"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

— Сама там спи, — зашипела Агнес тихо-тихо, — с Сычом.

— Что? — так же тихо шипела в ответ. — Ишь, ты зараза косоглазая.

— Шалава беззубая, — отвечала Агнес.

Брунхильда и хотела влепить девчонке оплеуху, да та увернулась.

— А ну хватит, — рыкнул Волков, — обе тут спать будете. Если я, конечно, соглашусь тут жить.

— А чего ж не согласитесь то? — все еще раздраженно говорила Хильда. — Опять в телеге жить собираетесь?

— Дорого тут.

— Дорого? Так вы добра сто возов в Ференбурге наворовали, чего ж вам дорого то?

Тут кавалер не выдержал, схватил ее за волосы на затылке, притянул к себе, заговорил в бешенстве:

— Ты, говори-говори да не заговаривайся, не вор я, и еще раз такое скажешь — пожалеешь.

Он с силой швырнул ее на кровать. Агнес рядом стояла, сжала кулаки от страха, глазки таращила.

А Брунхильда упала на перины, ноги в коленях согнула, подол задрался, а бесстыдница смотрела в потолок и говорила:

— А перина то тут, какая мягкая, да я тут спать буду.

Волков смотрел на нее зло, и восхищался ее красотой и бесстыдством, а она приподнялась на локтях, и еще больше подобрала юбки, так, что все ноги были на виду и заговорила:

— Ну, так что, будете меня еще за волосы трепать, мне понравилось.

Он молчал. Только на ноги ее глядел. Как его бесил эта развратная девка, кто бы знал.

— Ну, — продолжала она, — гоните убогую прочь, пусть вниз идет, а я платье пока сниму. Снять? — продолжала красавица.

Волков просто не мог согласиться, ему стоило большого труда, чтобы не шагнуть к ней, не схватить ее, не вцепиться в ее ляжки и ягодицы пальцами, а в шею зубами. Он повернулся и пошел из комнаты, а она смеялась, кричал ему в след:

— Господин, мой, куда же вы? Раз уж пошли, скажите холопу своему, чтоб вещи мои сюда привез, я тут сегодня спать буду, и пусть дров для жаровни принесет, холодно тут.

Волков решил снять дом. Четыре талера в месяц ему были по силам. Деньги у него были, в денежном ларе, от которого ключ он теперь всегда носил с собой. Там было золото, что досталось ему от колдуна из Ференбурга. Сколько было денег, он не знал точно, брату Семиону не верил, уж больно разные монеты и по весу и по чистоте лежали в ларе. чтобы знать точно, нужно было идти к меняле. Но золота было еще много, да и серебро осталось после расчета с Пруффом. Триста шестьдесят два талера. Да, он мог себе позволить этот дом, и эту одежду и эту женщину. Вечером в дом пришли монахи, брат Ипполит и брат Семион рассматривали дом с восхищением. А Брунхильда сказала, сидя внизу за длинным столом и ковыряясь ложкой в стряпне Егана:

— Дурень ваш камин-то топить умеет, а вот убираться и готовить, нет. Кухарка вам нужна, и еще одна баба для уборки и стирки.

— Стирать вы себе с Агнес сами сможете, да и готовить тоже, — отвечал Волков.

— На всю вашу ораву готовить я буду, и не думайте даже, — заявила красавица, — и еду мне теперь пусть наверх подают, там буду есть.

Кавалер был согласен, есть крестьянское варево, что готовил Еган, ему тоже не хотелось, кухарка была нужна. Он встал и пойдя в свои покои сказал, даже приказал Брунхильде:

— Ко мне приходи ночью.

Девушка только зыркнула в ответ зло, но спорить не стала.

