?Инфекция!
Шрифт:
Когда шампанское перетекло в кровь вместе со всеми пузырьками, а с едой было покончено, официант принес им по бокалу красного вина, и они прослушали еще одну долгую песню от музыканта, угадывая в беспорядочно рассыпанных на темной скатерти неба крупинках сахара знакомые созвездия. Луна взяла выходной и не явилась на рабочее место, а потому мелкие кристаллики звезд вырисовывались яркими огоньками на темном фоне. Принесли еще еды, и двое с трудом разобрались и с этим блюдом. Луиза смеялась и рассказывала забавный случай на одной из выставок. От десерта они отказались, тяжело поднялись из-за стола и, побросав благодарности повару и официантам, медленно побрели к своему домику, решив подольше погулять, чтобы утрамбовать еду.
В постели Алекс попросил Луизу лечь на живот и, обмазав девушку лосьоном для тела, стал гладить ее разгоряченное под солнцем тело, стараясь растирать ее так, как ощущал на себе руки Халилы. Он добрался до
– Вот так она гладила тебя, да, а ты хотела посильнее, верно? – Алекс сам не заметил, как приборчик в трусах стремился выпрямиться и выбраться из убежища.
– Ага… почти, – дыхание Луизы усилилось и участилось, – чуть выше, пожалуйста…
Пальцы Алекса добрались до подстриженного в форме треугольника пружинящего пушка на лобке, до мокрой складочки, потеребили немного темно-розовый бугорок, и средний набрался смелости и вполз в горячую дырочку девушки, заставив ее выгнуться и сомкнуть ладони на складках простыни.
– О, да, – простонала она, – вот теперь то, что надо…
Он продолжал сгибать и разгибать палец, массируя стенки влагалища и пытаясь дотянуться до самого конца пещерки, и двигал рукой, пока там, внутри, не захлюпало от густого сиропа, наполнившего все нутро аппетитной похотливой самочки, в каковую превратилась сейчас Луиза. Тут она развернулась к нему лицом, сверкнув в темноте бесовскими глазами, раздвинула бедра, подняв колени до груди, приглашая его.
– Хочу тебя… – хрипло прошептала она с придыханием.
Алекс избавился от остатков одежды и чуть не с разбега состыковался с ней в двух местах одновременно: сплетением языков сверху и ударом в созданную для его приспособления впадинку снизу.
Глава 4. День пятый
Алекс проснулся рано утром, пока Луиза еще спокойно посапывала на другой стороне кровати, от настойчивого и громкого крика птицы. Он ступил за порог виллы и вгляделся в серую массу между деревьев: хрупкие скрюченные коричнево-серые листья забирались один на другой, выворачивались, опавшие гнили на песке, но никакой птицы – лишь несколько крабов шуршали под кустом, разбегаясь от угрожающих шагов человека: они смешно замирали под домиками-ракушками, но уже через несколько мгновений оживали и продолжали удирать, кто бочком, кто прямо, кто задом. Он выступил из живого коридора на берег, осмотрел пляж. Солнце поднималось с восточного края острова, и на этой оконечности тени от пальм тянули щупальца далеко от берега в колыхающуюся гладь.
Он отправился на пустынную песчаную косу, чей острый мысок омывали с трех сторон ленивые волны.
Крабы рассып'aлись в разные стороны при его приближении, были среди них белые, невесомые членистоногие, шустро нырявшие в норку; ступни погружались в суфле из мокрого песка, соленая вода омывала щиколотки. К сердцу подобралась тревога и сжимала его шершавыми ладонями, накачивая вены тоской. Плохие предчувствия мучили его, и неприятные мысли перебивали друг друга в голове: вся эта пандемия, набиравшая обороты, грозила неизвестностью и мраком, а во мгле могут водиться чудовища, пожирающие слабую дичь. Конечно же, Алекс не считал себя слабым и готовился бороться, но хватит ли его сил противостоять этой необозримой стене тумана, этой песчаной буре, уже видимой на горизонте, готовой врезаться в повседневность и снести ее, растерзать в щепки… В новостях он прочитал, что президент готовится сегодня после обеда сделать важное заявление, а все важное так или иначе связано нынче с проклятой заразой, что расползалась невидимыми флюидами по планете. Он пнул берег, и сырые комья песка плюхнулись в волну. Он пнул волну, и брызги исчезли, слившись с океаном. Разве можно бороться с цунами? Не усугубил ли он свое положение теперь, добровольно уйдя с ринга?
Но есть же у них обратный билет! Ведь отпуск скоро закончится. Самолет забронирован, места куплены, тут он ненадолго. Отпуск – такое дело, глазом не успеешь моргнуть, как уже пролетел. Дни несутся табуном диких лошадей, еле успеваешь разглядеть хвостатые крупы. И тут то же самое! Вместо того чтобы переживать о делах, ему бы наслаждаться. Ловить моменты счастья с клевой цыпочкой! А он беспокоится, дурак. Наконец Алекс сбросил с себя тревогу, а когда солнце стало разбрызгивать желтый свет среди верхушек деревьев, утопил в море остатки переживаний и отправился в дом будить Луизу поцелуями.
За завтраком они увидели, что народу в главном ресторане стало меньше. Лишь несколько столов были заняты, и новых постояльцев не прибавлялось. Но нашу парочку это не очень заботило, напротив, скорее они обрадовались тому, что людей оставалось все меньше, и остров отходил в их безраздельную власть.
