IMPERIUM

К городу Морра от реки нужно было ехать несколько часов, поэтому на берег мы сходили в портовой деревне. Названия я не запомнил, но, что поразило, так это богатство оной. Десятка два каменных домов, половина из которых имела два и даже три этажа. Улицы вымощены не хуже, чем в Витории. Добротный причал, предназначенный и для небольших лодок, и для полноразмерных речных галер. Большие склады говорили о том, что отсюда в столицу шёл самый разнообразный товар, а не только серебро. А ещё вокруг было необычно чисто, а дворы домов и части улиц изобиловали зеленью и декоративными деревьями. От портовой деревни по зелёному лугу в сторону далекого леса вела широкая каменная дорога. Красота, да и только.

В порту нас ждали две телеги и группа Асверов. Люди Брана перегрузили всё наше имущество в них и галера ушла в обратном направлении.

– Надо было подумать о второй повозке, – задумчиво сказал Марк Тофт – бухгалтер, нанятый Эстефанией. На бухгалтера и человека, занимающегося подсчётом денег, он не был похож. Скорее на ювелира. Он постоянно щурился, особенно когда читал что-нибудь. Одежда с кучей карманов ему совсем не шла. – Я уже и не вспомню, когда в последний раз совершал долгие конные прогулки.

– Да уж, – согласно протянул управляющий делами Лоури, мужчина с труднопроизносимым именем Вермайрен. Звали его Йозеф. Он был похож на покойного герцога Лоури. Такой же нескладной комплекции, худощавый и немного сутулый. Не удивлюсь, если он какой-нибудь незаконнорождённый родственник Лоури.

Третий мужчина, бывший управляющий серебряного рудника, промолчал. Он был кряжист, с большими руками и толстой шеей. Похоже, что он лично долгое время работал кайлом и заступом. Звали его Винсент Рохо. Он выдохнул, стянул с шеи мокрый платок, убрав его в карман камзола, который ему не шёл ещё больше, чем бухгалтеру костюм с кармашками.

Один из Асверов подвёл им лошадей, купленных по случаю в Витории.

– Пустынно тут, – я оглядел пустые улицы.

– Господин Хаук, – сказал Йозеф, – у Вас необычный талант забывать с кем Вы путешествуете.

Мужчина показал на Аш, которая с любопытством исследовала большие корзины с рыбой, стоявшие у причала.

– Может быть, – я же посмотрел на асверов у телеги. – В путь. Хорошо бы до заката добраться до поместья.

Я забрался в повозку, садясь напротив женщин. На их лицах читалось облегчение, что долгая дорога скоро подойдёт к концу и можно будет отдохнуть с комфортом. Пока мы ехали, я попросил рассказать о землях и поместье. Клаудия, радуя дедушку, приезжала сюда каждый год на лето. Но рассказать об окружении герцога почти ничего не могла. Родственники и барон Мартенс её не интересовали от слова «совсем». А вот Эстефания о родственниках мужа могла рассказать много. Они веками зарабатывали золото в провинции, поэтому все сферы и аспекты торговли были давно поделены между баронами и герцогом. Покойный Геррих оставил себе только переработку серебра, отдав всё остальное родственникам. Они же платили ему налог, установленный лет двести назад, которые едва ли верно отображал доход, который получали сейчас. И, по её словам, выбить из них лишнюю монету сверх того, что было закреплено в старых договорах будет крайне тяжело. Но на этот счёт у нас был план. Плохо только, что выкупая права на добычу ресурсов, Геррих заплатил баронам столько, что они могли безбедно жить ближайшие двадцать-тридцать лет. А учитывая, сколько они накопили до этого своими силами, этот срок мог увеличиться в разы. В общем, испытывать моё терпение они могут долго.

Чтобы горожане и простые люди не докучали благородным господам и не мозолили глаза, поместье находилось в получасе езды от города. Место Лоури выбрали живописное. Небольшая роща, пруд, и просто огромный фруктовый сад, вдоль которого проложили множество тропинок с лавочками и беседками. Трёхэтажное здание с высокой крышей и золочёными шпилями вытянулось вдоль сада не меньше чем на три сотни шагов. Это уже был не дом, а настоящий дворец. Отделанные зелёным мрамором стены с белоснежными колоннами – смотрелся он величественно и богато. Поместье Теовинов, где проводила летние месяцы императорская семья, выглядело несколько блеклым по сравнению с ним.

