"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

Ротмистр Карл Брюнхвальд сидел с кислой миной, игрался то вилкой, то красивым стаканом, он бы и рад был всего этого не слышать и быть вообще не тут. Но он был тут и всё слышал. Оттого старый вояка вздыхал тяжело.

— Ну так давайте начнём дело, раз война вам не по карману, и попробуем сыскать эту важную вещь. Но поймите, пока те люди, что я вам перечисл, на свободе, найти её будет непросто, — говорил кавалер. — Решайтесь барон.

Барон был мрачен, видно совсем не хотелось ему ссориться с дядей герцога:

— Обещайте, что попы, когда начнет инквизицию, ничего не узнают о нашем деле, — произнёс он, глядя на Волкова.

— Приложу все силы, — отвечал тот.

— Хорошо, — нехотя произнёс фон Виттренауф, — берите всех, кого считаете нужным.

— Вот и прекрасно, начнём сегодня же, — оживился кавалер. — Ротмистр, ваши люди готовы?

— Все готовы, кавалер, — заверил Брюнхвальд.

— Давайте уже есть, — сказал барон, он как-то сник даже, как будто готовился к несладкой участи, — со вечера ничего не ел.

— Давайте, кухня здесь прекрасная, — изображал из себя радушного хозяина Волков. — И вино как на юге.

Он не скрывал радости, очень хотел кавалер разворошить этот гнилой и жирный город.

Сыча за стол не позвали, он стоял рядом, но вина ему налили, стакан он держал в руке и осознавая всю важность момента, Фриц Ламме говорил и делал это обдумано и толково:

— Бургомистра брать днём нельзя, сразу шум по городу пойдёт, брать его надо под утро. И тихо. Сразу вести в холодный дом. И тут же брать командира городской стражи. А стражникам, сержантам, сказать, что теперь они подчиняются нам, тех, кто не согласится, сразу в подвалы. Хорошо бы, — он покосился на барона, — если бы кто-то важный с утра в магистрат поехал и там объяснил депутатам и главам гильдий, что в городе происходит.

— Наверное, надо будет сказать, что это начался розыск по делам Святого Трибунала, — добавил Волков, — так желающих бузить поменьше будет.

Барон знал, что это всё ему говориться, но не отреагировал никак, ел пирог с голубями лениво, смотрел на Сыча. А тот продолжал:

— Потом Рутт нужно брать, она в нашем деле главная теперь после смерти Вильмы. А потом старуху из приюта и её подручную Анхен.

— Откуда вы взяли этого головореза? — спросил барон у Волкова.

— Прибился как-то, — отвечал тот. — Подлец и шельма, но полезен как никто другой.

Сыч довольный такой лестной характеристикой продолжал:

— А на дорогах, на выездах, их у нас тут три, нужно будет заставы нашими людьми укрепить с сержантами. Местная стража куплена-перекуплена, никого ловить не будут, только мзду с воров да ведьм будут брать и выпускать их. И главное — Рябую Рутт не упустить. Нужно будет на каждой заставе пару конных иметь, верёвки хорошие — людишек вязать. Телеги и место в холодном доме, думаю, народа брать придётся много.

Барон морщился от слов Сыча, как будто тот ему зубы рвал. Но он понимал, что все, о чём говорит этот крепкий мужик — всё по делу. И дело нужно было делать.

— Ладно, — барон махнул рукой. — Герцог с меня голову снимет, да делать нечего, делайте, как он говорит. Встряхните этот город, — он встал и погрозил Волкову пальцем: — Но найдите мне то, что нужно.

И, не прощаясь, пошёл в свои покои, которые снял тут же.

— Слышали? — спросил кавалер. — Карл, покупайте лошадей и телеги, верёвки купите, распределите сержантов по выездам, но никуда их до ночи не ставьте. Вы станете на выездах, мне дадите десять человек, бургомистра и лейтенанта, стражи буду сам брать.

— Да, кавалер, — ответил Брюнхвальд, кивая.

— А ты, Фриц Ламме, — он редко называл Сыча по имени, — не упусти мне Рутт. Не упусти! Не знаю, как ты её выслеживать будешь, но не упусти.

— Возьму коня, экселенц, и буду с ней рядом всё время.

Волков рукой отломил большой кусок жаркого и протянул его Сычу:

— Иди, поешь, как следует.

Сыч любил хорошую еду, он был благодарен.

Глава 31

Переполох в доме начался задолго до рассвета. Множество слуг, жена с заспанными детьми, рыдающе домочадцы и приживалы создавали хаос. Выли, суетились, таскали вещи. Зажигали в огромном доме все огни. Солдаты Брюнхвальда, никогда не бывавшие в таких богатых домах, дивились всему, что видели. И коврам, и посуде серебряной, и свечам, что без счёту жгут слуги.

А ещё слуги таскали вещи так, словно господин переезжает куда-то.

— А дозволено ли мне будет взять посуду, — со взглядом бараньего смирения перед злой судьбой говорил господин фон Гевен, всесильный бургомистр города Хоккенхайм.

— Позже, говорю же вам, позже вам привезут, — Волков пытался быть суровым, но в покоях рыдала жена бургомистра, а его дети с ужасом смотрели на него, и он говорил даже сострадательно, — берите тёплую одежду и немного еды.

— А перину, — всхлипывала жена, — перину можно, там же не на чем спать ему будет, или там есть перины? Господин рыцарь, дозвольте ему взять перину, если там есть перины, они наверняка с клопами, пусть он возьмёт свою.

— Да, да, хорошо, — нехотя согласился кавалер, — дозволено ему взять свою перину.

Слуги, сразу трое, кинулись за перинами.

— Господин бургомистр, одевайтесь вы уже, — заговорил Волков, как только слуги скрылись.

Бургомистр, всё ещё в ночной рубахе и колпаке, закричал:

— Ёзеф, платье неси и вели карету мне запрягать, не пешком же мне в тюрьму идти.

На памяти Волкова это был первый случай, когда кто-то едет в холодной дом в карете.

— Вы не забыли? — произнёс кавалер.

— Про что? — спросил Бургомистр.

— Я велел нести сюда вашу казну, я её тоже арестовываю.

— Ах, да, — вспомнил господин фон Гевен, — нести, ничего не нужно. У меня всё здесь.

Он поманил кавалера рукой, тот пошёл за ним и у кровати увидал сундук, небольшой и крепкий, достав из-под рубахи ключ, бургомистр передал его Волкову.

Тот присел, кряхтя и морщась от боли в ноге, отпер сундук. И обомлел, он был почти полон серебра, но между белыми монетами то и дело желтело золото. Деньги просто сваливали в кучу, даже не сортировали.

— И сколько здесь чего? — спросил кавалер, глянув на бургомистра.

Тот всхлипнул и произнёс, глядя в стену:

— Не знаю. Откуда мне знать…

— Так нужно всё посчитать и составить опись, — сказал Волков.

— Так-то не к спеху, я думаю, — говорил бургомистр поникшим голосом.

— Ну, всё равно это нужно будет сделать. Не сейчас, так позже.

— Делайте всё, что нужно, но прошу вас, оставьте моей бедной жене и моим бедным детям хоть сотню талеров на пропитание.

Волков удивлённо поглядел на этого малахольного и понял, что деньги в этом доме давно не считали. Он зачерпнул пригоршню монет и высыпал её на перину — жене и детям, чуть подумав, зачерпнул ещё одну. Затем закрыл сундук, ключ спрятал к себе в кошель и позвал солдат: