"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12

— Да-да, — кивал хирург, теперь уже беря себя в руки и возвращаясь к своему нормальному состоянию. — Зелье ваше всяких похвал достойно. Я даже рассказал одному человеку о нём. И этот человек спросил меня, не могу ли такое зелье и ему у вас взять… Купить?

Агнес замерла, ожидая продолжения.

У неё остался один флакончик, вернее, пол флакона, из него она мазала свою кухарку, когда хотела её наградить. Тогда горбунья или предавалась страсти с кучером прямо в людской, или вовсе ходила по мерзким трактирам по ночам. И всегда возвращалась оттуда счастливой.

У Агнес осталось всего половина флакона. И девушка не хотела бы продешевить и назвать цену первой.

— Мой знакомый предложил вам десять талеров. — Наконец, не выдержал молчания Отто Лейбус.

Агнес закатила глаза к потолку. Точно так, как закатывала глаза Брунхильда, когда ей оказывал знаки внимания тот кавалер, у которого не было на неё никаких шансов. Более резкого отказа и придумать было нельзя.

— На базар ступайте, там всякого такого полно, купите и дешевле, — чуть не с презрением ответила девушка.

— Хорошо, я понял, это цена не вашего товара, — хирург поднял руки примирительно. — Мой знакомый велел предложить вам цехин.

Девушка молча повернулась и пошла к двери. Впрочем, она подумала о том, что половину флакончика, может, и стоит отдать за толстый и тяжёлый цехин. Но хорошо, что она не согласилась:

— Стойте, стойте, — заговорил ей в след Отто Лейбус, — это просто проверял я вас, мой знакомый и я понимаем, что такое зелье сделать нелегко.

— Ну, раз понимаете, — сказала она, развернувшись к нему лицом, — так дайте правильную цену.

— Он сказал, что не пожалеет за такое зелье десяти папских флоринов.

Как хорошо, что она не согласилась на цехин. Девушка не знала точно, но, кажется, десять флоринов, отчеканенных в монетном дворе Его Святейшества, стоят раз этак в шесть дороже самого нового, самого не потёртого и тяжёлого цехина.

Но сейчас вовсе не вес золота её интересовал. Нет, с золотом всё было ясно. Агнес медленно пошла к хирургу, стараясь заглянуть ему в глаза, говоря при этом:

— А кто же сей господин, что готов платить золотом за такую безделицу.

Тут всё и поменялось в мгновение, теперь не лекарь с пациентом говорили, а охотник и добыча вдруг оказались в комнате. И старый хирург хребтом своим это почувствовал.

— Этого вам знать не надобно, — произнёс старый лекарь чуть медленнее, чем обычно говорил, и старался он при этом не поглядеть ей в глаза.

— Да уже сама я решу, что мне знать надобно, а что не надобно, — говорила девица, приближалась к нему и так и норовила его взгляд поймать. — А ну-ка, ну-ка, погляди не меня, старик, погляди. Не отводи глаза-то, и так почти слепы они, а ты ещё их прячешь — И крикнула резко, как ударила: — На меня взгляни.

— Что с вами, — Отто Лейбус решил тут её осадить, — не лезьте ко мне, слуг позову.

И по недоумению глаза не неё поднял, поднял и скис тут же, словно запьянел. Обмяк, хотел шаг назад сделать да в стол свой огромный упёрся. Замер и смотрел на девушку, а та вдруг заулыбалась и заговорила ласково-ласково:

— Ну, говори, кому мой эликсир понадобился, да так, что он готов за него столько золота отдать, что можно упряжь коней хороших купить.

Он молчал, у него голова стала кружиться от глаз её. Рот разинет и закроет, разинет и закроет.

— Ну, говори лекарь, не то так и буду тут стоять, а скажешь, так уйду сразу.

— Это… — он замолчал. — Это для пациента моего.

— Ну? А имя-то у пациента есть?

— Он… Святой отец, брат Бернард. — Он попытался зажмуриться, да не смог, словно кто пальцами ему веки расширял, пытался лицо в сторону отвернуть.

— Богатые попы в городе Ланне. Откуда у него столько денег? — Говорила Агнес и пальцем перед глазами старика водила. — Ты, лекарь, глаз-то не отводи, не отводи. На меня смотри. Сюда, тут я, тут.

— Он епископ, — продолжал хирург, дыхание переводя.

— Ах, епископ? — Говорил Агнес. — Тогда всё ясно.

— Он настоятель храма святого Николая. — Он пытался жмуриться.

— Не прячь глаз, не прячь! — Кричала девушка. — Тот самый, что на площади святого Николая стоит?

— Тот, тот, — кивал Отто Лейбус, готовый сказать всё, лишь бы эта чёртова девка больше не пялилась на него, невыносимо это было, словно она заглядывала ему прямо в голову, в мозги смотрела.

Вот он, вроде, всё сказал, что она знать хотела, а вроде, и не всё, девушка видела, что не всё. Да-да, он что-то не говорил ей.

— Ну, старик, — она всё ещё не «отпускала» его глаз, — говори, говори дальше, что ты там прячешь.

— Ничего, — лепетал хирург, — всё сказал, всё, нечего мне больше сказать.

— Врёшь! — Вдруг взвизгнула она. — Врёшь, старик!

Подошла совсем близко, схватила его за подбородок и стала ещё пристальнее, ещё злее «заглядывать» в него.

— Говори, иначе ночами буду приходить к тебе во снах. Будешь по нужде вставать по десять раз за ночь. Или сон от тебя прогоню, неделями спать не сможешь, изведу тебя … Если не скажешь мне. Ну, говори.

Она уже пальцы сложила на руке, чтобы своё умение «Касание» на стрике испробовать, но тут он сам заговорил:

— Ох, что же мне сказать, — заныл Отто Лейбус, — что же… Ну, разве то, что епископ платье женское надевает. Молодых мужчин к себе водит, а сам для них женщиной бывает, и для этого… Для этих мужчин ему зелье ваше очень надобно. Я ему каплю дал, так он меня просьбами извёл, что такое же зелье хочет.

— Откуда же ты всё это знаешь, может, и сам ты из таких? — С интересом спрашивала Агнес.

— Нет-нет, он пациент мой, лечу я ему его задний проход, геморрои его и трещины… И всё прочее… — Говорил старик. — Вот и дал ему каплю вашего зелья на пробу, так он уже замучил меня своим просьбами.

Вот как всё просто, оказывается, было. Девушка отпустила хирурга, даже похлопала его по старческой, чуть заросшей белой щетиной щеке:

— Ну, вот, и стоили ли запираться. Я ж никому ничего не скажу, — она улыбнулась, — я тайны хранить умею, я сама почти лекарь. Да и у меня у самой тайн достаточно.