Дорога, которая вела к поместью, проходила через крошечный хутор в семь домов, где жила прислуга. Мне показалось странным, что имея такой огромный дом, хозяева не смогли выделить пару комнат для слуг. Или же слуг было слишком много и некоторым приходилось ютиться отдельно? С другой стороны от дома виднелся край казарм, где проживала охрана. Там же были и конюшни с пристроенной к ним небольшой кузницей.

Судя по небольшому запустению, дома для слуг пустовали около месяца. Не было возле дома и стражи. Мы легко въехали во двор, миновав пустой пост охраны. Я вышел первым, помог выйти женщинам.

– Красиво тут, – я полной грудью вдохнул свежий и немного сладкий воздух. – И дышится как легко. Удивительное место.

– Да, летом здесь особенно красиво, – подтвердила Эстефания. – И осенью, когда начинался сбор урожая фруктов, Геррих организовывал ярмарку, – она показала в сторону сада, – с той стороны. Туда свозили овощи и фрукты, посуду и ткани.

Асверы, тем временем, рассредоточились и разбежались проверять окрестности и сам дом.

– Нет, брошу столицу, перееду именно сюда, – сказал я, впечатлённый окружающей природой и красотой. – Приютите?

– Переезжайте, – лукаво улыбнулась Эстефания. – После городской суеты всё кажется необычным и слишком тихим. Но уже через неделю начинаешь ценить это уединение.

Сложно было сдержать эмоции, и это было восхитительно. Даже долгая и утомительная поездка сейчас казалась мелким неудобством.

– Аш! – позвал я. Она подбежала, уткнулась лбом в плечо, едва не сбив с ног. – Можешь гулять свободно, но далеко от дома не убегай. И посмотри есть ли поблизости люди. Потом, всё потом, – ответил я на её вопрос.

Она ещё раз толкнула меня головой и легко потрусила в сторону сада. Кстати, за месяц она выучила немало слов. Пока ещё плохо связывала их между собой, но значения понимала.

– Не боитесь отпускать её? – спросил Йозеф Вермайрен.

– Пусть, – отмахнулся я. – Давайте посмотрим, что с домом.

Парадную мраморную лестницу немного занесло листьями и дорожной пылью. Внутри, ожидаемо, было пусто. В самом широком смысле этого слова. Дорогой паркетный пол исцарапан и побит в некоторых местах. На стенах, где должны были висеть картины или стоять шкафы, остались светлые пятна. Тот, кто чистил дом, стянул ковёр с лестницы и даже выкрутил специальные держатели для него.

– Основательно прибрались тут, – сказал я, слушая собственное эхо. – Хорошо, окна не побили.

Минут тридцать мы ходили по дому, поднялись на третий этаж к спальням. Везде одно и то же, голые стены, частично испорченный паркет. Кое-где умудрились порвать драпировку на стенах. Затем мы спустились в большой бальный зал на втором этаже.

– Варвары, – высказался я. – Почему лепнину с потолка не додумались снять?! Ух я им!..

– Про это я и говорила, – голос Клаудии дрогнул. – Что вынесут всё, кроме стен.

– За это надо наказывать. По рукам бить…

Я прошёл к широким окнам, выходящим в сад. В дорогу с собой мы взяли шатры и палатки, ожидая подобного. Но увидеть всё своими глазами и понять масштаб – это совсем другое. В здании совсем не ощущалась магия. Те, кто выносил вещи, испортили всё, чтобы уж наверняка.

– Бальса, – не оборачиваясь, сказал я. – Ставьте шатры рядом с садом. Сегодня ночь мы проведём под открытым небом, а завтра поедем в гости к барону Филиппу Мартенсу.

– За домом, недалеко от пруда, есть купальня, – сказала Эстефания. – Это маленький дом, где можно смыть дорожную пыль. Не думаю, что воры унесли с собой запас дров.