Индийские сказки

От мужа она не стала скрывать правды. «Ты знаешь, как я любила и баловала мальчика, как растила его целых семь лет, а все же он любит меня не так, как любит мать, которую почти никогда не видит. Нет, чужого ребенка растить не стоит! Я не успокоюсь, пока не вымолю себе сына у божества Магадео». «Вот безумная женщина! Пора бы, кажется, покориться своей судьбе. Ну, где ты найдешь Магадео? Полагаю, что путь на небо тебе не известен?»

«Я пойду и буду искать его», – упрямо продолжала женщина, – «буду искать пока не найду, а если никогда не найду, – что ж делать? Знаю только, что домой я не вернусь, пока не буду знать, что молитва моя услышана».

Муж не стал задерживать ее, и она в тот же день ушла из дома. Долго бродила она по джунглям, много дней и ночей скиталась по выжженной пустыне, оставив далеко за собой родную страну, наконец, однажды, дошла до большой реки. Тут она присела отдохнуть и заметила, что по близости расположились еще две женщины, по-видимому, тоже издалека. То была Коплинге, царица соседней страны Мадура, и одна танцовщица.

Ни царица, ни танцовщица, ни жена купца никогда раньше не встречались. Женщины с удивлением посмотрели друг на друга: никто из них не рассчитывал встретить кого-нибудь в этом пустынном месте.

Царица заговорила первая: «Кто ты, и куда идешь?» – спросила она жену купца. «Я жена купца, иду из дальней страны, ищу божество Магадео. Он милосерден, а я так хотела бы иметь ребенка! А ты, благородная женщина, скажи мне, кто ты такая и куда направляешь свой путь?» – спросила она в свою очередь царицу. «Я такая же несчастная как ты», – со вздохом промолвила рани, хотя называюсь царицей страны. Но не радуют меня ни роскошь, ни власть: у меня нет детей и я тоже пошла искать Магадео, чтоб вымолить у него ребенка. А ты кто и куда идешь?» – обратилась теперь уже царица к третьей женщине. «Я – танцовщица и у меня тоже нет детей, и я тоже ищу божество Магадео, чтоб просить у него ребенка». – «Так отчего бы нам не продолжать путь вместе?» – предложила жена купца, – «ведь цель у всех нас одна и та же». Царица и танцовщица тотчас же согласились и три женщины вместе двинулись в путь.

Он шли все дальше и дальше, все глубже заходя в незнакомую пустыню. Нигде не попадалось им живого существа, нигде не решались они остановиться для ночлега; ноги их страшно опухли и болели, одежда лохмотьями висела на исхудалых плечах; они давно уж питались лишь дикими ягодами и кореньями джунглей. Не было у них ни покоя днем, ни сна ночью; час за часом, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, так шли и шли они, пока передвигались ноги.

И вот однажды пришли они на берег огромной реки и остановились в отчаянии: перед ними был грозный огненный поток и никакого способа переправы, никого ни на том, ни на другом берегу.

Царица и танцовщица горько заплакали: «Увы! К чему теперь наши страдания и тревоги? Как идти дальше? Пропало все!» Но мужественная жена купца не унывала. «Как? Останавливаться теперь, когда уж так много пройдено? Ни за что: проложим себе путь через огонь!» и она храбро бросилась в огненные волны. Спутницы, однако, не посмели двинуться за нею.

«Идите, идите смело», – кричала им между тем жена купца уже с середины реки, – «огонь не жжет, он не страшен. Идемте искать Магадео; он верно на той стороне!» Но женщины грустно покачали головой. «Нет, страшно решиться, иди одна. Мы будем ждать тебя здесь. Если найдешь божество, вспомни о нас».

Жена купца махнула рукой и поплыла дальше, а огненные волны неслись мимо нее, не причиняя ей никакого вреда.

Когда она выбралась на противоположный берег, она вступила в дикие джунгли где на каждом шагу попадались слоны, буйволы и львы, тигры и медведи. Со всех сторон рычали они на нее и скалили зубы. Но женщина бесстрашно шла мимо их. «Умрешь лишь один раз», – рассуждала она, – «лучше погибнуть здесь, чем вернуться, не достигнув цели». И дикие звери пропускали ее невредимой.

