Инферно
Шрифт:
Вернулась депрессия, усилившись десятикратно, и под конец Сиена перестала спать совсем. Причесываясь, всякий раз замечала, что волосы выпадают целыми прядями, с каждым днем лезут все сильней. К ее ужасу, за считанные недели она наполовину облысела; диагноз поставила себе сама: телогеновая алопеция – вызванное стрессом выпадение волос, от которого нет иного лечения, кроме борьбы с самим стрессом. Видя в зеркале свою лысеющую голову, она каждый раз чувствовала, как сердце начинает бешено биться.
Я стала похожа на старуху!
В конце концов у нее не осталось другого выхода, как обрить голову. По крайней
Внутри, однако, Сиена Брукс изменилась.
Я паршивая овца.
В отчаянной попытке освободиться от прошлого она поехала в Америку и поступила в медицинский колледж. К медицине она всегда испытывала склонность и надеялась теперь, что, став врачом, будет чувствовать себя полезной… хоть что-то будет делать, чтобы по крайней мере меньше боли было в этом несчастном мире.
Медицина, несмотря на долгие учебные дни, давалась ей легко, и, пока однокурсники корпели над книгами, Сиена находила время для заработка выступать на сцене. Шекспиром, конечно, тут и не пахло, но благодаря владению речью и феноменальной памяти она не ощущала актерство как работу – скорее оно было убежищем, где Сиена могла забыть, кто она такая… и стать кем-то еще.
Все равно кем.
Уйти от своей личности Сиена пыталась с раннего детства – с тех пор, как научилась говорить. Ребенком она отказалась от своего первого имени: Фелисити – в пользу второго: Сиена. Фелисити означало «счастливая», а она знала, что к ней это не относится совершенно.
Отвлечь внимание от своих проблем, напоминала она себе. Сосредоточиться на проблемах мира.
Паника, овладевшая ею на запруженных людьми улицах Манилы, породила в Сиене глубочайшее беспокойство из-за перенаселенности планеты. Именно тогда она натолкнулась на статьи Бертрана Зобриста, специалиста по генной инженерии, выдвинувшего чрезвычайно прогрессивные теории, касающиеся этой проблемы.
Он гений, поняла она, читая его работы. Никогда раньше у Сиены не возникало такого суждения о человеке, и чем больше она читала Зобриста, тем сильней чувствовала, что заглядывает в родственную душу. Его статья «Спасти мир вам не по плечу» напомнила Сиене то, что ей все говорили в детстве… но мнение Зобриста было прямо противоположным.
Вам ПО ПЛЕЧУ спасти мир, писал Зобрист. Если не вы, то кто? Если не сейчас, то когда?
Сиена тщательно изучала математические выкладки Зобриста, усваивая его предсказания мальтузианской катастрофы и надвигающегося краха нашего вида. Рассуждения на таком уровне доставляли ей интеллектуальное удовольствие, но при этом усиливали стресс: она видела всю картину нашего будущего… математически гарантированного… очевидного… неизбежного.
Почему больше никто этого не видит?
Хотя идеи Зобриста пугали Сиену, она стала ими одержима; она смотрела его видеопрезентации, прочла все, что он опубликовал. Услыхав, что он едет в Соединенные Штаты с лекционным турне, она тотчас поняла, что непременно должна его увидеть. И вот настал вечер, изменивший весь ее мир.
Улыбка
осветила ее лицо сейчас, в одну из редких блаженных минут, даруемых воспоминаниями о том волшебном вечере… такую же минуту она пережила всего несколькими часами раньше, когда ехала в поезде с Лэнгдоном и Феррисом.Чикаго. Метель…
Январь, шесть лет назад… а кажется, это было вчера. Пробираюсь по сугробам вдоль продуваемой ветром Великолепной мили, пряча голову в воротник от слепящего снега. Твержу себе, что ни холод, ни ветер не остановят меня на моем пути. Сегодня вечером я могу услышать великого Бертрана Зобриста… живьем.
Зал почти пуст, когда Бертран появляется на сцене, и он высок… очень высок… с живыми зелеными глазами, глубина которых, кажется, хранит в себе все тайны мира.
«К чертям пустую аудиторию! – провозглашает он. – Идемте в бар!»
Нас всего горстка, и вот мы за уединенным столиком, слушаем, как он говорит о генетике, о народонаселении и о своем новом увлечении… о трансгуманизме.
Напитки сменяются новыми, и у меня такое ощущение, точно я на аудиенции у рок-звезды. Всякий раз, когда он смотрит на меня, его зеленые глаза зажигают во мне совершенно неожиданное чувство… глубокое сексуальное влечение.
Ничего похожего со мной раньше не бывало.
И вот мы наедине. Голова слегка кружится от выпитого.
«Спасибо за этот вечер, – говорю я ему. – Вы изумительный учитель».
«Лесть? – Зобрист улыбается и наклоняется ко мне; наши ноги соприкоснулись. – С ней вы достигнете чего угодно».
Флирт явно неуместен, но за окнами пустого отеля снежная ночь, и ощущение такое, что весь мир замер.
«Как вы посмотрите? – говорит Зобрист. – По стаканчику перед сном в моем номере?»
Я застываю и выгляжу, наверное, так, как олень в лучах фар.
Глаза Зобриста тепло поблескивают.
«Позволите догадку? – шепчет он. – Вы ни разу не были со знаменитым мужчиной».
Я чувствую, что краснею, и стараюсь скрыть нахлынувшие эмоции – смущение, волнение, страх.
«Честно говоря, мне никогда не приходилось быть с мужчиной», – отвечаю я.
Зобрист улыбается и придвигается ближе.
«Не знаю, чего вы дожидались, но позвольте мне быть вашим первым».
В этот миг все оковы сексуальных страхов и разочарований детства спадают с меня… растворяются в снежной ночи.
И вот уже мы, голые, обнимаем друг друга.
«Расслабься, Сиена», – шепчет он, и его терпеливые руки рождают неизведанные ощущения в моем неопытном теле.