Инки. Исторический опыт империи

В иконографии этих культур, чья территория, как мы знаем, охватывала центральные районы будущей империи, фигура антропоморфного божества - без крыльев в лучистой короне - господствует над всеми прочими. Она бывает обращена к зрителю только анфас, тогда как сопровождающие персонажи, нередко с чертами хищных птиц и животных, расположены от нее по бокам и показаны в профиль. Известны антропоморфные фигуры, на груди которых запечатлен еще один человекоподобный лик. Подобные композиции поддаются истолкованию как, например, отражающие представление о видимом солнце и боге-творце.

Говоря о тенденциях к монотеизму у инков, мы имеем в виду прежде всего тождество или соподчиненность мужских персонажей. Женскому началу в религии Анд отводилось особое место. В официальный пантеон попала главным образом Килья, луна. Главная супруга (и сестра) Сапа Инки сопоставлялась с ней так же, как он сам - с Солнцем. В народной религии большее значение имела, по-видимому, плодоносящая земля, Пачамама («пача» - мир, земля, «мама» - госпожа, хозяйка). Ее образ сохранился в религии кечуа и аймара до наших дней, тогда как мужские персонажи инкского пантеона уступили место отчасти христианскому богу, отчасти обобщенному и обожествленному «Инке-царю» (Инкарри), отчасти местным духам гор, которых почитали и раньше. Другой ипостасью женского божества была у инков хтоническая Мама Окльо (жена и сестра первопредка Манко Капака). Ее храмы были немногочисленны. Один находился в царской крепости Саксауаман, вход в него был оформлен в виде разинутой пасти змеи. Другой храм на севере в Томебамбе был посвящен Пачамаме, но стоявшая внутри статуя изображала Маму Окльо. (Kendall, 1985. P. 88—89.) В древнеперуанской мифологии существовали и другие во многом налагавшиеся друг на друга женские образы. На центральном и скорее всего также на южном побережье супругой Пачакамака считалась богиня моря. Быть может, именно эту пару изображает найденная в районе Пачакамака деревянная статуя в виде двуликой янусовидной мужской и женской фигуры.

Изображение божества на Воротах Солнца в Тиауанако. В руках стоящей фигуры копьеметалка и дротики. Предполагается сходство этого персонажа с верховным божеством инков.

В пантеоне уари и тиауанако женский принцип выражен достаточно отчетливо. Богиню изображает самая большая из сохранившихся статуй Тиауанако. На огромных полихромных сосудах уари божество в лучистой короне показано дважды с обеих сторон, причем детали изображения несколько различаются. Хотя с полной достоверностью пол фигур неопределим, их относительные размеры, пропорции и одежда склоняют к мнению, что одна принадлежит мужскому, а другая - женскому божеству. От еще более раннего времени, I тыс. до н. э., до нас дошли каменные изваяния с изображениями явно выраженных мужского и женского персонажей подчеркнуто равных размеров. В имперской инкской религии женский принцип представлен, однако, на всех уровнях, кроме самого высшего. Как явно следует из рисунка в одной из хроник, составленной знатным индейцем аймара Пачакути Ямки Салькамайуа, творец мыслился единым, а расчленение на мужскую и женскую линии начиналось с уровня видимых божественных манифестаций - Солнца и Луны. О том же свидетельствуют и другие источники, вплоть до современных нам фольклорных.

Для характеристики сложившихся в Андах религиозно-философских концепций весьма показательны также изображения на сосудах культуры наска с южного побережья Перу, датируемые первыми веками нашей эры. В сложных сценах с участием множества персонажей менее значительные фигуры показаны исходящими изо рта более значительных. В начале же этой последовательности божественных эманации - одно единственное существо, как бы выделяющее из себя всю иерархию прочих.

Тенденция к монотеизму соответствовала политической реальности централизованного государства во главе с Сапа Инкой. Некоторые колебания, которые проявляет в данном отношении инкская религиозная мысль, в свою очередь допустимо поставить в связь с особенностями структуры власти, с неразработанностью представлений о личности, вполне отделенной от родового коллектива, и о государстве, отделенном от общины его первоначальных создателей.

Почти в те же годы, когда А. Демарест исследовал инкский пантеон, доказав значительную тождественность основных его персонажей, другие перуанисты изучали организацию управления в верхних этажах иерархии Тауантинсуйю. (Duviols, 1979; Sherbondy, 1979.) Полученные выводы не подтвердили прежнее представление о главе андского государства как о единоличном владыке, абсолютном самодержце. Дело идет не только о политической реальности, об особых отношениях между Сапа Инкой и остальными орехонами, но и о наличии определенных институционных ограничений власти царя. Иерархическая структура, верх которой занимал Сапа Инка, являлась не строго пирамидальной. Рядом с главой империи проступает не сразу заметная, со времен Пачакути - уже больше церемониальная, но все же наделенная определенными функциями (возможно, верховного жреца) фигура соправителя. В традиционной догосударственной иерархии такой соправитель считался главой младшей фратрии. Поскольку каждая фратрия делилась на два суйю, Сапа Инку, возможно, окружали даже три соправителя, возглавлявших второй, третий и четвертый суйю, в то время как лидером первого был он сам. Как уже говорилось, подобные дуальные иерархические структуры вообще типичны для индейцев Анд. Они отмечены и в вождествах колья, и у уанка, и в долинах северного побережья, входивших ранее в состав царства Чимор. (Inca ethnohistory, 1987. P. 92; Murra, 1968. P. 117—118; Netherly, 1984.) В языке испанских документов XVI-XVII веков для обозначения соправителей даже подыскался устойчивый, имеющий конкретное значение термин - segunda persona, т. е. «второе лицо». Институт соправителей был известен и древним майя.

