Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца
Шрифт:
– Да, застоялся ты, милый, – покачал головой Хрюшин. – Потускнел весь, даже дым не идет. Ну, мы тебе работенку подыщем, не боись…
Известное дело, у прораба Хрюшина строительство объекта ну никак к сроку сдачи, на каких-нибудь полгода, не поспевало.
– Ну что, саксаул, город построить можешь?
– Могу, – честно ответил джин. Это ведь входило в список его услуг.
Недели две джин строил объект. По двадцать норм давал в день и, верите ли, успел к сроку. Комиссия ахнула, пожала плечами, пожала руку Хрюшину и где надо поставила крестик. На радостях, с премии Хрюшин напился, да и джина своего подпоил изрядно.
– Да, что там построить
– Ломать-то, в общем-то, не строить, – согласился Хрюшин и подумал, что неплохо бы еще сарай и строительный мусор убрать. – Кое-что, вообще-то, можно и сломать…
– Сделаем! – вскричал Хусейн-джин, исчез куда-то на полчаса, а вернувшись, полез в бутылку – отсыпаться.
Наутро прораб Хрюшин так и подпрыгнул, проходя мимо строительного объекта: стены кривые совсем уже обвалились, из проломов сантехника выглядывает. Так и стоит его объект с недоделками, словно и не принимал участия в его строительстве Абдула Хусейн. Взял Хрюшин на работе отгул, пришел домой, бутылку двумя пробками забил и выкинул на все четыре стороны.
Бутыль об асфальт ударилась и укатилась в канаву. От старости, наверное, не разбилась…
Урюкшан, директор кафе-ресторана, никогда бы эту импортную бутылку не поднял – все у него было, не жаловался. И машина, и дача, и две самые красивые, добрые, честные и любимые жены. Хорошо жил Урюкшан, да вот ОБХСС его вконец замучило, до того, что спать директор спокойно не мог.
Пришел он в свой кабинет, двери плотно закрыл, пробку вытащил, бутыль потер и приказал джину появиться.
– Я джин Абдула Хусейн, – сказал джин, присматриваясь к Урюкшану.
– Вот что, уважаемый. Теперь будешь работать на меня. Я твой хозяин… Ты мне – я тебе. Должен помочь, одна кровь все же…
Сообщил он ему свой самый важный пароль («ты – мне, я – тебе»), дал ему явки и связи – и стал джин заниматься махинациями, да такими, что работники ОБХСС только за голову хватались и таблетки от головной боли пили.
– Где вы были, товарищ Урюкшан, с такого по этакое?
– Дома был. Сосед видел, жена скажет.
– А этого с тем-то вы хорошо знаете?
– Первый раз эти преступные фамилии слышу…
Пуще прежнего хорошо бы стал жить Урюкшан, если бы не джин. Да в него-то все и упиралось. Совсем уже обнаглел Хусейн-джин, зазнался, хозяина не слушает, в бутылке прорезь проделал, да в нее стал деньги складывать. Взятки стал брать неимоверные. Урюкшану немного даст, а остальное – в бутылку. А если Урюкшан начинает его стыдить, Адбула Хусейн ему отвечает: «Э-э, уважаемый! Ты мне, я себе!»
Подумал Урюкшан, снял с джина ввереные ему полномочия и посадил в бутылку – до поры до времени, приказав даже пароль секретный забыть. А бутылку поставил на шкаф – для красоты.
Только через полгода Урюкшан выпустил джина из бутылки, да и то только для того, чтобы сделать из него джина на побегушках. Тапочки ему принеси, машину помой, мусор вынеси…
Джин бегает и все указания Урюкшана послушно выполняет. Неужели исправился? – задумался директор ресторана, а так как без афер он никак уже не мог, решил он снова использовать джина. Вот что Урюкшан придумал: уволил он официантов – за тунеядство и грязные руки, а на их место на семь ставок оформил Абдулу Хусейна.
Все стало снова хорошо. Посетители джином нахвалиться не могут – повсюду-то он успевает. И этому принесет, и этому закажет, и этого обсчитает. Другой бы с ног сбился, а Абдуле хоть бы что, одна нога
здесь, другая там, ног-то вроде бы и нет у него.Неделю он так работал, а потом опять сказался зловредный нрав джина. Не знаю, в крови это у них, или он один такой нетипичный попался, да только джин отпустил живот, бороду как совковую лопату и снова зазнался…
Посетители его кличут, ложечками по столу стучат, а ему хоть бы что – стоит, бутыль свою влажной тряпочкой протирает и в отражении ее собой не налюбуется. Вон-то он какой – и живот-то «во» и нужен-то он всем…
Так и получилось, что пожаловалось на Урюкшана одно важное лицо. Пришлось ему снова снимать джина с работы. А так как Урюкшану здорово досталось от важного лица, разозлился он на Абдулу Хусейна, бутыль забетонировал и выбросил на Пионерских прудах.
Качнулась бутыль пару раз на воде, да и поплыла к другому берегу, не утонула. Помогло, наверное, известное постановление о том, что в воде не тонет…
И вот однажды, шел мимо Пионерских прудов пионерский отряд с барабаном и пионервожатым. Заинтересовались они старинной бутылью, вытащили из воды палкой, принесли в школу, почистили и поставили в «Красный уголок». Через неделю пионеры пришли на собрание, джина Хусейна выпустили, составили его родословную и краткую биографию, а потом отнесли в краеведческий музей.
Вот она и стоит теперь здесь, товарищи. Слышите позвякивание? – это Абдула Хусейн деньги пересчитывает, однако, скоро снова собьется, так как в математических науках не силен.
Шесть кандидатов в доктора по этому экспонату защитились, установив возраст бутыли, возраст самого джина, некоторые сведения из жития 257 султанов и эмиров. Теперь профессор Сусликов защищает по Абдуле диссертацию. Он интересуется симбиозом бутыли и самого джина. Что будет, если разбить эту бутыль, куда тогда денется джин? Думаю, что после эксперимента профессора Сусликова, я смогу ответить и на этот вопрос.
А теперь, давайте перейдем к следующему экспонату нашего музея. Больше ничего интересного о джине Абдуле Хусейне я вам сообщить не могу. Ведь, если разобраться по совести, кому нужен этот бракодел, тунеядец и взяточник?
Студент второго курса Отливашкин зашел в туалет своего общежития, что на втором этаже, и прытко скрылся в кабинке. Осмотрев укромное (так он думал) местечко, Отливашкин приспустил штаны и присел над унитазом. Я извиняюсь перед возможным читателем за столь пикантные (и более того) подробности – они необходимы. В руках студента, между тем, обнаружилась газета (для редактора – вставьте название газеты своих конкурентов), и он стал мять ее, не читая. Читать все равно было невозможно – в туалете никогда не было света.
Почти справившись со своей задачей, Отливашкин неожиданно почувствовал под собой необъяснимое пока движение. Далее раздался ужасающий скрежет «ХХРР-РРММ!!!» – так сомкнулись на студенте фаянсовые десна унитаза.
Поразив окрестности нечеловеческим воплем боли и ужаса, Отливашкин (ныне покойный) вывалился в коридор весь окровавленный и наполовину уже обглоданный. Зрелище было поистине невозможным.
Не приходя в чувство, студент скончался, явив собой первую, но не последнюю жертву. Это было только Начало. Вслед за Отливашкиным из пяти кабинок выползли пять фаянсовых, местами побитых, унитазов. В умывальной комнате столпились, и без того уже испуганные, студенты разных курсов.