Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан
Шрифт:
Вне зависимости от более или менее легендарного происхождения этого деления, эти две группировки ходжей, разделенные на основе религиозных споров и личных противоречий, разделенные с конца XVI в. и в течение трех четвертей XVII в. имели эффективную власть в Кашгарии! Первые, т.е. Актаглыки, поддерживались Киргиз-Казахами Или, вторые, т.е. Каратаглыки, поддерживались Кара-Киргизами южного Тянь-Шаня. Что касается светского ханства семейства Чагатая, оно вынуждено было постепенно подпадать под опеку "мусульманского духовенства". Вероятно, к 1678 г., последний Кашгарский хан Исмаил решился отреагировать на ситуацию. Он преследует лидера партии Актаглыков, ходжу Хазрата Апака, или Хазрата Афака, но тот, как мы увидим, обратился за помощью к Джунгарам, т.е. к западным Монголам (Калмыкам), которые вошли в Кашгар, пленили Исмаила и назначили на его место Хазрата Апака.
Джунгарская помощь позволила Хазрату Апаку одержать верх и в противостоянии группировок, то есть победить Каратаглыков Яркенда и сделать этот город своей столицей. Кашгария вновь сумела объединиться, но осталась "теократическим
Это явилось последней реставрацией монголов, которую нам остается проанализировать.
4. Последние империи Монголии с XV по XVIII в.
[1354]См. далее, и Martin Hartmann, Ein Heiligenstaat im Islam, Islam/Jrient, 1,195. – B общем чингизханиды растворились в Кашгарии в других условиях, нежели в Китае, но возможно, по глубоким сходным причинам. В Китае, в первой полов. XIV в. потомки Хубилая уделили чересчур повышенное внимание буддизму, что спровоцировало враждебность со стороны образованных китайских кругов. В Кашгарии потомки Чагатая глубоко прониклись мусульманской набожностью до такой степени, что постепенно устранялись «святыми семействами» исламизма. Мы увидим далее, в XVII в., что тибетский ламаизм оказал не менее расслабляющее влияние на монголов Ордоса, Чахара и даже Халхи. Все эти бывшие варвары отдавались мусульманской или буддийской набожности с трогательным рвением, но возможно, теряя при этом что-то от своих «достоинств», во всяком случае своих воинствующих качеств. Не ставя перед собой цели не признавать неоспоримую моральную привлекательность буддизма или мусульманской мистики, следует признать, что ламаизм навсегда усыпил монгольскую душу в Монголии, таким же образом как ислам лишил национальной принадлежности и способствовал тому, что последние монголы Кашгарии впали в ханжество, послужившее им подготовкой отречения от прежних взглядов в окружении ходжей, полных лестного общения.
Анархия в Монголии после 1370 года
Империя, основанная в Китае Великим монгольским ханом Хубилаем, была, как мы видели, низвергнута в 1368 г. в результате восстания Китайцев, и наследник Хубилая, Тогон Темур, преследуемый Китайцами из Пекина, умер в Нин-чане, или Кэ-лу, на Шара-мурэне, 23 мая 1370 г., трагически переживая грандиозность этой катастрофы. [1355]
Китайская династия Мин (1368-1644), выставив Чингизханидов за пределы национальной территории, поспешила взять реванш и распространить своё влияние вплоть до Монгольской территории.
[1355]См. выше.
Сын Тогон Тимура, принц Аурширидхара узнав о смерти своего отца, принял в Каракоруме титул Великого хана. Он правил с 1370 по 1378 год с надеждой на то, что в один прекрасный день вернет китайский трон. Однако, напротив, он подвергся атаке Китайцев, которые без колебания, снова отбросили его на Монгольскую равнину. В 1372 г. их лучший генерал, Сиу Та, продвинулся в направлении Каракорума, но был остановлен на реке Тула. После смерти Аурширидхара, его сын-Токуз Темир ему наследовал в Каракоруме, в этой монгольской империи, уменьшенной до размеров национального государства (1378-1388). В 1388 г., китайская армия в сто тысяч человек вновь вторглась в Монголию и успешно противостояла войскам Токуз Темура в крупном сражении южнее Буир-нора, между Халха-голом и Керуленом. В результате этого разгрома, Токуз Темур был убит одним из своих родственников.
После всех этих неудач, семейство Хубилая впало в такую дискредитацию, что монгольские племена в своем большинстве восстановили значительную автономию. Ужетши, или Окатши, главный предводитель племени, которое восстало против потерявших авторитет Хубилаидов, был, согласно Сананг Сетчену, принцем Кергудов, или, по-монгольски, Киргизов, – народа, который в ту эпоху проживал в пределах верхнего течения Енисея, вплоть до озера Коссагол. [1356]
Ужетши отверг сюзеренитет Великого хана хубилаидов – Элбека, победил и убил его (1399), и узурпировал власть над племенами.
[1356]Морис Курант (Центральная Азия в XVII и XVIII вв., с. 11) считает, что Угетши является не принцем Кергудов, но Торгудов или Торгхутов, которые относятся к одному из четырех племен ойратов. Об этом см. Сананг Сетчен, 143-155.
