Империя волков

– А этот кто?

– Новое поколение. Азер Акарса. Питомец Кудшейи. Благодаря поддержке его фонда этот маленький крестьянин стал крупным бизнесменом. Акарса владеет огромными садами у себя на родине, в районе Газиантепа. Ему нет и сорока – этакий "золотой мальчик" на турецкий манер.

При слове "Газиантеп" в мозгу Поля прозвучал щелчок. Все жертвы были родом из тех мест. Простое совпадение? Его взгляд снова вернулся к лицу человека в наглухо застегнутой бархатной куртке. Он был похож даже не на бизнесмена, а скорее на богемного студента-мечтателя.

– Он занимается политикой?

Ажик кивнул.

– Современный лидер. Он основал свои собственные ячейки – там слушают рэп, обсуждают общеевропейские проблемы, даже пьют алкоголь. Все это выглядит очень либерально.

– Он относится к крылу умеренных?

– Только внешне. Я считаю Акарсу чистейшей воды фанатиком. Возможно, худшим из всех. Он верит в полный возврат к корням. Он одержим славным прошлым Турции. У него тоже есть фонд, и он финансирует археологические раскопки.

Поль подумал об античных масках, о лицах людей на фотографиях, словно вырубленных из камня. Но все это не могло быть ни следом, ни даже теорией – всего лишь бредом, притом совершенно безосновательным.

– Преступный бизнес? – спросил он.

– Не думаю, нет, – покачал головой Ажик. – Акарса не нуждается в деньгах. Кроме того, я убежден, что он презирает Серых Волков, компрометирующих себя связями с мафией. С его точки зрения, это недостойно "Дела".

Поль бросил взгляд на часы: 9.30. Ему пора возвращаться к своим помощникам. Собрав фотографии, он встал.

– Спасибо, Али. Уверен, все, что вы мне рассказали, так или иначе нам пригодится.

Турок проводил его до двери и на пороге спросил:

– Вы так и не сказали мне: Серые Волки имеют какое-то отношение к убийствам?

– Такая вероятность существует.

– Но... каким образом?

– Я пока ни в чем не уверен.

– Вы... Вы думаете, они в Париже?

Поль молча шел по коридору. У лестницы он остановился.

– И последнее, Али. Серые Волки – откуда взялось это название?

– Это имеет отношение к мифу о начале, об истоках.

– Что за миф?

– Рассказывают, что в стародавние времена турки были всего лишь голодной ордой, затерянной в самом сердце Центральной Азии. Они бродили, умирая от голода и холода, волки накормили их и защитили. Серые волки, ставшие истинными прародителями турецкой нации.

Поль внезапно заметил, что у него побелели костяшки пальцев, – так сильно он сжимал ладонью перила. Он представлял себе серую стаю, бегущую по бескрайним степям под светом холодного солнца. Ажик закончил свой рассказ:

– Они защищают турецкую расу, капитан. Они хранители традиций и первородной чистоты. Некоторые даже верят, что они далекие потомки белой волчицы Асены. Надеюсь, вы ошибаетесь и этих людей нет в Париже. Потому что они не обычные преступники. Вы с такими никогда не встречались. Ни-ког-да.

60

Поль садился в свой "гольф", когда зазвонил его телефон.

– Капитан, кажется, я что-то нашел.

Это был Нобрель.

– Что именно?

– Я расспрашивал одного специалиста по центральному отоплению, и он рассказал, что давление используют еще в одной области человеческой деятельности, которую мы пока не потрошили.

Мысли Поля были все еще заняты волками и степями, и он не сразу включился.

– И что это за область?

– Хранение продуктов. Японская технология. Совсем свежая. Вместо того чтобы нагревать продукты, их подвергают обработке высоким давлением. Это дороже, зато позволяет сохранять витамины и...

– Черт, да давай уже, рожай! У тебя есть след?

Нобрель надулся.

– Несколько заводов в парижских пригородах используют эту технологию. Поставщики продукции высшего сорта – ну, там, экологически чистая еда, деликатесы. Одно предприятие в долине Бьевра [10] .

– И что в нем особенного?

– Владелец – турецкая компания.

Поль почувствовал покалывание у корней волос.

– Название?

– "Матак".

Два ничего не говорящих ему слога.

10

Бьевр – приток Сены.

– Что они производят?

– Фруктовые соки, дорогие консервы. Насколько мне известно, это скорее лаборатория, чем промышленное предприятие. Испытательный стенд.

Покалывания превратились в электрические разряды. Азер Акарса. Националистически настроенный золотой мальчик, сделавший состояние на разведении деревьев. Подросток из Газиантепа. Неужели здесь есть какая-то связь?

Поль добавил металла в голос:

– Делай что хочешь, но осмотри это место.

– Сейчас?

– А когда же? Я хочу, чтобы ты обследовал каждый угол барокамеры. Но учти – ни ордера, ни удостоверения!

– Но как?..

– Выкрутишься. Кроме того, узнай имена владельцев завода в Турции.

– Да это скорее всего холдинг или акционерное общество!

– Расспроси людей на предприятии. Сделай запрос в Торговую палату Франции. Звони в Турцию, если понадобится. Мне необходим список основных акционеров.

Нобрель наконец понял, что у его начальника есть какая-то конкретная догадка.

– Что мы ищем?

– Возможно, имя: Азер Акарса.

– Что за чертовы имена... Повторите по буквам.

Поль еще раз назвал имя. Он уже собирался повесить трубку, когда Нобрель спросил:

– Вы радио слушали?

– Нет, а что такое?

– Сегодня ночью на Пер-Лашез нашли труп. Жутко изуродованный.

У Поля перехватило дыхание.

– Женщина?

– Нет, мужчина. Легавый. Бывший, из Десятого. Жан-Луи Шиффер. Специалист по туркам и...

Главные повреждения человеческому телу наносит не сама пуля, а ее вихревой след, создающий разрушительную пустоту, проламывающийся, как хвост кометы, через плоть, кожу и кости.

Поль ощущал, как эти слова проламываются через его внутренности, наполняя душу страданием. Он закричал, но не услышал собственного вопля, потому что уже ставил мигалку на крышу и включал сирену.

61

Все они были здесь.

Он узнавал их по одежде. Шишки с площади Бово в черных плащах и до блеска начищенных ботинках носили траур, как вторую кожу; комиссары и руководители отделов уголовной полиции в зеленом камуфляже или в осенней форме из ткани "пе-пита", похожие на охотников в засаде; офицеры уголовной полиции в кожаных куртках с красными повязками на рукавах, похожие на бандитов, переквалифицировавшихся в стражей порядка. Большинство – независимо от чинов и званий – носило усы. Это был опознавательный знак принадлежности к некоему особому сообществу, как печать на официальном удостоверении.