Имя им - легион
Шрифт:
– Краснодар!
– охотно отозвался тот, сверкнув золотой коронкой.
На первый взгляд он ничем не отличался от остальных новичков, одетых в такие же казенные спортивные костюмы, и Алексей в который уже раз отметил способность своих соотечественников распознавать друг друга без слов и документов.
– О, почти сосед...
– Шухер!
– выпалил кто-то, но было поздно.
Прямо напротив столика, за которым расположились Хохол и другие "комба", замер в привычной позе надсмотрщика за рабами капрал-шеф Дюпон по прозвищу Дятел. Глаза, как обычно, пустые, руки за спиной, ноги на ширине плеч...
Наконец, капрал-шеф брезгливо и будто нехотя разлепил губы.
– Встань, - перевел кто-то шепотом.
– И назовись.
Но Хохол уже понял приказ. Он вытянулся в струнку перед Дюпоном, проорал фамилию и по старой армейской привычке принялся пожирать начальство глазами.
Дятел задал следующий вопрос - как догадался Алексей, его интересовало, знаком ли кандидат с установленными в лагере правилами поведения. Познания приятеля во французском были скудны до неприличия, но даже он уловил в речи Дюпона пару знакомых слов. А потому напрягся из последних сил и выдал:
– Миль пардон, мон капрал... то есть, капрал-шеф.
– Встать. Смирно!
Затем последовал приказ - всем "комба" покинуть помещение и построиться в одну шеренгу.
– С-сука, Дятел...
Под сочувственными и удивленными взглядами нескольких десятков кандидатов в легионеры, их старшие товарищи торопливо пересекли зал и привычно разобрались по росту перед входом в столовую.
Прозвучала команда, после чего "комба" строевым шагом проследовали на пресловутый плац - мимо типографии и неприметного здания, в котором размещалось что-то вроде компьютерного центра Легиона.
– Стой! Вольно...
Перед шеренгой снова с презрительной миной на физиономии появился Дятел. Несмотря на жару, форма у него под мышками была сухой, да и на лице не блестело ни капельки пота.
– Смирно!
Хохлу было приказано сделать два шага вперед и принять упор лежа. Несколько минут капрал-шеф Дюпон подробно обьяснял, в чем заключается провинность будущего легионера и для чего необходимо соблюдать дисциплину, а также славные полуторавековые традиции самой известной в мире войсковой части...
– Сейчас это он про что?
– почти неслышно, одними губами спросил у Алексея сосед справа.
– Один, говорит, за всех - все за одного!
– Тоже мне, д'Артаньян...
В данном случае с детства знакомое по роману о трех мушкетерах выражение означало: за проступок одного кандидата будут наказаны все "комба".
– Вот ведь, сволочь.
В конце концов, перешли к делу. По команде капрал-шефа люди в форме разом упали на плац и приняли упор лежа. В носу Алексея сразу же запершило от пыли, поднявшейся с раскаленных на солнце каменных плит.
Кто-то чихнул... Дятел прошелся вдоль шеренги, почти задевая лица тупыми носками ботинок. Постоял, и лишь после этого начал отсчет:
– Раз! Два! Три!
Отжаться пришлось раз сорок, прежде чем прозвучало:
– Встать! Вольно... Разойдись.
Наказание получилось не столько тяжелым, сколько унизительным.
– Убью гада, - прошипел Хохол, с дикой ненавистью глядя в удаляющуюся спину капрал-шефа.
– Точно угрохаю, бля буду!
Но угроза повисла в воздухе. Некоторое время "комба" молча приводили
себя в порядок: новенькое, недавно полученное обмундирование теперь выглядело хуже обносков второго срока службы, лица и руки покрылись подтеками грязи и пота. А потому, хотя вслух претензий никто высказывать не собирался, Хохол все же почувствовал себя немного виноватым перед товарищами:– Ну, мужики, чего вы?
– Карашо, товарищ, - ободряюще потрепал его по плечу оказавшийся рядом Гюнтер.
А потом отозвался и Алексей:
– Ладно. Считай, легко отделались.
Одним из принципов Легиона была коллективная ответственность за индивидуальные провинности. И надо отметить, что из-за "русских" парней остальных кандидатов наказывали достаточно редко - гораздо чаще дисциплину нарушали негры, свободолюбивые "латиносы" и разбалованные демократией представители Западной Европы.
– Замочу ведь этого Дятла, честное слово!
– Снова в сердцах поообещал "виновник торжества".
– Не болтай, - неожиданно резко оборвал приятеля Алексей.
– Ты чего?
– удивился Хохол.
– Ничего... В "гестапо" захотел? Давай. Пришьют тебе там угрозу покушения на командира - и привет!
– Да кто заложит-то?
– Хохол без особой уверенности оглянулся по сторонам. Конечно, стукачи военной контрразведки были в каждом взводе и в каждом "землячестве", но грешить на стоящих сейчас рядом товарищей не хотелось.
Большинство "комба" уже покинуло плац, и Алексей махнул рукой:
– Чего ждем? Пошли отсюда!
– Солнце уже навалилось на горизонт, но до относительной вечерней прохлады было ещё далеко.
– Вы в казарму?
– Да надо бы душ принять, и вообще...
Однако, сразу за Центральным штабом на пути "комба" вырос запыхавшийся русский парень из кандидатов:
– Мужики, постойте!
– Ну? Чего еще?
– Насторожился Хохол.
Видимо, он считал, что хорошим новостям взяться неоткуда, а плохих на сегодня уже и так хватило с избытком.
– Поздравляю! Утром все поедете в "учебку".
– Ну, наконец-то! Откуда знаешь?
– На всякий случай уточнил Алексей.
– От этого, как его... ну, каптерщика. Мы после обеда в подвале, на вещевом складе работали, вот он и сказал, что команда на отправку сформирована. И бумаги уже в канцелярии.
– Значит, точно...
Начальник склада родом был откуда-то из-под Череповца, отвоевал свое в погранвойсках на таджико-афганской границе, а в Легионе за несколько лет дослужился до звания сержанта и теплой спокойной должности. Как большинство тружеников тылового обеспечения, он знал в лагере все и обо всех - а потому изредка снисходил даже до того, чтобы поделиться с "зелеными" новичками кое-какой полезной информацией.
– Спасибо, земляк! Обрадовал.
– Не за что, мужики.
– Давно пора. Уже поднадоело тут...
– Народ, на какое-то время забыв о Дятле и учиненной им экзекуции, принялся весело и возбужденно обсуждать предстоящий отьезд.
Разумеется, поступило предложение устроить отвальную:
– А что? По полтинничку скинемся - и нормально!
– Это сколько получится? Пятьдесят франков если умножить на...
Кто-то сообразил:
– Так ведь магазин-то уже закрыт!
– А если в Обань смотаться?