Юань-Ло, – император Китая, – третий и наиболее известный правитель династии Мин, естественно проявил огромное удовлетворение этой узурпацией власти, которая усиливала раздор Монголов и которая, свалив в Монголии семейство Хубилая, устранила для Китайцев кошмар Чингизханидского реванша. Он, таким образом, признал власть Ужетши, однако, согласно Мин-ши, этот последний, был затем побежден двумя предводителями восставших племен, – Аруктайем (по-кит. А-лу-тай), предводителем Асодов, и Ма-ха-му, – предводителем Ойратов. [1357]
[1357]Мы
с Пельо считаем, что Аруктай, в соответствии с монгольским историком Сананг Сетченом, фонетически соответствует А-лу-таю в Минь-ше. Действительно, Минь-ше придает первостепенную роль А-лу-таю в период, когда Сананг Сетчен описывает нам Арутая как пленника. Ховорт (I, 353) принял за основу факт, чтобы считать А-лу-тая китайцев, не предводителем хорчинов – Адаем. Такая ассимиляция с фонетической точки зрения кажется несостоятельной. В остальном кажется, что существует путаница в этой части в Минь-ше, когда речь идет о предводителе ойратов Ма-ха-му. Снанаг Сетчен считал, что предводитель ойратов, правивший в первые годы XV в. назывался Батула. Его преемником (к 1415, 1418 годам) был его сын Бахаму, по прозвищу Тогон. Напротив, по Минь-ше, личность, соответствующая Батуле, именовался Маха-му, а его сына звали Тогол.Асод – монгольское наименование Аланов или Асесов. Мы знаем, что этот народ, иранский по расе, точнее скифо-сарматский, происходил с Кавказа (Кубань и Терек), и его представители в XIII в. считались в монгольской армии Китая важной составляющей частью; мы видели, что монгольские воинские контингента, состоявшие из Аланов, были истреблены Китайцами в Тчен-чао в 1275 г., и что другие группы Аланов, находившиеся на службе у семейства Хубилая, отправили в 1336 г. из Пекина письмо Папе Римскому. [1358]
[1358]Pelliot, Toung-pao, 1914, 641. Moule, Christians in China, 260, 264. См. выше, с. 373-374.
Асоды к 1400 г., безусловно, представляли собой один из кланов Аланов, которые сопровождали низложенных Хубилаидов из Китая в Монголию, и которые затем были ассимилированы Монголами, так как успешно адаптировались к ним. Что касается Ойратов или Ойрадов, напомним, что это одно из могущественнейших племен лесных Монголов, располагавшихся в эпоху Чингизханидов на западном берегу Байкала. Начиная с XVII в., они подразделялись на четыре под-племени: Чорос, Турбет, Дорбод или Дорбот, Хошот, и Торгут или Торгхут; правящая семья, по крайней мере, в то время, принадлежала к клану Чорос.
Чтобы подчеркнуть их полную независимость по отношению к другим монгольским претендентам, Аруктай и Ма-ха-му незамедлительно предприняли почтительные действия по отношению к Пекинскому двору, – протокольный жест, служащий, как для демонстрации суверенитета, так и для соискания одобрения и доброжелательности со стороны династии Мин. Кажется, что Ойраты использовали ситуацию для распространения своей гегемонии на всю западную Монголию, западный берег Байкала и верхнее течение Иртыша, с намерением спуститься в дальнейшем на юго-запад, на берега Или, как нам вскоре указывает Тарихи Рашиди. Однако центральная и восточная Монголия оставалась в полном замешательстве, так как, соперничая с Аруктаем и Ма-ха-му, сын Ужетши, Ессеку, согласно Сананг Сетчену, придерживался вплоть до своей смерти, в 1425 г., претензий на верховную власть в ханстве.
Однако Чингизханидская реставрация произошла в 1403-1404 годах при одном из сыновей Элбека, которого монгольский историк Сананг Сетчен называет Олджай Темур, и которого Мин-ши не называет, кроме как под буддисткой санскритской квалификацией – Пуньарсри (по-кит. Пен-йа-шо-ли). [1359]
Аруктай очень скоро воссоединился с этим представителем на законное право на престол. Китайский двор не мог допустить всплеск в семействе Хубилая, вызванный этим возвращением. Император Юань-Ло попытался добиться от Олджая Темура признания своего вассалитета. Натолкнувшись на отказ, китайский монарх вторгся в Монголию, продвинулся до верхнего течения Онона-до родных степей Чингиз-хана, – и рассеял войска Олджай Темура и Аруктая (14101411). Это поражение явилось фатальным для Олджай Темура, который потерял весь свой авторитет. Ойратский предводитель Ма-ха-му напал на него, сокрушил и захватил власть (к 1412 г.).
[1359]Фактически, Олджай Темюр у Сананг Сетчена и Пен-йа-шо-ли в Миньте, видимо, означают одно и то же лицо, несмотря на то, что хронологические рамки этих двух источников (также весьма запутанных), не соответствуют в точности, если проводить детализацию.
Ма-ха-му до этого времени заигрывал с китайским императором Юань-Ло; Ойраты, западные Монголы, находили естественным опираться на Китайский двор с тем, чтобы сокрушить Хубилаидов и других предводителей восточных Монголов. Однако наиболее важно, что, когда в своем желании распространить власть на все племена и правящие семейства Монголии, ойратский предводитель решался порвать с династией Мин. Юань-Ло двинулся против него, пересекая Гоби, однако Ма-ха-му нанес серьезные потери китайской армии, и затем ускользнул неприкосновенный к реке Тула (1414, 1415). Эти кочевники, еще вчера ослабленные благополучием китайской жизни, вновь нашли, вместе со своим возвращением в родную степь, свои тысячелетние качества. Более того, здесь речь идет конкретно об Ойратах, то есть западных и лесных племенах, которые, будучи менее связанные, чем люди Орхона и Керулена с Чингизханидскими завоеваниями, должны были сохранять крепость своего национального духа. Тем не менее, думается, что наиболее важный момент для Ма-ха-му был тогда, когда он мучился от китайского набега, так как он не мог предохранить монгольские степи от армий династии Мин.