На их берегу,
например, остались только семья Игоря и Лены да они сами. Еще напротив, на водной вилле, жила пожилая пара британцев: грушеобразная мадам всегда сидела с книгой в кресле под соломенным навесом, а ее «беременный» муж грел пузо на солнце, не обращая внимания на визги детей. По утрам море отступало, и в узкой полоске прямо у кромки воды висели в прозрачном соленом желе полторы-две тысячи бледных, просвечивающих насквозь мальков; чуть в отдалении их стерегли родители: две белые рыбины с раздвоенными хвостами. Детей забавляло, как мальки расступаются при приближении; Антон силился поймать рыбешек, но те были шустрее, Даша отталкивала брата на берег, жалея рыбок, и с хныканьем умоляла его оставить крошек в покое.– Риф тут и правда мертвенький, – рассуждал Игорь, размазывая слой солнцезащитного крема по рельефному бицепсу. – Но все равно здесь водятся крупные рыбы, скаты, черепаха. Вы так и не видели их еще?
Алекс признался, что плавал с маской, но пока наблюдал лишь полосатых рыб, рыб-попугаев и каких-то еще особей, чьи названия, возможно, известны науке, но не ему.
– А мы поедем сегодня на экскурсию, – тонко зачирикала Луиза, – нам обещали показать всякую морскую живность.
Бретельки бикини на ней были спущены на плечи так низко, что прелестные округлости готовы были выпрыгнуть из чашечек; она стояла неподалеку, скрестив ноги, и сама не замечала, как поворачивала бедра то в одну, то в другую сторону, демонстрируя изящество линий. Лена молча лежала на полотенце, отвернувшись от солнца и соседей.
– Расскажете потом, каково там, может быть, мы тоже съездим, – Игорь, не отрываясь, следил за ее движениями, и у Алекса зародилась в груди ревность собственника. – А то мы еще не выбирались даже с этого острова.
– Ну, тут уж совсем скучно, наверное, станет через несколько дней, даже от бесконечного купания можно устать, – защебетала снова она.
Алекс глупо улыбался, слушая их бестолковую болтовню. Разговор перешел на работу Луизы, и она рассказывала о каком-то пухлом московском художнике, высмеивая его безумные взгляды. Алекс не выдержал и отошел к своему лежаку. Мерзкая гидра в его груди вытягивала свои щупальца и спирала дыхание. Он повернулся на бок, подобно Лене, чтобы не наблюдать за противной беседой. Ее бесстыдство просто возмутительно! Неужели она сама не понимает, как выглядит? Надувшись и представляя невольно предательство возлюбленной, Алекс все больше наполнял свой мозг склизкой ревностью, пока вдруг не ощутил мягкую прохладную ладонь на щеке: она поглаживала его, присев на край лежака, и ее ласка вдруг растворила слизь, и глупые подозрения улетучились, и вот он снова обожает свою Лу-Лу, как он называл девушку в моменты нежности.
После обеда, наевшись до отвала поджаренного тунца под белым вином, они отправились в центр водного спорта, выбрали себе по паре черных ласт. Лафид, их частный гид, выдал им по комплекту масок с трубкой, предварительно промыв в ведре с водой, проинструктировал насчет того, что ни к чему не стоит прикасаться – ни к рыбам, ни к кораллам. Их усадили в моторную лодку и повезли к соседнему рифу. По пути Лафид представил им капитана катера, объяснив, что экскурсия продлится два часа, и если они устанут, то смогут в любой момент подозвать лодку и отдохнуть. Поездка длилась чуть дольше десяти минут: катер с хвостом из тучи белых брызг шумно разрезал синие волны и с ветерком подпрыгивал на бурунах. Из тонкой изумрудной полоски на горизонте стал надвигаться неизвестный остров, по-видимому, его еще не успели испортить люксовым отелем, и природа вокруг сохранилась первозданной: в С-образной бухте двигатель прекратил урчать, катер замедлил ход, а затем и вовсе остановился.
Лафид показал, как нужно спрыгивать в воду, и вот уже наша пара бултыхалась на ультрамариновой глади ничком, разглядывая нетронутую экосистему рифа: там внизу склоны подводной горы, увенчанной куском суши с пальмами и растениями, спускались в бездну цвета ночного неба, теряя предметность и пугая необъятностью, а на глубине двух-трех метров тянули к свету щупальца кораллы: зеленые, красные, лиловые, белые, охряные и желтые. Среди их лепестков и тончайших разветвлений сновали тысячи рыб: полосатые, плоские, пузатые, важные большие особи с выпученными глазницами и суетливые мелкие рыбешки, вечно что-то ищущие среди обломков бесконечных, ювелирно выточенных из песчинок и фарфора замков этого богатого подводного царства. Попалась им большая черепаха, и осьминог при виде их опасливо залез в свою нору, а Алекс с Луизой все глядели на причудливый мир под собой и не уставали. Лафид плавал рядом и указывал то на неповоротливых, почти неподвижных морских огурцов, то на актиний, то на неуклюжего огромного лобстера, то на шипасто-неприветливую крылатку. Словно жители большого мегаполиса, все эти существа спешили по своим делам, и каждый был занят собственными проблемами: не быть съеденным и добыть пропитание себе и домочадцам.