Брюнхвальд нанял мастера строителя, и тот помогал людям его строить дом, работа шла быстро, Волков смотрел, как на холоде работали солдаты, они были почти раздеты, и не мерзли, от рубах едва пар не шел. Работа шла споро, они ставили уже второй этаж. Мальчишки Хельмут и Вильгельм были тут же, без доспехов, что были им велики, и мушкета, они выглядели естественно и хорошо, деньги пошли им на пользу. Он прикупили себе хорошей одежды. И в хорошей одежде носили стропила для дома. Они низко кланялись кавалеру, видя его.

В кузне тоже было жарко, Яков Рудермаер трезвый и сосредоточенный, то колдовал у горна, то работал малым молотом на наковальне. Ковал ствол. Роха был тут же, сидел на рогоже, что укрывала корзину с углем. Он тоже купил себе новую одежду, шляпу, подравнял бороду, в руке у него была бутылка вина.

— Мы нашли одного кузнеца, — говорил он, — он знает, как просверлить длинный ствол, просит дорого, но мы еще поторгуемся.

— Делайте, делайте мушкеты, — отвечал кавалер, — на них будет спрос, ты ж видел, как они бьют.

— Видел, Яро, видел, мы научимся их делать, не волнуйся. Я с него, — Роха кивнул на кузнеца, — с живого не слезу.

Волков поехал к себе, на улице, маленькая девочка, лет девяти, перевязанная теплым платком окликнула его:

— Господин Фолькоф, купите булку, вашей жене понравится. Тут в ней масло, яйцо и даже сахар, — она держала в руках короб со свежими булками, — пять пфеннигов всего.

— Ты, что меня знаешь? — удивился кавалер.

— Конечно, вы нам святыню привезли, про вас все говорят.

— И что, хороши булки у тебя?

— Хороши, такие ангелы едят на небе, тут в булках одного масла на крейцер. Да сахар, да тонкая мука из лучшей пшеницы. Ваша жена будет довольна.

— Ну, давай четыре, раз ангелы их едят.

— Четыре! — обрадовалась девочка, принимая деньги. — Храни вас Господь.

— И тебя, девочка, пусть хранит, — он откусил еще теплую, мягкую и сладкую булку, она была очень вкусной, на пальцах от нее осталось масло, — неплохо, неплохо, кто ж делает такие булки?

— Мама моя и сестра моя ей помогает.

— Скажи матери своей, что ищу я кухарку, живу я на улице Форели, у монастыря Святых вод Ердана. Если муж ей позволит, пусть приходит.

— Нет у нее мужа, — сказала девочка обрадованно, — сейчас побегу скажу ей, значит на улице Форели, дом у монастыря.

— Беги, — сказал кавалер, и поехал.

И девочка кинулась бежать разбрызгивая грязь и снег, стуча деревянными башмаками по мостовой.

Он ехал по городу и ел жирные булки, а люди ему кланялись, его все узнавали, и все у него было хорошо, ну разве что томили его два дела: уж больно много он платил за постой лошадей и подвод, и за склады. И еще он думал все время, как быть с епископом Вильбурга, как сказать ему, что раку забрал его брат архиепископ. Впрочем, оба дела решались, епископу он собирался написать письмо, в котором он все объяснил бы ему. И вернул бы деньги, что жирный поп дал на поход. Ну, а товар нужно было продавать побыстрее, и чтобы не тянуть, он сейчас же, прямо с булками поехал к банкиру, чтобы пригласить на торги представителя штатгальтера императора. И банкир заверил его, что Дессель будет у складов завтра поутру. И забрал у него одну булку.

Когда кавалер подъехал к дому, там, у ворот он нашел не старую женщину, та была на вид бедна, но опрятна и на вид приятна, стояла, ждала. Его увидала — низко кланялась.

— Ты кто? — спросил кавалер.

— Меня зовут Марта, дочь моя сказал, что вам булки мои понравились, и вы звали меня в кухарки.

— Булки вкусные, ты и другую еду готовить можешь?

— Конечно господин, все могу, я у пресвитера нашего работала, пока он не помер.

— И какую плату ты попросишь.

Женщина замялась, боялась спросить лишнего, боялась, что откажут.