«Открытие» должности соправителя у инков имело, кстати, решающее значение при переоценке сведений хроник о раннем периоде истории Куско. До конца 70-х годов исследователи с доверием относились к сообщениям, утверждавшим, будто сначала общину Куско возглавляли правители из младшей фратрии хурин и лишь затем власть перешла к фратрии ханан. К ханан принадлежали и все императоры, начиная с Пачакути. Теперь стало ясно, что «цари» из фратрии хурин были всего лишь соправителями при царях из фратрии ханан. Обе генеалогические линии не последовательны, а одновременны, и младшая фратрия никогда не была и не могла быть правящей. Якобы имевший место переход власти от одной «династии» к другой - не что иное, как миф, который принадлежит к широкому классу распространенных среди индейцев повествований о «социальной инверсии». В них рассказывается о том, как группа, имеющая сейчас низкий статус, когда-то якобы была наверху, но утратила свое положение. В эгалитарных обществах (например, у огнеземельцев) структурно сходные мифы описывают переход главенства из рук женщин в руки мужчин.

Храм Виракочи в Ракчи

После создания империи инки распространили культ своего верховного божества по всей территории Центральных Анд. Храмы, строившиеся в новых административных центрах, как правило, посвящались солнцу. Образцом для них, по-видимому, служила столичная Кориканча («Золотой дом») - крупнейшее святилище империи, имевшее четыре тысячи служителей. Целостный облик этого здания восстановить, однако, невозможно.

Храмов Виракочи известно гораздо меньше, но зато среди них имеется неплохо сохранившийся комплекс в Ракчи, в долине реки Вильканота в 120 км на юго-восток от Куско. (Inca ethnohistory, 1987. P. 54; Kendall, 1985. P. 85—87; Maysundo, 1983.) Согласно традиции, это святилище было возведено по приказу Пачакути на территории покоренных им индейцев колья. Культовая постройка достигает 92 м в длину и 26 м в ширину. Внутреннее пространство делится пополам по продольной оси стеной с десятью проходами. Сложенная в нижней части из камня, а в верхней - из битой глины, эта стена поднимается до сих пор в высоту на 12 м. По центру каждого из двух «нефов» идет ряд колонн, сделанных в той же технике, что и стены. На центральной стене сохранились остатки узора в виде ступенчатых пирамид из красной штукатурки, выделяющихся на фоне поверхности камня. Здание было, видимо, двухэтажным, но его перекрытия давно исчезли.

На примере храма в Ракчи хорошо видны особенности имперской культовой архитектуры. Инкские храмы хотя и велики, но по внешним обводам все же значительно уступают древним пирамидам побережья. Еще важнее отличия во внутренней структуре. Перед нами не монолитные искусственные холмы, а крытые строения, наверняка поражавшие вошедших своим богатым убранством, но не столь уж внушительные при взгляде издалека. Различия эти отражают усложнение социальных отношений в империи по сравнению с более ранними государственными образованиями. Древние пирамиды были более «демократичны», служа символом общины или страны, руководители которой еще очень сильно зависели от прямой поддержки народа. Храмовые центры инкской эпохи функционировали уже главным образом в системе распределения престижных ценностей, были связаны с культурой аристократии. Святилища на вершинах древних пирамид были невелики и вмещали лишь небольшую группу жрецов, но в обрядах, проводившихся у подножия монументальных сооружений, скорее всего участвовали массы народа. Просторные храмы типа святилища в Ракчи вряд ли предназначались исключительно для служителей культа. Время от времени внутрь, очевидно, пускали и общинников. Однако такое посещение должно было уже восприниматься как редкая привилегия, царская награда за верность и труд. Перед поблескивавшими в полумраке золотыми фигурами божеств не только крестьянин, но и провинциальный курака чувствовал себя, по-видимому, так же, как нечиновный делегат какого-нибудь XIX партсъезда, волею судеб допущенный в Кремль.

Панперуанский политеистический пантеон

Пропагандируя культ Солнца / Виракочи, инки не обусловливали его распространение отказом народов империи от почитания древних местных божеств, подобно тому как они обычно не назначали людей со стороны на главные должности в провинциальный административный аппарат. Инкские храмы редко сооружались на месте старых доинкских святилищ или рядом с ними. Пачакамак являет собой важное исключение, но и здесь храм Солнца был поставлен особняком. Судя по распространению на городище различных типов керамики, этот храм меньше всего посещался местными жителями и предназначался в основном для приезжих из Куско. (Recent studies in Andean prehistory, 1984. P. 168.)

Неверно, однако, думать, что инкская религия просто игнорировала старые верования, существовала отдельно от них. В Тауантинсуйю шло становление своеобразного политеистического пантеона, который по сути немножко напоминал древнеримский времен поздней империи или даже фактический политеизм средневековой христианской Европы с его культом бесчисленных местных святых. Провинциальные божества, первопредки отдельных родовых и этнических групп, вошли в состав инкского пантеона в качестве рядовых его членов, а Солнце / Виракоча или, точнее, Солнце / Виракоча / Пачакамак возглавили весь этот сонм божеств.

Божества-первопредки назывались в древнем Перу уака. Каждый уака был воплощен в каком-нибудь материальном объекте, в который превратился или в котором скрылся по завершении эпохи творения соответствующий мифологический персонаж. Этими объектами чаще всего бывали камни, холмы, древние руины. Первопредки ассоциировались также с источниками, озерами, а на морском побережье - с островками и скалами. Особенно важной разновидностью уака являлись духи высочайших, покрытых вечными снегами горных вершин - уамани. Отдельные народы, крупные этнические группы, имели собственных уамани, так что именно это слово было приспособлено инками для выражения понятия «провинции» - крупнейшего после четырех суйю административного подразделения внутри государства.