Индок охотится за пауками
Шрифт:
– А кто поведал вам, что я распространяю слухи? Кому можно так легко поверить, наверное, Галине Георгиевне? – в голосе Ивана Ивановича женщине послышалась издёвка.
– Мне многие об этом сказали! Сначала следователь, а потом Людмила Борисовна!
– Директриса! Мог и сам догадаться! – подумал учитель географии, – а что она вам ещё сказала?
– Вы сказали ей, что я веду себя легкомысленно, а сами ни одной юбки в школе не пропустили!
Мстительная Людмила Борисовна просто не могла не рассказать о Юле.
– Ну, тут-то мы квиты! – невесело усмехаясь, заметил Иван Иванович, – а если я скажу, что никому ничего
Глаза Валентины Михайловны загорелись ненавистью:
– Меня с работы увольняют из-за него, а он всё ещё врёт! Я вас ненавижу! Сплетник! Вы не мужчина, а старая баба!
Разгорячённая Валентина Михайловна неожиданно дала учителю географии пощёчину.
Ревность и злость смешались в его душе. Сейчас он учитель не испытывал нежности к Валентине Михайловне. Наверное, в ярости Иван Иванович легко мог бы сломать её изящную шею. Внезапно он понял, что хочет овладеть этой женщиной, здесь и немедленно!
Интересно, как она себя поведёт? – внешне Иван Иванович мог показаться хладнокровным. Он неспешно запер дверь на задвижку, повернулся к растерявшейся от собственного поступка Валентине Михайловне, крепко обхватил женщину и завёл её руки за спину. Теперь она не могла его ударить.
– Вы очень нравитесь мне сейчас!
– Мне больно!
– Давайте всё же выясним, какой я мужчина!
Преодолевая сопротивление, Иван Иванович грубо поцеловал Валентину Михайловну, а затем силой усадил её на край письменного стола. Свалилась заколка, сдерживающая строгую причёску школьного психолога, и длинные волосы женщины рассыпались волной, закрывая её лицо и плечи. Пытаясь освободиться, Валентина Михайловна откинулась на локти, и невесомый подол её платья предательски взметнулся вверх.
– Что вы делаете?
Это был лишний вопрос, действия Ивана Ивановича двойного толкования не допускали.
– Пустите меня, я буду кричать! – хриплым шепотом пригрозила она, слабо пытаясь оттолкнуть Ивана Ивановича, – я же сказала, нет!
Учитель географии на слова внимания не обращал и, в конце концов, Валентина Михайловна действительно закричала.
К счастью для них обоих, крик, обозначающий в романах высшую ступень человеческого наслаждения, был подавлен ревом школьного звонка.
В последнюю неделю перед летними каникулами учителя были взволнованы неожиданным событием. Из департамента образования в школу переслали анонимное письмо, написанное на Людмилу Борисовну и других членов учительского коллектива.
На большой перемене директриса срочно собрала внеплановое собрание, на повестке дня которого было два ортодоксальных вопроса: «что делать?» и «кто виноват?».
Иван Иванович высказал предположение, что делать ничего не надо, так как нормальные люди на анонимки внимания не обращают. С его точки зрения, письмо переслали в школу только для того, чтобы дирекция знала о том, что кому-то не жаль марать бумагу. Должна же в обществе существовать презумпция невиновности!
Директриса призадумалась, но в итоге с его мнением не согласилась, вероятно, она знала чиновников из департамента образования гораздо лучше, чем опальный учитель географии.
С подачи Людмилы Борисовны было решено, что будет написано коллективное письмо с опровержениями обвинений, выдвинутых неизвестным автором. Под этим письмом будет должен подписаться весь коллектив.
Разобраться
со вторым вопросом оказалось сложнее. Было выдвинуто несколько версий происхождения вредной бумаги. Вначале предположили, что его написал кто-то из родителей учащихся, но это предположение было отброшено быстро. Автор письма был в курсе основных событий происходящих в школе и вдобавок обладал незаурядным литературным языком.Смешно, – подумал Иван Иванович, – как будто только учителя могут быть грамотными!
Круг поисков скрытого врага заметно уменьшился. Теперь можно было искать предателя внутри коллектива.
– И как только этот Иуда посмел вымести из дома мусор! – упомянутые в анонимке учителя подозрительно смотрели друг на друга, отыскивая возможного автора, при этом самое большое подозрение падало на литераторов.
Кто-то предложил прочитать перечисленные в бумаге школьные грехи вслух, чтобы вычислить подлую личность методом исключения. Про себя никто писать не станет! Предложение озвучить письмо Людмиле Борисовне не понравилось.
– Читать не будем, – сказала она, поджав губы, – а вот упомянутые в письме фамилии выпишем!
Попытка отделить чистых от нечистых к истине, конечно, не привела, но в список подозреваемых попали многие.
Отныне весь школьный коллектив делился на две половины, на тех, чьи поступки были упомянуты в анонимке, и на тех, кто мог её написать.
Разделяй и властвуй! – вот главная истина победителей.
Установившаяся в конце мая жара располагала к неразумным поступкам. Мальчишки писали на стенах, поджигали прилипшие к потолку спички, дрались и взрывали петарды. Какие-то юные любители физики разрядили конденсатор в аквариуме кабинета биологии, отчего многие рыбки всплыли кверху брюхом.
Девочки из шестого класса подложили в ботинок Ивана Ивановича мокрое мыло, а опившиеся пива девятиклассники отломали в туалете новенькие краны. (Они так и не смогли объяснить, зачем сделали это.) Один десятиклассник на спор выпрыгнул со второго этажа, а Галина Георгиевна вконец разругалась с директрисой.
Никто не понял, как это произошло, но стало известно, что в написании анонимки директор подозревает именно завуча. В ответ Галина Георгиевна обвинила Людмилу Борисовну во взяточничестве.
Отзвенел последний звонок, и вскоре наступил долгожданный июнь. Учителя спешно оформляли журналы, сдавали отчёты за учебный год и оформляли личные дела. В кабинетах следовало отмыть окна и стены, а также отодрать намертво прилипшую к линолеуму жевательную резинку. Уборка кабинетов, – вечная головная боль классных руководителей! Платят учителю за кабинет или не платят (чаще не платят!), за его чистоту и оформление отвечать всё равно ему.
И не дай Бог иметь в классе старые столы, занавески, или классную доску!
– Какой убогий кабинет, здесь всё надо менять! Вы что, не умеете работать? Пусть родители купят… – возмущённо скажет директор при проверке.
И куда деваются школьные деньги, выделенные на оборудование кабинетов?
В начальной школе мытьём кабинетов занимаются многострадальные мамы, а начиная с пятого класса, сами школьники. Иван Иванович подозревал, что санитарные требования не разрешают детям мытьё полов, но нигде не смог это уточнить.
– Не нравится, ну и мойте сами! – дирекция школы на такие вопросы прямого ответа не даёт.