Импровиз. Война менестреля

Что ж, трое на одного. И это в том случае, если никого не оставили во дворе.

Пролог

Ч. 2

Но КолоЩёголь не был бы самим собой, если бы испугался.

Нет, он никогда не отличался безрассудством, всегда понимал, когда можно сражаться, а когда лучше отступить, спасая шкуру. Как говорится, лучше побыть полдня трусом, чем оставшуюся вечность — мертвецом. Но он прекрасно знал свои возможности и возможности противников. Если без Жаме, то прикончить его подельников было бы, как отнять медовый пряник у ребёнка. С ним придётся сосредоточиться и не зевать. И поменьше играть в благородство…

— Привет, дружище! — Коло резко выпрямился, отмечая боковым зрением, что отец Сабан, как и обещал, немедленно нырнул под стол.

Жаме повернулся, открыв рот от неожиданности, но сказать ничего не успел. Гранёная стрелка, вылетевшая из левого рукава Щёголя, устремилась к нему. Отличное изобретение мастера-оружейника. Удобно, выгодно, не занимает много места и действует надёжнее обычного арбалета. Одновременно правой рукой он метнул орион в вертлявого. Попал. Помощник убийцы схватился за перерубленный кадык, забулькал кровью, упал и скорчился на полу, подрыгивая ногой.

С Жаме так просто не получилось. Он успел повернуться, подставив летящей в грудь стреле плечо. Сила удара бросила его на стену, но он оттолкнулся от её и кинулся на Коло, удерживая длинный стилет на уровне бедра.

Постояльцы «Золотой корочки» порскнули у него с дороги, как куры из-под копыт коня. Один из офицеров в цветах Дома Красного Льва схватился было за шпагу, но получил локтем по рёбрам, повалился на столешницу, завывая, словно его кишки наматывали на вилы.

Когда-то давным-давно строгий учитель объяснял Коло и его товарищам, что толпа — инструмент, которым стоит научиться пользоваться. В одиночку человек может не проявить тех качеств, которые в полной мере раскрываются в толпе. Она подавляет, не позволяет проявиться благородным свойствам души. Когда человек рассчитывает сам на себя, то он оценивает свои поступки со стороны. Сбившись же в кучу, он начинает подчиняться общим порывам. Толпа жестока, безжалостна и порой бесчеловечна. Собьёт с ног старика, затопчет малыша, разорвёт на клочки инакомыслящего. Но она труслива — миг, и упоение убийством сменяется желанием бежать куда угодно. Достаточно нескольких капель крови на лицах, запаха порохового дыма или блеска безжалостной стали в волоске у твоей щеки. Убегая, толпа тоже проявит бездушие, смяв нерасторопного, покалечив решившего бороться. В скоплении людей не стоит корчить из себя героя, надо вписываться, чтобы выжить.

Есть два самых страшных вида толпы — опьянённая безнаказанностью, жаждущая крови, и паникующая, когда ужас затмевает взор и не даёт ни единого мгновения, чтобы обратиться к рассудку. Потому-то большая часть государственных переворотов или самых беспощадных бунтов начинались на заполненных до отказа площадях.

Но если ты знаешь, как поведёт себя толпа в том или ином случае, ты, несомненно, в выигрышной ситуации. Ты можешь упредить её порыв, а можешь и подтолкнуть её к тому или иному деянию.

Если бы Коло сам задумал убить отца Сабана, он не стал бы соваться в людное место, подкараулил бы в отхожем месте в утреннюю стражу или выждал бы удобного случая на заднем дворе у конюшни. Но Жаме Бедокур всегда отличался тягой к торопливости на грани бездумности. Очевидно, он решил, что людская круговерть поможет ему быстро и надёжно замести следы. Что ж, в чём-то он прав. Мечущиеся с испуганными криками люди уже трижды помешали Коло прицельно метнуть орион.

Стараясь не упускать из виду Жаме, Щёголь проследил за отцом Сабаном. Священник честно выполнял обещание. Пригибаясь, почти на четвереньках он пробивался к чёрному ходу. Но толпа мешала и ему. В отличие от наёмных убийц, слуга Вседержителя не позволял себе прокладывать путь силой.

