Информатор

Через несколько дней Джим Мучник, новый юрист антитрестовского отдела, недавно включившийся в «Битву за урожай», вошел в конференц-зал с копией видеозаписи переговоров в Атланте. Запись необычайно его захватила. Остальные прокуроры уже вдоволь насмотрелись на конспиративные сборища производителей лизина, и эта новая встреча вызывала у них чуть ли не зевоту.

А для Мучника сборище в Атланте было просто потехой. Шутки про ФБР и ФКТ его просто сразили. Юрист не верил своим глазам, глядя, как участники преступного сговора воспринимают его как веселую игру.

В конце совещания конкуренты договорились установить цену на лизин в доллар тридцать центов за фунт. Мимото оглядел собравшихся.

– Итак, решено, – заключил он. – В Канаде будет та же цена?

Никто не знал, каков обменный курс канадского доллара, и Жак Шодре, достав газету, стал просматривать колонки финансовой информации.

– Так-так… Что же у нас в Канаде? – бормотал он.

Наконец он нашел то, что искал, и оказалось, что 1,3 американского доллара соответствуют 1,83 канадского. Мимото объявил, что новая цена назначается со следующей недели. За пару минут с помощью той же газеты они оценили весь канадский рынок примерно в сто миллионов долларов.

Мучник смотрел на все это, едва не остолбенев. «Это сон, – думал он. – Не может быть, этого просто не может быть».

Эдгар-Гувер-Билдинг [55] – самое громоздкое и непривлекательное строение официального Вашингтона. На Пенсильвания-авеню оно занимает целый квартал. Кабинеты вдоль коридора на седьмом этаже занимают помощники и заместители директора ФБР, которые надзирают за работой всей организации и докладывают человеку в кабинете в конце коридора – директору Бюро Луису Фри.

55

Джон Эдгар Гувер (1895–1972) – бессменный директор ФБР с 1924 по 1972 г. В Эдгар-Гувер-Билдинг в Вашингтоне расположена штаб-квартира ФБР.

В начале 1995 года одним из новичков этого коридора был Уильям Эспозито, начальник Шестого, или уголовного, следственного отдела. Еще прошлой осенью он руководил офисом в Сан-Диего, откуда его перевели в управление заместителем помощника директора ФБР. Скоро он получил повышение и теперь отвечал за все крупные уголовные расследования, которые проводило Бюро.

Почти сразу после вступления в новую должность ему доложили, что с ним хочет поговорить начальник спрингфилдского офиса Дон Стаки. Эспозито взял трубку.

– Дон? Чем могу быть полезен?

– У нас тут очень важное расследование, но нужна ваша помощь в кое-каких недоразумениях с Министерством юстиции.

– Что за недоразумения? – спросил Эспозито.

Стаки объяснил, что расследование идет очень медленно. Оно касается нарушения антитрестовских законов, и агенты ФБР накопили столько вещественных доказательств, включая аудио- и видеозаписи, что дело можно было передать по инстанции еще несколько месяцев назад, однако антитрестовский отдел тормозит его. К тому же антитрестовский отдел никак не придет к соглашению с офисом окружного прокурора, который как раз настроен решить этот вопрос как можно быстрее.

– Но я не хочу поднимать шум, не заручившись согласием Бюро, – сказал Стаки. – Дело затрагивает интересы очень влиятельных людей, и наверняка на нас постараются оказать давление. Я думаю, что вам, а может, и директору нужно быть в курсе, чтобы это не стало для вас неожиданностью. У меня такое впечатление, что за пределами Спрингфилда почти никто об этом деле не знает.

Эспозито не удивился. Спрингфилд не то место, где случаются сенсации. Если работникам управления попадался документ спрингфилдского отделения, они лишь бегло просматривали его. К тому же в ФБР привыкли обращать внимание в первую очередь на насильственные преступления. И хотя преступления в среде «белых воротничков» в последнее время участились, на обычаи управления это не повлияло. Расследование корпоративных преступлений редко привлекало внимание.

– Хорошо, Дон, – сказал Эспозито. – Присылай своего агента со всеми записями и схемами, я выкрою время, чтобы посмотреть их.

Утром 31 января Уайтекер прошел сквозь серые легионы трейдеров в дилинговом зале, не обращая внимания на сбивчивый ритм отрывистых распоряжений, которые они отдавали в телефон. Перед дверью своего кабинета он кивнул секретарше.

С возвращения из Атланты прошло больше недели, но Уайтекер еще не виделся ни с агентами ФБР, ни с представителями прокуратуры. Он целиком погрузился в дела производства, забыв и о фиксировании цен, и о правопорядке. В конце концов, нужно заниматься и своими прямыми обязанностями.

Сев за стол, он снял телефонную трубку, чтобы прослушать сообщения голосовой почты. Среди них было несколько срочных, в том числе одно из Луизианы. Туда он и позвонил в первую очередь. Трубку сняла секретарша.

– Офис доктора Джонса.

– Будьте добры, позовите Криса Джонса. Это Марк Уайтекер, ответный звонок.

– Секунду.

Уайтекер откинулся в кресле. Он работал вместе с Джонсом в «Дегассе», а два года назад нанял его в качестве консультанта АДМ по вопросам производства метионина.

– Марк? – прозвучал голос Джонса в трубке.

– Привет, – отозвался Уайтекер. – Как жизнь?

– В порядке. А у тебя?

– Все замечательно. Ты чего мне звонил?

– У нас тут кое-какие проблемы, – ответил Джонс обеспокоенным тоном.

– Какие именно?

– Марк, – спросил Джонс, – ты имеешь представление о том, чем тут занимается ФБР?^{227}

Спустя несколько минут на линии «алло» в декейтерской резидентуре ФБР раздался телефонный звонок. Эта стандартная линия имелась в большинстве отделений Бюро и использовалась для связи со свидетелями, сотрудничавшими с ФБР. Называлась она так потому, что, сняв трубку, сотрудники отделения не называли себя, а произносили просто «алло». Это позволяло сохранить в тайне связь свидетеля с ФБР, на случай если кому-нибудь захочется проверить, куда он звонит.

На этот раз «алло» произнес Шепард.

– Брайан, привет. Это Марк.

– Слушаю.

– Мне только что звонил Крис Джонс, с которым я работал в «Дегассе». АДМ однажды заплатила ему за услуги, когда мы рассматривали строительство метионинового завода.

Многообещающее начало. Интересно.

– И что ему было нужно?

– Он сказал, что ему позвонил его сотрудник Тим Холл и сообщил, что его допрашивал агент ФБР Крэг Даль.

– Так-так.

– Джонс сказал, что речь шла о предполагаемой краже секретной технической информации «Дегассы», касающейся строительства метионинового завода.

Уайтекер бегло рассказал о том, как АДМ собиралась наладить производство метионина. Джонс разъезжал вместе с Уайтекером в поисках подходящего места для завода. Однако впоследствии АДМ отказалась от этих планов и заключила договор о совместном предприятии с компанией «Рон-Пуленк».

– Марк, прежде всего скажите мне вот что: вы можете припомнить, чтобы Джонс передавал вам какую-либо закрытую или секретную информацию? Против него может быть выдвинуто обвинение в связи с этим?

– Нет-нет, абсолютно.