Империя сердца
Шрифт:
Купец снял мешок с провизией, высыпал оттуда горсть изюма, немного муки, сверху положил кусок бараньего жира. Все это он завернул в грязную тряпицу, а остальные припасы, среди которых был и драгоценный чай, сунул девушке:
— Привяжи себе под платье, — приказал он.
Люси захлопала глазами.
— Больше спрятать негде, — пояснил купец и отрезал кинжалом лоскут от одеяла.
— Сделаем вид, что ты беременна. Это из-за тебя я отстал от своих соплеменников. Как любой уважающий себя муж, я очень сердит на тебя, ибо ты из-за своего жалкого состояния причиняешь мне неудобства.
— А
Рашид усмехнулся:
— Муж должен доказать свою мужественность, а дело жены — расхлебывать последствия. Так принято у нас на Востоке. Мы можем, конечно, обсудить нравственную сторону этого обычая, но не сейчас, а как-нибудь в другой раз. Поторопись же, жена, эти люди уже близко. Воспользуйся лоскутом, чтобы привязать мешок к своему животу. И главное — чтобы живот был без бугров.
Люси отвернулась, задрала подол и принялась за дело. От страха пальцы у нее стали словно деревянные, и мешок никак не желал слушаться. Она двигала его то так, то этак, и все получалось не похоже. Внезапно ей пришла в голову мысль: каково это — вынашивать в глубине своего тела дитя человека, которого любишь? Щеки девушки залились краской, а в теле разлилась сладкая ломота.
Рашиду, очевидно, столь несвоевременные мысли в голову не приходили. Он нетерпеливо поторопил ее:
— Скорей же! Я уже чувствую запах конского пота. Что ты там возишься, англичанка? Тебе помочь?
Он сзади обхватил ее руками, и холодное прикосновение его пальцев почему-то подействовало на Люси успокаивающе. Наскоро перетянув мешок самодельной веревкой, Рашид развернул девушку лицом к себе, завязал узел и одернул подол вниз.
— На вид месяцев семь, — чуть усмехнувшись, констатировал он. — Или, может быть, больше, о многоопытная англичанка?
— Пожалуй, что и побольше, — в тон ему ответила Люси и с вызовом взглянула купцу в глаза. — Я тоже сообщила тебе свое имя, купец. Почему ты им не пользуешься?
Казалось, Рашид не собирается ей отвечать, но внезапно он улыбнулся и сказал:
— Иногда, Лю-си, имя может таить в себе опасность.
— Что же опасного в моем имени? Я не понимаю.
— Я вижу. Да тебе и не нужно понимать.
Наступила тревожная тишина, нарушаемая лишь топотом копыт. Вскоре из-за поворота показалось десятка полтора всадников. Наездники натянули поводья, и отряд остановился возле путников.
— Помни — ни слова, — прошептал Рашид и натянул платок девушке на лоб. — Афганские женщины не разговаривают с чужими мужчинами, во всяком случае, в присутствии мужа.
Люси кивнула и расправила на лице чадру, а Рашид еще раз поклонился верховым. Люси увидела, что это солдаты, но не британские и не афганские — то были казаки, причем двое с офицерскими знаками различия.
Командир, которого сразу можно было узнать по золотым позументам, выхватил из ножен шашку и угрожающе взмахнул ею. Люси не поняла его слов, но, судя по тону, офицер прокричал что-то крайне неприятное.
Рашид поклонился еще ниже, вид у него был испуганный и приниженный.
— Буду
рад оказаться полезным многочтимым господам, — сказал он по-пуштунски — именно на этом языке говорили в здешних местах. — Но мой скудный ум не в состоянии уяснить твоих мудрых слов, о великолепный всадник.Офицер нахмурился и раздраженным жестом подозвал своего помощника. Тот козырнул командиру и на ломаном пушту сказал:
— Добрый человек, мы — важные люди, приехавшие из великой страны России. Нам нужно узнать дорогу, мы заблудились.
— О достопочтенный и благородный гость, это горы Сафед-Кох, — ответил Рашид.
— Как называются горы, нам известно, — резко оборвал его русский, взирая на кланяющегося туземца сверху вниз. — Мы едем из Кандагара, но сбились с дороги. Нам нужно знать, в каком направлении ехать.
— За Хайберским перевалом живут слуги Великой Белой Королевы, — с невинным видом сообщил Рашид. — О великий и благородный русский, сын великой страны России, быть может, ты держишь путь в земли Великой британской королевы? А может быть, и великая страна Россия принадлежит британской королеве?
— Как бы не так, болван! И в Индии нам делать нечего! — Офицер глубоко вздохнул и, доверительно понизив голос, сказал: — Мы ищем Ку-варскую долину, где живет Хасим-хан, господин тамошних мест.
Люси едва сдержала удивленное восклицание, но Рашид все так же смотрел себе под ноги, на его лице не дрогнул ни единый мускул.
— Дворец Хасим-хана найти нелегко, о благородный чужестранец.
— Это я знаю и без тебя. Мы уже много дней ищем Куварскую долину. У нас срочное послание от нашего великого императора к вашему хану.
— О неутомимый путешественник, к сожалению, Хасим-хан — не мой хан. Я вообще не знаю этого господина. Увы, мои невежественные глаза никогда не видели его прекрасного дворца. Но двоюродный брат моего двоюродного брата — да благословит Аллах его странствия — рассказывал мне о чудесах Кувара.
— А он не рассказывал, как туда добраться? — с трудом сдерживая нетерпение, спросил молодой офицер.
Он с явным вожделением покосился на свой кнут, и Люси мысленно ему посочувствовала — сколько раз она сама готова была сойти с ума от цветистой велеречивости, которой афганцы украшали любой, даже самый простой разговор.
Скрипнув зубами, офицер продолжил:
— И еще у нас письмо от принца Мохаммеда Аюба, которое мы должны немедленно доставить Хасим-хану.
Тут уж Люси не удержалась и вскрикнула. Не поднимая головы, Рашид с размаху ударил ее по спине:
— Молчи, женщина!
Люси закрыла лицо руками и низко поклонилась:
— О, прости меня, мой добрый муж, — прерывающимся от злости голосом пробормотала она. — Твой будущий сын заставил меня вскрикнуть от боли.
Рашид даже не взглянул в ее сторону. По-прежнему глядя себе под ноги, он уныло сообщил русскому:
— Прости недостойное поведение моей жены, о доблестный военачальник. Она не хотела обращать на себя внимание твоих благородных глаз, но эта женщина впервые понесла после многих лет бесплодия. Где уж ей помнить о хороших манерах. Повтори, пожалуйста, твой вопрос, ибо его не уловили мои недостойные уши.