Имя Души твоей. Пробуждение
Шрифт:
— Привет!
Иду дальше, надеясь, что отстанут. Слышатся торопливые шаги и новый оклик:
— Эй, привет, красавица! Не страшно гулять одной?
Упорно иду вперед, сжимая горлышко бутылки.
— Так мы проводить можем. Не хочешь составить компанию?
Останавливаюсь, не поворачиваясь, допиваю остатки алкоголя, подхожу к урне и аккуратно выбрасываю бутылку — все же вспоминаю о правилах приличия. Оборачиваюсь, как можно более твердо говорю:
— Нет. На все ответ — нет.
Снова иду вперед. Слова догоняют меня:
— А ты хорошо подумай! Мы умеем найти общий язык с женщинами.
Далее последовала сальная шуточка и дикий гогот.
— Ну, чего ты ломаешься? Нормальные не разгуливают по ночам в таком виде.
Сладко переспросила:
— В каком — таком?
Он как-то замялся, потом уточнил, неопределенно помахав в воздухе рукой, указывающей на меня:
— Вот в таком…
Глубоко вдохнула прохладный воздух, отдающий тиной и речной водой.
— Давайте разойдемся. У меня и без вас головняка хватает.
Сзади прокомментировали:
— Так мы поможем вылечить головную боль, хорошее средство.
Что ж… Давайте играть…
— Да легко! Пошли…
Подошла и бесцеремонно схватила того, кто был впереди меня, за руку:
— Куда пойдем?.. А вот хоть под мост… Самое место для меня!
Все трое ошарашенно переглядывались, явно не ожидая такого поворота. Я разошлась:
— Да не стойте столбами, в самом деле. Раз решились — действуйте. Все сразу и пойдем.
Они ожидали действий друг от друга, налет наглости мигом слетел с их лиц. Тот, кого я держала, как-то быстро отдернул руку, точно опасался, что я укушу. А я действительно могла это сделать. Боль потери была слишком сильной, и я знала, что обезвредить этот яд можно только полностью растворившись в звериной шкуре. Но что, если я не смогу контролировать рысь? Если бы я выпила столько, сколько позволила себе сегодня, до того, как стала другой, то давно спала себе мирно в кровати. Да и вряд ли я вообще смогла столько вылакать алкоголя за один раз. Я истерично захохотала. Один из моих ночных спутников шарахнулся в сторону и промямлил:
— Может, ну ее… Странная какая-то…
А вот это правильное решение! Но кое-кому из этой троицы захотелось приключений на свой зад:
— Да бухая она в стельку! Вот и вся странность! — и уже мне. — Пошли, тебе понравится.
Я икнула. Такой внезапный напор не то, что удивил меня, просто подбросил дровишек в пламя моего нарастающего бешенства. Еще миг — и вместо наманикюренных ноготков появятся крючковатые кошачьи когти. Но предполагаемый насильник этого не знал. Фатальная ошибка для него. Двое остались на дорожке, а этот потащил меня по насыпи наверх, под массивные опоры моста. Мое обоняние обострилось — запах пота и чужого желания кислотой пролился на нервы. Как можно спокойнее, едва сдерживая злость, процедила:
— Уходи. Пока можешь это сделать.
Мужчина презрительно сплюнул:
— Да что ты можешь мне сделать? Не рыпайся и все пройдет хорошо для нас обоих.
Человечность вновь шевельнулась — что я делаю?! Если убью одного, придется добить и тех двух! А Костя… И где Никита… Все. Красная пелена окутала мысли шелковым покрывалом ярости, смывая беспокойство. Не было меня, не было рыси — только остервенело бились слова — это враг, который атаковал первым! Убить. Мы были наверху, он зачем-то попытался меня поцеловать, словно хотел сгладить то, что собирался сделать, но я отвернулась, и он мазнул губами по моей щеке. Скривилась, раздраженно втянув воздух. Мужчина ошибочно принял этот звук за нетерпение и стал
задирать подол моего платья. Он не видел, что мои руки уже не были прежними, что клыки удлинились, а зрачок, наверняка, стал вертикальным. Я снова балансировала на гранях безумия, но нашла в себе силы прошипеть:— Убирр-райсс-ся!
