Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много

Двигаясь все быстрее, она горячо шептала одно и то же слово — даже не мне, а самой себе, повторяя его как мантру, заводя себя на все более страстные движения и вздохи. Это и правда было очень похоже на любовь, и у меня недавно было что-то подобное.

— Пока длится мой поцелуй, — продолжала Марго, — ты по-настоящему любишь и хочешь дать максимум того, что можешь дать, чтобы сделать другого счастливым…

Улыбаясь, она стояла на пороге и смотрела на нас как фея-крестная, наблюдая, как мы любим друг друга — с ее слов. Девчонка, скачущая на мне все горячее, по-настоящему хотела подарить мне лучший оргазм в моей жизни. Однако с любовью это не имело ничего общего. Она не знала мое имя, а я не знал ее имя — и мне это было неважно, как и неважно, откуда она пришла и куда уйдет, какие у нее проблемы и что она будет с ними делать. Если любишь — реально любишь, — все это имеет значение.

Стоны становились все более частыми и рваными, бедра все бодрее скакали на мне, сжимаясь сладкими судорогами, отмечая последние мгновения этой любви, которая неминуемо закончится вместе с оргазмом. Вне секса ее не существовало. Если этот поцелуй должен дарить любовь, то в любви Лилит ничего не понимает. Хотя Марго вроде была довольна своим даром. Наверное, так бывает у всех, кто путает чувства и секс. Не знай я разницу и сам, мне бы тоже было нормально. Зная же, «любовь» Лилит казалась лишь жалким суррогатом. Полетом в аэротрубе вместо прыжка с парашютом. Это похоже, весело и безопасно — но только не по-настоящему.

Зажмурившись, девчонка громко простонала, встречая свой оргазм и принимая в себя мой, двигаясь так, словно хотела наполнить презерватив до краев. Пока мы вместе кончали, ликующая улыбка сияла на ее губах. Она была счастлива — что порадовала своего любимого. А потом, вбирая последние мои пульсации, замерла, прижимаясь ко мне голой грудью. И в эту секунду я почувствовал, что действие поцелуя Марго закончилось.

Отстранившись, девчонка открыла глаза и с неловкостью посмотрела на меня — внезапно снова ставшего для нее чужим. Игра в любимых подошла к концу. Хотя она все еще сидела на моем члене, который уже исследовал ее вовсю, сами мы до сих пор были незнакомцами. Торопливо поднявшись с меня, она смущенно натянула трусики, одернула юбку и застегнула лифчик, явно довольная случайной связью, но не желающая продолжения. Пробормотав «пока», она выскочила из кабинки и убежала, заправляя блузку на ходу.

Марго с улыбкой проводила ее глазами, а потом повернулась ко мне, еще не успевшему даже стянуть презерватив.

— Посадить на член может кто угодно, — подойдя ко мне, сказала она, — а вот согреть сердце далеко не каждый… — губы нежно коснулись моей щеки. — Думаю, еще удивимся, — добавила она и, развернувшись, вышла.

Дверь хлопнула, закрыв меня в кабинке одного. Поднявшись, я быстро привел себя в порядок и натянул брюки. Метка на запястье теперь стала совсем бледной, всего лишь контуром, за которым едва угадывалась «А», но тем не менее не прошла. Сколько и кого здесь надо перетрахать, чтобы она совсем исчезла?.. Я с досадой вышел из туалета, решив снова попытаться покинуть бал. Вдруг на этот раз получится.

За время моего отсутствия атмосфера в зале заметно изменилась, все больше напоминая прелюдию к бурной студенческий оргии. В воздухе летала все та же мелодия, но ее уже вовсю перебивали постанывания, причмокивания и томные вздохи. Все диванчики были заняты парочками, которые жадно тискались и целовались, а кое-где развлекались и группами побольше.

Стараясь ни на что не отвлекаться, я направился к выходу, однако взгляд сам зацепился за знакомое лицо. На кушетке у стены Марко обжимался сразу с двумя девчонками, видимо, тоже желающими получить по автографу. А по соседству расположилась еще одна троица — на этот раз два парня и одна девушка, нырнувшая руками в штаны обоих. И пока она переплеталась языком то с одним, то с другим, ее пальчики, не останавливаясь, играли сразу с двумя членами. Интересно, как они ее поделят? По очереди или одновременно? Как будут завтра об этом вспоминать? В частности она сама.