Смотрел с облака на землю Магадео, и жалко стало ему бедной женщины, целых двенадцать лет скитавшейся по свету в надежде встретить его. Он поставил среди джунглей чудесное манго, а рядом с деревом сотворил чистый ручей; сам же принял образ странствующего факира и встал под деревом. Но измученная дорогой женщина так занята была своими мыслями, что даже не заметила факира, и не соблазнилась красивой лужайкой у источника, чтобы немного отдохнуть у него. Тогда факир окликнул ее: «Женщина, женщина, куда спешишь? Иди, отдохни здесь!» Она бегло взглянула на него: «Что тебе до меня, благочестивый отец? Твори свои молитвы и оставь меня!» – «Остановись», – крикнул он опять, – «выслушай меня!» Она молча покачала головой. Тогда Магадео встал прямо перед нею, но уже не в образе факира, а в полном блеске повелителя небес. Бедная женщина пала ниц у ног его. «Куда спешишь ты, женщина, скажи мне?» – «О, милостивый господин, я ищу Магадео. Я двенадцать лет брожу по пустыне, тщетно взывая к нему; я хочу просить его только об одном, да дарует он мне ребенка». – «Не ищи более», – властно отвечало божество, – «я тот, кого ты ищешь. Возьми это манго», – и он подал ей один из плодов с чудесного дерева у ручья, – «съешь его и иди спокойно домой: молитва твоя услышана».

Тут она вспомнила о двух спутницах своих. «Господин мой! Нас трое спешило к тебе, но две остались у огненной реки: их смутил грозный огненный поток. Будь милостив, скажи, как дать и им детей?»

«Если хочешь, поделись с ними своим манго и у них тоже будут дети».

С этими словами божество исчезло, а жена купца, веселая и счастливая, пошла обратно к огненной реке, на другом берегу которой её продолжали ждать царица и танцовщица. «Я нашла Магадео», – отвечала жена купца, переплыв реку и отвечая на их расспросы, – «он дал мне волшебное манго и позволил поделиться с вами, чтоб у всех нас были дети». Она раздавила сочный плод, отдала сок царице, кожицу танцовщице, а косточку оставила себе.

Обрадованные женщины двинулись в обратный путь. Царица и танцовщица скоро достигли своей страны, а жене купца пришлось еще долго странствовать, прежде чем дойти до города, где жил ее муж.

Она так страшно исхудала и изменилась за время путешествия и пришла в таких лохмотьях, что прежние друзья едва узнали ее и все смеялись над нею. Купец тоже сказал жене:

«Не вижу большой пользы от твоего долгого странствования; ты вернулась хуже всякой нищенки и все смеются над тобой».

«Пусть смеются», – спокойно отвечала она. – «Я нашла Магадео, я съела волшебное манго, и теперь у меня будет собственный ребенок».

Действительно, через несколько месяцев у купца родился сын. Около того же времени у царицы Коплинге родилась дочь и у танцовщицы то же.

Все три женщины были вполне счастливы; каждая из них оповестила о радостном событии всех друзей и знакомых и каждая сообразно своему состоянию устроила пир для бедных в виде благодарственной жертвы божеству. Жена купца назвала сына своего Койла, в память о косточке манго, танцовщица – дочь свою Маули, в честь сладкой мякоти плода, а малютку-царевну назвали Чандра, «так как она была прекрасна и нежна, как светлый месяц».

Чандра была так красива и так мила, что один взгляд ее покорял все сердца. Она, бесспорно, была красивейшим ребенком во всей стране и что особенно поражало всех, это то, что она родилась с двумя драгоценнейшими запястьями вокруг ног и эти запястья постепенно росли по мере ее роста. Таких запястьев еще никто никогда не видел; драгоценные камни на них сверкали как солнце, так что глазам было больно смотреть на них, а вокруг висели крошечные золотые колокольчики и они звенели, когда кто-нибудь подходил к ребенку. Царская чета не могла налюбоваться на девочку. Вскоре после ее рождения были разосланы гонцы по всему государству созвать ученых браминов, чтобы узнать судьбу царевны. Собрались мудрые старцы со всех концов страны. Долго молчали они, наконец, самый мудрый из них промолвил: «Если хотите спасти государство, удалите ребенка из страны: она со временем сожжет наш край».

Раджа задрожал от гнева: «Дерзкий лжец и обманщик!» – крикнул он. – «Ты мне головой ответишь за свои слова». – «Голова моя в твоей власти», – покорно отвечал ученый брамин, «но не упрекай меня во лжи. Пусть принесут немного шерсти, я докажу тебе истину своих слов».

Принесли шерсть; брамин приложил ее к волосам ребенка: шерсть мгновенно вспыхнула и сгорела вся дотла, опалив руки окружающих. «Как сгорела теперь шерсть, так сгорит однажды и вся наша страна, если царевна останется в живых», – повторил брамин. Все придворные испуганно переглянулись. «Если так», – мрачно решил раджа, – «пусть немедленно удалят ребенка».