Но человек был настолько поглощен воплощением своей идеи, что просто неразборчиво что-то пробормотал и склонился ко мне. Теперь остановить меня было невозможно. И сродни самоубийству. Стала стремительно перевоплощаться, одна цель была в моей голове — биение жизни на шее жертвы. Мужчина так толком ничего и не понял — рысь сомкнула клыки, разрывая вену. Мы вместе упали, и я с жадностью всмотрелась в растекающуюся по земле темную лужицу с металлическим запахом. Казалось, ничего вкуснее на свете не может быть. Только потянулась, чтобы проверить это, как внимание отвлек окрик снизу:
— Не увлекайтесь там, может, и мы поднимемся!
Глупые людишки. Я плотоядно облизнулась — с нетерпением жду вас тоже. Ветер донес знакомый аромат, который вернул мое сознание, заставляя содрогнуться от сотворенного только что. Будь я в человеческом обличии, меня тут же вывернуло бы наизнанку. Рысь только помотала головой и чихнула. Время вокруг словно замерзло тонкой коркой льда — двое внизу застыли с нелепыми выражениями на лицах. Я съежилась и поджала куцый хвост. Минута — и меня будто выдернули за шкирку из звериной шкурки. Я, тяжело дыша, сидела, а перед глазами мелькали черные пятна. Сжалась в комок, услышав знакомый тембр голоса:
— Сказать, как поступают с бешеными животными?
Знала, что ответ Снежина не интересует, поэтому молчала. Похоже, я пополнила ряды тех, кто теряет рассудок, не выдерживая всего напряжения. Мужчина склонился над трупом и провел рукой, словно стирая что-то. Окровавленное тело начало тлеть, точно клочок бумаги, вспыхивая оранжевыми искрами, пока не рассыпалось черным пеплом. Резкий порыв с реки развеял все без остатка. Норд подошел ко мне, под его колючим взглядом я поднялась, и мы переместились вниз, где все так же неподвижно стояли остальные участники драмы. Он поочередно взмахнул рукой, перед лицом каждого, глаза мужчин после этого подернулись мутной пеленой, но затем приобрели вполне осмысленное выражение. Все вернулось в свое русло. Нас они почему-то не замечали и вскоре, точно позабыв обо всем, просто пошли вперед, негромко переговариваясь.
Сказать, что мне было паршиво, это не сказать ничего. Почувствовав на себе чей-то взгляд, обернулась. На долю секунды, померещился знакомый взгляд желтых волчьих глаз. В нем не было ненависти или злости — только одобрение. Моргнула и наваждение пропало. До боли сжав плечо, Снежин привлек меня к себе, и мы оказались в квартире. Но даже в знакомой обстановке родных стен, не смогла унять дрожь.
— Я могу убить тебя прямо сейчас. Но интересно послушать, что ты скажешь в свое оправдание.
Вспомнила весь спектр ощущений, с которыми боролась: боль, гнев, тоска, ожесточение. Сейчас передо мной тот, кому я всем этим обязана.
— Ты знал! Знал, что будет с Костей! И ни слова не сказал, даже не намекнул!
Этот колкий взор и спокойный тон:
— Люди редко учатся на чужих ошибках, хотя и на своих тоже из рук вон плохо.
— Это не ошибка, твою..! Это жизнь! Целая человеческая гребаная жизнь! — истерика накрыла меня с головой своим душным одеялом.
По его взгляду и выражению лица я догадалась, что ему абсолютно все равно. А мне надо было вылить все дерьмо на этот вентилятор, прежде чем меня саму окатит: