегодня, в течение дня, императорский портной и его помощницы снимут с вам все мерки.
– Одинаковые платья,- задумчиво проговорила Хестер,- интересно. А украшения тоже одинаковые выдадут?
– Думаю, стоит надеть подарок – цепочку,- проговорила Вайолин,- и больше ничего не надевать.
– А платье? – напомнила Милли,- платье надеть придется, боюсь, без него не примут.