А некоторые уже совсем переходили грань, приступая к сексу прямо в зале. Всезнайка, чью болтовню я слушал во время речи Алины, сейчас лежала грудью на столе, а за ней пристроился парень со спущенными трусами и, задрав ее юбку, увлеченно долбился в призывно выставленные бедра. Сжимая пальцами красную скатерть, она жарко постанывала, вообще не смущаясь, что их может видеть весь зал. Прямо перед ней лежало спелое надкушенное яблоко.

Бледная метка на руке назойливо зачесалась. Я стремительно отвернулся, стараясь смотреть только на дверь и думать только о ней. Я хочу выйти. Хочу выйти! Но чем ближе я подходил к выходу, тем сильнее накрывало странное ощущение — смесь тревоги, грусти и потери. Такое бывает на прикольной вечеринке, которая вот-вот закончится — и ты вдруг это понял и не хочешь, чтобы время шло. В такие моменты начинаешь жалеть о том, что будущее наступит — потому что настоящее кажется гораздо лучше.

Но я хотел отсюда выйти. Пытаясь ничего не видеть и не слышать, я ускорился. До двери оставалась всего пара шагов, когда поверх зудящей метки легли изящные пальчики и потянули меня назад.

— Куда же ты спешишь, мой сладкий мальчик?..

Ep. 37. Бал похоти и соблазнов (III)

Чужие пальчики игриво пробежались по метке, бывшей сегодня такой чувствительной, словно мне гладили не руку, а сразу залезли под ремень. Все тело мгновенно охватил зуд бешеного возбуждения, от которого, казалось, не скрыться и не спастись. Уже зная, кого увижу, я обернулся и на миг утонул в изумрудной зелени глаз. Появившаяся на своем празднике Лилит ослепительно улыбнулась.

— Неужели тебе здесь не нравится?

Стараясь не смотреть слишком долго в эти затягивающие глаза, я перевел взгляд на ее наряд. Блестящая ткань чарующе переливалась в свете красных ламп, как чешуя змеи на закате. Прилегая как вторая кожа, узкое платье беззастенчиво очерчивало каждый изгиб роскошного тела: грудь, талию, бедра, будто выточенные для удовольствий. Как и всегда, сексуальнее в целом зале не было никого. Интересно, она сюда тоже пришла потрахаться? От этих мыслей метка под ее пальцами зазудела еще сильнее.

— Очень нравится, — я попытался вытянуть свою руку, — но мне пора идти.

— С этим, — пальчики дразняще провели по еле видным контурам на моем запястье, — ты не уйдешь.

Ее прикосновения вызывали новую волну зуда — такого острого, будто мне делали глубокий минет. Казалось, меня трогает сам порок.

— Но я могу сделать так, что это исчезнет, — вкрадчиво добавила Лилит, двигая пальцами вверх и вниз, словно пытаясь ублажить меня через эту метку. — Сразу и без усилий…

Терпкие волны одна за одной прошивали тело и разбивались всплесками где-то в районе паха. С каждой секундой выносить ее касания становилось все сложнее. Схватись она сразу за мой член, вряд ли ощущения были бы сильнее.

— А что взамен? — спросил я, кладя свою ладонь поверх ее, чтобы она прекратила.

— Как хорошо ты меня уже знаешь! — засмеялась она, вонзая ноготки в мое ноющее запястье. — Подари мне один танец, и я тебя отпущу.

— Только танец?

— Если хочешь больше, — ее пальчики пробежали поверх моей руки, удерживающей ее руку, и под этим сэндвичем из ладоней зуд вернулся, — я не буду возражать… Но сегодня мне хватит и танца.

Музыка кружилась по залу, наполняя воздух соблазном и легкомыслием. Лукаво сверкая глазами, Лилит терпеливо ждала, что я буду делать дальше. Ее обольстительная улыбка ласково намекала, что выбора у меня все равно нет. Здесь была только одна хозяйка, и только она устанавливала правила.

Мысленно выдохнув, я осторожно положил руки ей на талию. Обвив мою шею, она мгновенно притянула меня к себе. Ее грудь развязно ткнулась в мою, а бедра бесстыдно прильнули к паху. Как пьяная доступная девчонка, нашедшая себе пару на ночь, она буквально повисла на мне, с ходу нарушая все мыслимые границы и условности, которых для нее, пожалуй, никогда и не существовало.

— Неужели будешь все время молчать? — кончик ее носа шаловливо задел мой.

— А о чем ты хочешь поговорить? — отозвался я.