Империя полураспада

– И я так думаю, – поддержал хозяина терема мальчик. – Кому суждено сгореть, тот никогда не утонет.

– Но ведь эти чужие столько плохого мне про староверов наговаривали! Что же, простой навет?

– Истину глаголешь, – согласился Будимир. – Многих соблазнили в миру, многих ещё соблазнят. Христос промолвил кодысь, мол, явятся-де тысячи лжепророков, назовутся именем Моим. Так что не кручинься ты. Все мы в Господе помянуты будем, и радуйся о душе своей.

– Вот что вы вчетвером сотворили, – Терёшечка кивнул на осколки. – А вот эта тутошняя аппаратура – наше будущее. Ни больше, ни меньше. До таких измыслий остальным людям, как до Луны пешком. Я не больно-то пока в технике разбираюсь, только не техника зде. И работают эти аппараты безотказно, не то, что человечьи железны-кони, трактора то есть.

Он прошёлся по лаборатории, касаясь руками расставленных в хаотическом беспорядке диковинных приборов, которые никак нельзя было назвать аппаратами, поскольку ничего механического в этих агрегатах действительно не было. А из чего и как они были сделаны, Знатнову пока никто не пояснил.

К тому же, как они работают, это литературоведа сейчас интересовало меньше всего, потому что, наконец, тема давно существующего Апокалипсиса до него дошла в полной мере. Он всё-таки понял, что Вселенская война идёт с давних лет и не пощадит никого, в особенности слабых. Весь вопрос в том, кто ты человек и на чьей ты стороне? «…с кем ты: с жертвами? со стрелками? в лёгком клёкоте чёрных курков».

И перед этим вопросом уже сейчас будет поставлен каждый житель, каждый насельник нашей планеты, считающий её невыбираемой родиной. Вероятно, многие уже сделали свой выбор, но большинство живёт всё тем же вчерашним днём, не думая, не заботясь ни о чём. Только кайф – власть, деньги, женщины, вино… – а что ещё надо простому смертному?

Будимир снова подошёл к одному из своих приборов, что-то покрутил, нажал кнопки, и внутри призмы картина космического пространства изменилась на земной небосвод. Более того, небо сияло яркими голубыми красками над современным городом. Здания видны были с большой высоты, как будто летящая в небе тарелка инопланетян снимает всё на кинокамеру и сразу же передаёт информацию в Кунгурский заповедник.

Голографическое изображение стало увеличиваться, и над домами ясно обозначилась Останкинская телебашня, вокруг которой собралось множество машин разного назначения, в том числе пожарных. Никакого дыма уже не было. Но по суете людей можно было судить о нынешнем незавидном состоянии, умудрившейся сгореть бетонной иглы. Башня так и осталась стоять устремлённая в небо с видимым желанием проколоть чистый небосвод, чтобы соединиться с тем летающим на орбите раздавленным космическим телом, ещё так недавно безоговорочно принимавшим смертоносные сигналы.

– Вот она, погорелица, – кивнул на башню Будимир. – А сейчас напарников ваших отыщем.

Изображение увеличилось настолько, что крупным планом стали видны входяще-выходящие люди возле стеклянных дверей вестибюля башни. Вдруг двери открыли пошире и двое здоровых санитаров вынесли носилки, на которых лежал человек в диковинном ярком комбинезоне, испещрённом пятнами ядовитой сажи. Александр Викторович не знал в лицо этого спасаемого, которого санитары несли к стоящей неподалеку «Скорой помощи», но сердце у литературоведа вдруг непроизвольно ёкнуло.

Тут же из дверей показались ещё несколько человек, среди которых двое были одеты в такие же яркие комбинезоны, измазанные всё той же угольной сажей и копотью. Мужчину Александр Викторович тоже не знал, а другим спутником пожарника оказалась молодая женщина. Знатнов непроизвольно сделал несколько шагов к призме, потому как третьим пожарником, одетым в защитный скафандр, была его дочь!

В это невозможно было поверить! Да и что Ксюхе делать среди пожарников? Бред какой-то. Знатнов всё мог предположить, во многое поверить, но чтоб его дочь принимала участие в тушении пожара?! Точно бред! Собственно, дед никуда её не пустил бы.

– Картинка, конечно, хорошая, но это фальсификация какая-то, – уверенно пожал плечами Знатнов. – Вот эту девушку, снимающую пожарный комбинезон, – он ткул пальцем в изображение, – я знаю лично! Её там просто не может быть!

– Вы правду баете? – удивился Будимир.

– Стопроцентную. Это моя дочь! Она не пожарник и никак не могла бы оказаться в этой команде. Так что тут какое-то недоразумение.

– Странно, – подал голос Терёшечка. – Наши приборы никогда не ошибаются.

– Всё может быть! Не может быть только моей дочери среди команды пожарников или МЧС, – не сдавался Александр Викторович. – Не знаю, откуда берутся такие картинки, но свою дочь я знаю. Никак не могла она оказаться среди этих мужиков!

– Может быть, это вовсе не она? – предположил мальчик. – Может быть, эта девушка просто похожа?

– Нет, – покачал головой Знатнов. – Изображение довольно крупное. Ошибиться просто невозможно. Хоть мы и живём недалеко от этого пожарища, но дочери вовсе нечего там делать. Она будущий журналист! Или хочешь сказать, что ей предложили сделать с места происшествия сногсшибательный репортаж? Да её никогда не отпустил бы на такой отчаянный поступок мой отец – её дед. Так что информация заведомо неверна.

– Донедже не весть кто дева сия, – согласился Будимир. – Токмо сей час проведаем.

Он покрутил какие-то ручки прибора, и внутри призмы прямо над головой девушки вспыхнула надпись: Знатнова Ксения Александровна…

Более мелкими буквами обозначался домашний адрес и краткое резюме. Такого просто не могло быть, но это всё-таки было и заставляло поверить в факт существования суперприбора, определяющего биографические данные человека. С этой необычайностью нелегко было согласиться, но перед глазами маячило застывшее изображение девушки и полное резюме.

– Фантастика! – только и смог прохрипеть Знатнов.

Голос его сразу осел. Он растерянно, даже как-то затравлено посмотрел на хозяина старообрядческой лаборатории, не решаясь больше произнести ничего.

Будимир понял состояние гостя, кивнул и выключил прибор.

– Сей час помозгуй, обомни и себе реши – дати ли душу? Братие завсегда не станет окаляти тебя и споможем, чем сможем.

– Вероятно, мне надо бы вернуться в Москву, – задумчиво произнёс Александр Викторович. – У вас здесь всё великолепно, приятно – просто рай Господень, ничего не скажешь. Но там дочь моя! Куда её занесло? Просто тревожно как-то стало. Я, без сомнения, приеду ещё к вам, если не прогоните, но в такой момент надо быть дома. Вы понимаете?

– Правду, правду баешь, – согласился Будимир. – Зде и дом, и мысли неповетренные. Из гостя – да насельником станешь, ежели по-нашему Божьему путю шагать вознамеришься. Но через Кунгур и Пермь нельзя. Чужие тамока.

Зараз порешат и не помянут. Поди, пробовал кулака ихнего? Всёжаки у них, как у пауков в банке. По-другому не будет.

– Что же делать? – растерялся Знатнов.

– А нулевым мостом пройдёшь, – вставил слово Терёшечка. – Пробовать не надо, не впервой. Я смогу и сделаю, но только назад в Аркаим. Тем более, что Быструшкин ключ просил. Кто ж ему передаст, коль не ты? И ключ-от искать не надобно, зде он у Будимира.