Внезапно в опасной близости от Сабана возник круглолицый помощник Жаме. Как и предполагалось, под плащом он прятал два кистеня. Сейчас они с шипением и шорохом выводили в затхлом воздухе обеденной залы причудливые фигуры. На взгляд Коло, совершенно излишняя показуха. Она хороша, чтобы запугать новичков, а опытному бойцу такие страшилки, что мёртвому припарка.

А ну, поглядим, на что ты годишься, мордатенький!

Коло взвился в прыжке.

Едва коснувшись подошвами столешницы, он подцепил носком сапога кувшин и метнул его в голову убийцы с кистенями. Тут же, двумя короткими тычками отправил глиняные тяжёлые кружки в сторону Жаме. Он не преследовал цели покалечить или каким-то иным образом вывести из строя противников. Только отвлечь, сбить столку и вывести из равновесия.

С круглолицым трюк сработал. Он в полёте разбил кувшин на мелкие осколки, взмахом кистеня, но сбился с ритма и одна из цепочек обмоталась вокруг другой. Шипастый шар вышел из-под управления, словно взбесился, и ударил по плечу своего же хозяина. Коло оскалился и всадил в него два ориона. Первый вспорол лоснящуюся щёку, зато второй воткнулся под бровь. Круглолицый завизжал, как резаный поросёнок и схватился за лицо, выпустив из рук оружие.

С этого мгновения раненый перестал интересовать Коло.

Бедокур куда важнее, тем паче, что убийца благополучно избежал предназначенных ему кружек. Одна угодила в висок коренастому купчику — трагерцу, судя по смуглой коже и чёрным волосам с лёгкой сединой. Вторая умудрилась долететь до стены, так и не встретившись ни с кем из весьма густой толпы. Да, чудеса случаются, но не всегда они идут на пользу.

Жаме легко скользил сквозь скопление мечущихся напуганных посетителей гостиницы. Два солдата — аркебузиры, если судить по багряным нашивкам на рукавах, — попытались заступить ему путь, но отпрянули, натолкнувшись на хищный ледяной взгляд. Ну, конечно, в Вожерон они шли, чтобы вернуться с победой и славой, а кроме того набить кошельки звонкой монетой, а не ради безвестной смерти в придорожном заведении.

Коло спрыгнул на пол, опрокидывая стол. Толчком ноги отправил его навстречу Бедокуру. Успел заметить, что серый полукафтан отца Сабана мелькнул в дверях. Значит, половина дела сделана. Осталось навсегда отучить ретивого наёмника перебегать дорогу лучшему убийце в Аркайле. Щёголь поднёс к губам тростниковую трубочку и что есть силы дунул в лицо Жаме. Батистовый лоскуток, всунутый вместо пыжа, вылетел, заставив Бедокура качнуться в сторону. Он не мог не ждать подвоха. И дождался. Следом за тряпочкой в воздухе поплыло серовато-серебристое облачко.

Мало кто знает, что если собрать на рассвете пыльцу с огромных белых кувшинок, которых так много цветёт на озёрах Лодда, и смешать его с высушенной и толчёной икрой алых морских ежей, обитающих в скалах у южной оконечности самого маленького из островов Айа-Багаана, а полученную смесь прокалить в пламени свечи из горного воска, а потом ещё раз растереть до состояния мельчайшей пыли, то на любого, вдохнувшего её, нападает безудержный чих. Такой сильный, что известны случаи, когда человек умирал — лопалась лёгочная жила. Что ж, если Жаме всё равно суждено не выйти живым из «Золотой корочки», пусть удовольствие скрасит его последние мгновения. Не зря же утверждает людская молва — чем больше чихаешь, тем сильнее чихать хочется.

Чтобы не попасть под действие собственного снадобья, Коло немедленно натянул на лицо шёлковый шейный платок, с которым не расставался всё время, проведённое в дороге. Прикрыл рот и нос. С удовлетворением окинул взглядом залу.

Вокруг творилось нечто неописуемое.

Люди, казалось, ослепли и оглохли. Они чихали на разные голоса — визгливо и тоненьки, басовито и раскатисто, сипло и сдавленно. Кланялись, как на молебне. Сталкивались. Иногда даже лбами. Тёрли носы и глаза платками, рукавами, грязными пальцами.