Инктобер. Месяц перемен

Что делать?

Вопросы всегда тревожат. Как черви, бороздят мозг. Щекочут нервы. Вылезают наружу. Легче без них.

Урок закончился. Варя со вздохом перевернула лист блокнота, исчерченный тщедушными червячками-вопросами.

Дверь туалета захлопнулась перед самым Вариным носом. Как некстати одноклассницам вздумалось пошутить. В том, что это злая шутка, Варя не сомневалась: девчонки торопливо шмыгнули в туалет, как только увидели, что она приближается.

Она толкнула дверь, ни на что не надеясь.

– Занято! – прозвучало оттуда.

И смех.

Варя ушла бы, подождала следующей перемены. Но в туалет хотелось нестерпимо. Она забарабанила в дверь, уже со слезами на глазах. На другой этаж она не добежит, не успеет! Умолять, чтобы впустили? Бесполезно! Это их только позабавит.

Варя посмотрела в сторону мальчишечьего туалета. Оттуда не доносилось ни звука.

Она на всякий случай постучала. Никто не откликнулся.

Варя быстро скользнула внутрь, захлопнула дверь кабинки. В голове шумело, из-за стены доносились голоса девчонок.

Сделав свои дела, Варя с облегчением выдохнула. В висках всё ещё стучало. Она уже собиралась осторожно выйти, но тут послышались шаги, дверь скрипнула. Пришлось затаиться.

Кто-то вошёл, разговаривая по телефону.

Не кто-то, а Родион! Его голос Варя узнала бы из тысячи! Вот она попала!

– Да, в садик она ходить не будет. Может, временно, может, насовсем. А соседка только до трёх согласна, потом у неё дела. Ну какие-какие? Не знаю! Дела, и всё! Дальше я за сестрой должен присматривать, до самого вечера. С мелкими вообще геморрой, а у меня к тому же… Ты знаешь. Так не вовремя!

Варя замерла в своей кабинке. Конечно, было страшно, что её обнаружат в мужском туалете, вдвойне страшнее от того, кто обнаружит. Но подслушанный разговор делал её как будто ближе к Родиону. У него, оказывается, есть младшая сестра. И какие-то проблемы. Ну, проблемы-то у всех свои, а вот сестрёнка детсадовского возраста…

В класс Варя вернулась уже спокойная. Руки не дрожали, слёзы высохли. На девчонок она старалась не смотреть. Они при её появлении опять заржали – неужели догадались, ГДЕ она решила свои проблемы?

Урок едва начался, а Камиллу Валерьевну вызвали на какое-то срочное совещание.

– А давайте в «Три факта обо мне»? – предложил кто-то, когда все поняли, что совещание затянулось.

Игра известная. Ты сообщаешь три факта про себя. Два правдивых, третий ложный. Остальные угадывают, в чём ты соврал. Они играли так в пятом, что ли, классе, потом надоело. И вот сейчас игра неожиданно возродилась. Наверное, фактов прибавилось в биографиях, да и врать научились искуснее.

Варя в играх участия не принимала. Зато ей было интересно наблюдать за одноклассниками. Некоторые не ломали голову, что ляпнуть, – их легко было раскусить. «Я не люблю синий цвет» – Лара Морозова. Ага, как же, синее пальто, синяя блузка, даже носки – и те синие!

А некоторые заставляли подумать, ловко сбивали со следа. Полина Кузина сообщила, что увлечена историей русского народного костюма. Никто не усомнился – недавно проект по этой теме защищала. Оказалось – нет, просто взяла готовый материал, а вообще это её ни капли не интересует, она по уши в корейцах, слушает кей-поп, смотрит дорамы и даже берёт уроки корейского.

Или вот Арсений Якушкин. Так подробно описывал, как готовят пчёл к зимовке, что все поверили: он по-настоящему это делал. Оказалось – изучал в теории, а факт ложный.

Варя отметила, что, разгадывая, почти всегда попадает в точку. Она даже удивлялась – чего ошибаются другие?

– Куда? – рявкнула Майка. Варя сначала не поняла на кого. – По очереди!

– А я не в очередь, что ли? – голос из-за соседней парты.

– Сейчас Скворцова!

– Она не играет!

– А ты у неё спросила? Или человек тебе пустое место? Говори! – приказала Майка, теперь уже Варе.

Все замолчали. Варя услышала, как шумит кровь у неё в ушах. Она хотела уже отказаться, но посмотрела в сощуренные Майкины глаза…

– Я люблю рисовать, – произнесла она в обступившей её тишине. – Я люблю алгебру. И… – она зачем-то встала, точно отвечала урок, и нечаянно взглянула на Родиона.

Тот, кажется, до этого момента не очень следил за происходящим, но сейчас на Варю смотрел внимательно. Все на неё смотрели.

– Я очень люблю детей, – закончила Варя.

Оригинально, ничего не скажешь. Ну, она и не готовилась, не думала даже, что позовут в игру. Потому и раскусили её как-то мимоходом, и сразу же загалдели о другом. Варя опустилась на стул, успокаивая встревоженное сердце.

Больше внимания на неё никто не обращал, даже Майка, а Варе очень хотелось поймать её взгляд и хоть попытаться угадать: зачем она её вызвала? Чего добивалась? Поддержать хотела или наоборот? Но Майка нацепила вечные свои наушники и до конца дня к обществу одноклассников уже не возвращалась.

Варя медленно спускалась со ступенек школьного крыльца, когда её окликнули. Перед ней стоял Родион.

– Это немного странно, – предупредил он. – Ты сказала, что любишь детей?

Он потрогал пальцем переносицу. Смущается? Вышло у него так просто и мило, что Варя забыла, как дышать.

– А ты не могла бы время от времени присматривать за моей младшей сестрой? Типа няни. Я бы даже заплатил…

Варя молчала.

Родиону очень нужно решить эту проблему с сестрой. Что у него за дела, что он не может провести время с мелкой, Варе пока было неинтересно. И не важно.

Важно другое. Она нужна ему! Пусть и в качестве няни. Нужна!

Очень хотелось крикнуть: да какая оплата? Даром! Всё, что захочешь!

– Ну? Что скажешь? Варь?

Вопрос повис в воздухе. Вместе с именем, произнесённым ЕГО губами.

– Не надо денег, – тихо сказала Варя. – Я хочу попросить тебя о другом.

9 октября Дирижабль

Я сидел на подоконнике и смотрел вниз. Там суетились люди. Суетились – громко сказано, конечно. Просто ходили по узкой дорожке между двух домов, кто-то выбирал мой, кто-то сворачивал в тот, что напротив.

От нечего делать я стал считать тех и других. Как игру вёл. Примерно вничью: там двухподъездная девятиэтажка, а тут этажей всего пять, зато по восемь комнат на площадке. Ничего такой муравейник! Я увлёкся, даже комментировать стал, как во время матча. Очнулся, плюнул.