«Империя!», или Крутые подступы к Гарбадейлу

Филдинг просиял.

— Ты как?

Олбан потер лицо, почесал в бороде и зевнул.

— Нормально.

На минутку он остановился передохнуть среди нижнего сада к юго-западу от дома, в дальнем конце развалин аббатства, зажав в руках грабли и опустив подбородок на деревянную рукоятку. Глубоко вдохнув, он различил горьковатый запах черемши. От сильного порыва теплого ветра пришли в движение ветви шотландских сосен вдоль западной границы сада, их косматые, рваные вершины медленно зашевелились, а березки, росшие неподалеку, дружно закачались, подобно танцовщицам. Терновник и дикие розы зашуршали на ветру, а среди высокой травы, пробившейся сквозь выложенную «елочкой» кирпичную дорожку, обнажились белые и красные цветки.

Он взглянул на стену аббатства, нависавшую над лощиной, как серый утес, прорезанный стрельчатыми оконными проемами, похожими на ряд гигантских серых пластин из китового уса, прислоненных к небу. По разрушенной кладке кое-где карабкался плющ, но в прошлом году Олбан ездил в сады при Данстерском замке, совсем недалеко, к югу от Майнхеда, и видел гораздо более интересные сорта, всякие там Solanum Laxum, Clianthus puniceus и Rosa banksiae 'Lutea'. Они бы хорошо смотрелись на стенах аббатства. В Данстере он многое взял на карандаш, но теперь не мог вспомнить, на какую сторону выходила та стена. На юг, что ли? Сейчас он тоже смотрел на южную стену аббатства. Южная должна идеально подходить. Это светолюбивые растения. Обязательно надо будет разузнать, где продаются черенки.

Какое-то движение на тропинке, ведущей к дому.

Это Софи, в длинной белой футболке и черных крагах. Хромает. Она помахала рукой и нетвердой походкой направилась к нему. Можно было подумать, у нее не сгибается правое колено.

— Что стряслось? — спросил он.

— С лошади брякнулась, сэр.

Ее блестящие рыжие волосы были стянуты в конский хвост. На свободной футболке читалась надпись: «Посетите Купол досуга». ¹¹ Один из его школьных приятелей, Плинк — Робби Алфорд, — был мастером всегда и во всем находить двусмысленность. Он бы сейчас выдал что-нибудь вроде: «Привет, подруга, посети мой куполок досуга». У Олбана это уже вертелось на языке, но в последний момент он передумал.

11

«Купол досуга» — центр экспериментального кино и видео в Лондоне.

— Вот видишь, — сказал он вместо этого, — опять лошадь. Аккуратней надо с лошадьми. Мне ли не знать.

Он просто хотел пошутить и даже попытался улыбнуться, но она, похоже, не поняла юмора и, нахмурившись, спросила:

— Кстати, как поживают твои яйца, братик?

Его слегка шатнуло.

— Мм, хм, нормально, спасибо. — Он был просто ошарашен.

— Поздравляю, — язвительно бросила она и кивком показала на грабли у него в руках. — Ну, что ж, не буду мешать. — Развернувшись, она похромала к дому.

Олбан потерял дар речи. Почти исчезнув за углом разрушенного аббатства, откуда ему была видна лишь верхняя часть ее туловища, да и то развернутая на три четверти от него, Софи остановилась, посмотрела куда-то вниз и вроде как дернула головой, очень резко, будто с досады или со злости. Потом она продолжила путь, и ее медно-рыжие волосы еще некоторое время мелькали среди развалин.

Он ругал себя последними словами. Зря смолчал, надо было сказать: «Лучше не бывает, спасибо, а вот вчера было жутко больно, когда решил подрочить». В отместку сгодилось бы. Он покачал головой и привычно взялся за грабли, возвращаясь к садовым работам. Быстрее надо мозгами шевелить.

