"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Кираса была отличная, с «ребром», из хорошего железа, которого не пожалели. Может поэтому на пятидесяти шагах аркебуза её и не брала, но на тридцати уже пробивала. Но это аркебуза.
Мушкет же оставлял в железе солидную дыру даже со ста шагов.
— Ну, что я тебе говорил, — заявлял Роха с таким видом, как будто это он сам его сделал.
Да, порох был действительно не плох. Его вообще можно было бы считать отличным, если бы не цена.
— Пушкарям этот порох не давать, — распорядился Волков, — купишь им в Малене простого, этот оставить только для стрелков.
— И то верно, —
После обеда в тот же день приехали Сыч с Ежом. Как их в соседнем уделе за купцов принимали — непонятно. Небритые оба, оба воняют, одежда грязная, у обоих ножи на поясе. И шуба Сычу нисколько не помогала, на тихой дороге таких встретишь, так перекрестишься — истинные разбойники.
— Так вы, что, экселенц, этому купчишке-выкресту денег дали?
— Дал, — говорит Волков.
— Ну считайте, что в реку бросили, — машет рукой Сыч.
— Что совсем от него толку не будет?
— Думаю, что толку от него будет мало, — отвечает Фриц Ламме, а сам без спроса садится за стол, не снимая грязной шубы.
Товарищ его не так фамильярен, скромно становится за стулом Сыча.
А Волков не то, чтобы растерялся, но вздыхает безрадостно. Он на купчишку уже надеяться стал:
— Что совсем не сгодится нам? Глуп?
— Да не глуп он, — набрался смелости заговорить Ёж. — Просто для нашего дела не подходит. Трусоват.
— Верно, — поддержал товарища Фриц Ламме. — Не о том думает всё время.
— Ему говоришь, что да как, а у него глаза стеклянные, в них дыбы да палачи, палачи, да дыбы. С такими мыслями в нашем ремесле удачи не жди.
— И что, забрать деньги обратно? — спрашивает Волков невесело.
— Вот и мы было так подумали, а потом поговорили с ним и выяснили, что у него есть знакомец один на том берегу, — говорит Ёж, не давая сказать Сычу.
Фриц Ламме смотрит на него осуждающе: куда мол, вперёд меня?
Лопоухий Ёж продолжать не решается, закатывает глаза, а за него продолжает Фриц Ламме:
— Знакомцев-то у него много, я переписал их всех, купчишки в основном, но один нужный человечек имеется.
— Что за человек? — спрашивает кавалер.
— Писарь казначейства славного города Шаффенхаузена Веллер, — сообщает Сыч едв ли не с победным видом.
«Да, это интересный человек, тут сомнений быть не может».
И словно подтверждая его мысли, Сыч продолжал:
— Кто первым узнает, если город вздумает снова войско собирать?
То-то и оно… Писарь казначейства. Никто другой.
«Верно, верно, верно, но согласится ли он ‘дружить’?»
И снова Сыч «читает» его мысли:
— Наш купчишка, этот Гевельдас, говорит, что писарь молод, едва женился и небогат, значит, нуждается в деньгах жене на подарки, как и все молодые люди.
— А сумеет ли наш купец с ним договориться? — спрашивает Волков, хотя по ухмылкам этих неприятных людей уже видит, что у них на сей счёт уже есть мыслишки.
— В том-то и дело, что чёрта с два, — радостно сообщает Сыч.
— А чего же ты тогда радуешься? — интересуется Волков.
— Да я тут одно дело придумал, если выгорит, то будет он наш, —
за Сыча говорит Ёж.— Цыц ты, полено лопоухое, — одёргивает его Фриц Ламме. Он смотрит на Ежа снизу вверх весьма неодобрительно, — куда вперёд лезешь, вот не буду тебя больше в приличный дом приглашать. Лезет он… — Сыч передразнивает Ежа. — Я придумал… Молчи уже, дурень! — И тут же продолжает рассказывать. — Купчишка наш, нипочём с писарем не договорится. Но он может его вызвать в Лейдениц по какой-нибудь надобности, по торговле или. Да хоть в гости. Это мы потом обдумаем ещё, а как он там будет, тут уж мы его прямо на пристани и встретим. Наш будет, не отвертится.
— Точно, — подтвердил Ёж, — уж нам бы только до него добраться.
Мысль эта очень кавалеру понравилась. Да, толково было придумано.
— Я купцу десять золотых дал, — медленно говорил он, думая о деле, — семь заберите, раз он для дела не подходит, так и трёх ему будет довольно, пять для писаря берегите, а два. Коли дело выгорит, вам в награду пойдут.
— А вот за это спасибо, господин, — сразу радуется Ёж.
— Да ты своё хлебало хоть прикроешь сегодня, а? — опять осаживает его Фриц Ламме.
— А чего? Я ж поблагодарить.
— Закройся говорю, за что благодаришь-то? Ещё не сделали ничего, деньги ещё не наши, а ты уже благодаришь.
— Идите, — говорит Волков, — мне нужен этот писарь, нужно, чтобы служил он мне. Уговорите его, а не сможете. Сами опять на тот берег поедете.
Фриц Ламме и лопоухий и лысый Ёж сразу стали серьёзными. И смотрят на кавалера насторожённо, пытаясь разгадать, шутит он или всерьёз говорит.
Глава 34
Кажется, честный и славный город Мален никогда не видал такого праздника. Десять тысяч талеров! Десять тысяч талеров! По большим улицам, что вели к кафедралу, специальные повара, нанятые в Вильбурге и Ланне, забивали телков, тут же насаживали их на вертела и начинали делать жаркое. Жарить было велено с перечной, острой и поэтому дорогой поливкой. Тут же пивовары выбивали в бочках днища и начинали разливать пиво всем желающим. Пирожники и булочники раздавали белые булки, детям давали пряники. Стража как бы должна была следить за порядком, но стражники тоже были людьми, и пиво брали себе первыми, а уж дальше. Дальше, как пойдёт. В городе стоял шум, звенели колокола, аркебузиры, после пива то и дело стреляли в воздух. По городу вместе с шумом и колокольным звоном плавал кислый пороховой привкус. В очередях за мясом вспыхивали ссоры, но в общем всё было весело. И главное все знали, что происходит.
А на площади перед главным собором, вообще было не протолкнуться. Утром, ещё до рассвета, по городу разнеслись слухи, что тут раздают конфеты и вино, и молодёжь со всего города уже на рассвете толпилась тут. И все слухи были правдой. Помимо конфет и вина тут раздавали сыр и добрые куски ветчины с белыми булками. Стража перегородила улицы, чтобы на площадь не въезжали кареты, тут и так было не развернуться. Едва рассвело, а на площади было нет протолкнуться, пиво лилось рекой, вина тоже хватало, и от изрядного скопления веселых людей запах на площади стоял тоже изрядный.