Инкарцерон
Шрифт:
«Инкарцерон гневается на то, что мы открыли запретную дверь и перешли черту, которую не должны были переходить, — подумал Финн. — Быть может, здесь и закончится, едва начавшись, наш путь».
Наконец он не утерпел. С невероятными предосторожностями, стараясь не шуршать палой листвой, он вытащил Ключ из кармана. Кристалл был просто ледяным на ощупь, на заиндевевших гранях оставались следы пальцев. Финн обтер его ладонью, и в прозрачной глубине проглянуло изображение орла.
— Клаудия, — крепко держа Ключ в руках, выдохнул он.
Кристалл оставался все таким же холодным. Ни звука,
Говорить громче было рискованно, но тут Гильдас забормотал что-то во сне. Финн, воспользовавшись шумом, свернулся клубком и приблизил Ключ к самому лицу.
— Ты меня слышишь? — прошептал он. — Где же ты? Ответь мне. Пожалуйста.
Ответом был лишь вой бури, проникавший в каждую клеточку тела. Финн закрыл глаза, чувствуя беспредельное отчаяние. Ему все примерещилось — нет и не было никакой девушки. Значит, он и впрямь появился на свет из Недр Инкарцерона.
И вдруг, словно вызванный этим его страхом, из кристалла послышался чей-то мягкий голос:
— Рассмеялся? Так он сказал?
Глаза Финна немедленно распахнулись. Голос принадлежал мужчине.
— Да, учитель, именно так. Но почему старик так отреагировал, увидев Джайлза мертвым?
— Клаудия! — прошептал Финн, не в силах совладать с собой.
В тот же миг Гильдас повернулся в его сторону, а Кейро поднялся на одеяле. Чертыхнувшись, Финн сунул кристалл под плащ и быстро перекатился на другой бок. Его встретил пристальный взгляд Аттии. Она все видела.
Кейро выхватил кинжал. Его голубые глаза настороженно шныряли вокруг.
— Слыхали? Снаружи кто-то есть!
— Нет. — Финн сглотнул. — Это я разговаривал.
— Во сне, что ли?
— Он говорил со мной, — негромко произнесла Аттия.
Секунду Кейро смотрел на них обоих, потом опустился на свою подстилку, но похоже, объяснение его не удовлетворило.
— Серьезно? — проговорил он вполголоса. — Тогда кто такая Клаудия?
Пустив лошадей легким галопом, они скакали по дорожке, прикрытой сводом темно-зеленой дубовой листвы.
— И ты считаешь, Эвиан говорит правду?
— В этом — да. — Клаудия взглянула вперед, на возвышавшуюся у подножия холма мельницу. — Судя по реакции старика, что-то было не так. Ведь он наверняка любил Джайлза.
— Горе иногда влияет на людей странным образом, Клаудия, — заметил Джаред и обеспокоенно спросил: — А ты говорила Эвиану, что собираешься разыскать этого Бартлетта?
— Нет. Он…
— А кому-нибудь другому говорила? Элис, например?
Клаудия фыркнула.
— Элис только скажи — через минуту вся прислуга будет знать. — Это напомнило ей кое о чем; она придержала утомленную лошадь. — Отец рассчитал фехтмейстера. Вернее, хотел рассчитать. С вами он больше не заговаривал об этом?
— Нет. Пока нет.
Молча они подъехали к невысокой изгороди поперек дороги. Наклонившись в седле, Джаред отодвинул щеколду и натянул поводья. Заставив лошадь отступить назад, широко распахнул ворота. Дальше дорога была изрыта колеями, по ее сторонам тянулись заросли шиповника, крапивы и кипрея, среди которых там и тут белели зонтики дикой моркови.
Джаред сунул в рот обожженный крапивой палец:
— Кажется,
приехали.Низенький домишко был наполовину скрыт росшим рядом каштаном. Подъехав ближе, Клаудия нахмурилась: жилище бедняка полностью соответствовало Эпохе — в соломенной крыше зияют дыры, стены отсырели от влаги, небольшой садик наполнен уродливо искривленными деревцами.
— Да это настоящая лачуга.
Джаред грустно улыбнулся.
— Боюсь, ты права. Протокол гарантирует жизненные удобства лишь высшему классу.
Они привязали лошадей, которые тут же принялись щипать высокую сочную траву на обочине, и подошли к настежь распахнутым, державшимся на честном слове воротам. Кто-то рванул их, сорвав с петель, причем недавно — примятая трава была еще мокрой от росы.
Джаред остановился.
— Дверь тоже открыта, — сказал он.
Клаудия шагнула было вперед.
— Подожди. — Джаред достал небольшой сканер и некоторое время прислушивался к его жужжанию. — Пусто. Внутри никого нет.
— Значит, войдем туда и дождемся хозяина. Другого случая у нас не будет.
Клаудия решительно направилась к дому по разбитой тропинке. Джаред поспешил за ней.
Дверь скрипнула, и Клаудии показалось, что в доме что-то зашуршало.
— Есть здесь кто? — негромко позвала девушка.
Тишина.
Она заглянула внутрь. В комнате было темно и пахло дымом. Свет пробивался лишь через низкое оконце с распахнутыми ставнями. Огонь в очаге погас; подойдя ближе, Клаудия увидела висящий на цепях закопченный котелок и вертел. Из огромного дымохода, кружась, слетали вниз частички пепла.
Рядом с очагом стояли две маленькие скамеечки, у окна — стол с единственным стулом и посудный шкаф с помятыми оловянными тарелками и глиняным кувшином. Клаудия взяла его в руки — внутри оказалось молоко.
— Свежее, — сказала она, понюхав.
Небольшая дверца вела в коровник. Джаред, наклонившись, заглянул под низкую притолоку. Хотя он стоял к девушке спиной, по его напряженной позе она поняла — что-то не так.
— Что случилось? — спросила она.
Наставник повернулся, бледный как смерть.
— Кажется, мы опоздали.
Она шагнула к нему, но Джаред загородил проход.
— Мне нужно посмотреть, — упрямо пробормотала она.
— Клаудия…
— Пустите меня. — Она поднырнула под его руку.
Старик лежал навзничь, разбросав руки и ноги; одна ладонь зарылась в солому. С первого взгляда было ясно, что у него сломана шея. Невидящими глазами он смотрел в потолок. В хлеву стоял запах старого навоза, с несмолкающим жужжанием вились мухи, через открытые ворота внутрь залетали осы. Где-то снаружи блеяла коза.
— Его убили, — заледеневшим от ярости и пережитого потрясения голосом проговорила Клаудия.
— Наверняка мы сказать не можем.
Джаред уже пришел в себя. Опустившись на колени, он тронул шею старика, взял его запястье, потом провел над телом сканером.
— Убили! Он что-то знал о Джайлзе, о его смерти. Кто-то пронюхал, что мы едем сюда!
— Но кто?!
Стремительно поднявшись, Джаред вернулся в дом.
— Знал только Эвиан. Наверное, нас подслушивали. Потом еще Джоб — я спрашивала его…