Дело было в тот же день, после обеда. Олбану и Софи поручили накрыть стол для большого семейного ужина, на который кроме своих ожидался кое-кто из многочисленных знакомых дяди Джеймса и тети Клары. Получила приглашение и супружеская пара, с которой подружились Энди и Лия, когда еще жили в Лидкомбе.

Обеденный стол был раздвинут во всю длину: его следовало отполировать. Достали лучшее серебро, которое тоже следовало отполировать. За работой они почему-то разгорячились и открыли окна столовой, чтобы впустить прохладный ветерок. Лицо Софи блестело, на висках проступили капельки пота. Она поковыляла по лестнице к себе в комнату, где причесалась и сменила рейтузы и мешковатую футболку на шорты и тонкую блузу. Через некоторое время она, обмахиваясь, расстегнула пару верхних пуговиц.

Олбан гадал: знает ли она, насколько немыслима, неотразима ее привлекательность? Уж не заигрывает ли с ним эта девчонка? Поди догадайся. Они с приятелями частенько трепались о заигрываниях и увлечениях, о том, по каким признакам можно понять, нравишься девушке или нет, хочет она или нет, но, несмотря на все бахвальство и показную самоуверенность, подобные разговоры обычно заходили в тупик. Все эти штучки, которые показывают в кино и по телику, никак не вязались с действительностью, а порно и вообще выглядело полной лажей. По части порнушек опыт у него был невелик, но ума хватило, чтобы не поверить, будто водопроводчика и чистильщика бассейнов всегда ожидают мгновенные сексуальные победы. Сейчас он терялся в догадках. Возможно, она лишь дразнила его в отместку за утреннюю обиду.

Как бы то ни было, она приходилась ему двоюродной сестрой. Эту тему они с ребятами тоже успели обсудить, когда Плинк отчаянно, хоть и ненадолго запал на свою кузину; такие отношения не считались преступлением или типа того, но безусловно не одобрялись, даже осуждались и нередко высмеивались; ребята постарше упоминали какой-то «струнный дуэт» из старого фильма ¹² — очевидно, это считалось верхом остроумия.

Когда они разложили ножи, Софи объявила, что идет на кухню за ведром кипятка, и двинулась к дверям, припадая на одну ногу. Он бросился за ней и вызвался помочь.

12

…запал на свою кузину… упоминали какой-то «струнный дуэт» из старого фильма… — По-видимому, речь идет о фильме «Избавление» (1972).

Ведро с горячей водой они взгромоздили на комод, предварительно расстелив старые газеты. Софи показала, как держать бокалы и рюмки над паром, чтобы потом отполировать до блеска.

— Удобный способ, — заметил он. — Кто тебя научил?

— Да это любая официантка знает.

— Ага, понятно.

— Извини, если я чуток, ну, того, — сказала она, покосившись на него. — Сегодня утром.

— Да ничего, — ответил он.

Возможно, даже слишком поспешно, подумалось ему. Черт, не одно, так другое.

— Просто злилась сама на себя, что упала.

— Это ничего. Плохо, что ушиблась.

— А мне как плохо! Но я не виновата, сам понимаешь.

— Нет?

— Нисколечко. Завитушка решила срезать дорогу, а потом передумала.

— Понятно.

— Вот заживет коленка, и… — сказала она.

— И? — спросил он с ухмылкой, чувствуя, что его держат за простачка.

— Отпинаю эту чертову лошадь.

— Заодно и от меня добавь, — сказал он и быстро закончил: — Шучу-шучу.

— Ага, — сказала она, — я тоже.

С помощью кухонных полотенец затуманившимся от пара бокалам был придан зеркальный блеск. Из сада сквозь открытые окна доносился щебет певчих птиц и кашель сороки.

Он поднял глаза:

— Можно кое-что спросить?

Софи прищелкнула языком.

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы на такой вопрос отвечали «нет»? — сказала она, качая головой. Рыжий хвост болтался из стороны в сторону. — Давай спрашивай.

— Как получилось, что тебя оставили на воспитание отцу?

— В смысле, почему не маме? — Она пожала плечами. — Понятия не имею. Наверное, просто не повезло.